Звезды Олега Диодорова

– Смотри, какой колер?

– Что?

– Это фирма! То есть модный фасон! Этот, самый… секонд-хенд!

– Что? – ребята привстали.

– Секонд-хенд, так оно называется. Как раз по вашей худой натуре! Ну то исть… – медведь подумал, что слово «худой» здесь неудачное. Ребята действительно очень худенькие, но худым нередко называют плохое. Медведь стал наобум говорить слова, которые услышал от иностранцев. Парня встали полукругом.

– Это фирмы, фирм…

– Зачем нам песья нечисть? Мы не трогаем вещей, снятых у песиков!

– Я не снял, я получил! Купил!

– А теперь продать надо? Ребята, это спекулянт!

– Он уже заодно с псами! – медведь попытался выкрутиться, но на него наскочили разом. Медведь покатился кубарем назад, сжимая все вещи разом. Платки, обрывки разлетелись. Волков взбесила куртка иностранного производства.

– Не дам! Не дам, эт мое!! – медведь стал раскачиваться, чтобы сбить волков таранов. Но ребята, невзирая на усталость, были резвые. Медведя зажали и выдернули у него из лап куртку. Ее тут же принялись рвать на части. Медведь в страхе пополз на четвереньках. Куртку били так, словно она олицетворяла мировое зло. От нее остался только ворох мелких обрывков. Парни стали кричать, что медведь больше не являлся сюда с иностранным материалом. Вдали остановился журналист и стал быстро все снимать. Ребята были еще неопытные, и не сообразили, что он делает. Журналист щелкнул кнопками и поспешил прочь. Он еще хотел взять интервью непосредственно у того медведя. Но тот убежал на север.

За пределами городов иностранцы пытались наладить контакт с молодежью. Виктория увидела, как молодая волчица кричала на девушку:

– Не общайся с этими идиотами!! Ты поняла или нет?!

У девушки очень схожие черты лица, окрас волос и фигура. Наверное, это младшая сестра или даже дочь. Внезапно волчица перестала кричать и сжала ее в своих объятиях. Обе очень плакали. Виктория не понимала, чем вызвана такая ярая ненависть к иностранцам, ведь это не бандиты и не драконы. Резко ухудшилась ситуация с поставкой комплектующих. Из-за перенапряжения случались аварии на производстве, на транспорте. В городских магазинах начисто исчезла крупа, консервы были только рыбные или куриные трехлетней давности. Ходил слух о массовой гибели птиц на агрокомбинатах. Волки ходили на рыбалку и охоту, даже если у них были ранения. Приезжали представители службы Кайстрова, один раз приехал сам Кайстров. Волки – взрослые, молодые и даже юные – кричали ему:

– Выбрался из-под обломков? Не зажало?

Во время битвы с ящерами Драконий Глаз подбил несколько машин в разных частях колонны, где был Кайстров. Глаз был далеко и фактически удар наносили лишь самые слабые из его всполохов. После этого сразу атаковали колонну. Те, кто вернулся из того переплета, рассказывают, как пришлось перемещаться – бегать, падать и ползти, драться с ящерами на огромных скоростях. Между тем Кайстров не бегал, он сидел под обломками и делал вид, будто отстреливается. Он стрелял по-настоящему, однако с точки зрения бойцов это все оказалось бутафорией. Кайстров не отбросил драконов. И он не довез боеприпасы туда, где они были необходимы. Там дрались врукопашную. Кайстров вскоре исчез; а один из его помощников долго ходил по госпиталям и высматривал, почти ничего не говоря. Волки думали, он проверяет качество лечения. Да какое может быть лечение! Драконий яд ужасен. Знакомый Кайстрова обошел всех, но поговорил лишь с некоторыми волками. Уезжая, он был как будто недоволен.

– Ему там все зажало! Он прирос… и это его спасло! – говорят раненые. На комбинате произошла авария с выбросом токсических веществ. Всех сотрудников распустили на неопределенный срок. Волки из других районов, недолго думая, стали уезжать. Виктория тоже об этом подумала – среди штабов возникла путаница, кто за что отвечает. В Народном Совете вопросы экономического развития курировал лис Георг Толокушенцев. Он выпустил указ о том, что в Кралепоре разрешено создавать предприятия совместно с иностранцами. Но очень скоро указ был заблокирован Ракитиным. Одновременно на местах были вынуждены решать свои тактические задачи, не зная общей картины. Мясо птиц исчезло из продажи вовсе. Комбинату не привезли наличных средств и кто-то дал приказ не держать сотрудников. Вернуться в центральные области можно с военными, со знакомыми или пешком. Виктория так ни с кем и не познакомилась; прежних товарищей из детдома она не встретила, поскольку старалась ни к кому не подходить близко. Ее пугали волки с погонами. У Виктории сложилось мнение, что ее могут внезапно схватить, арестовать, и она тогда исчезнет. Но она не была трусихой. С иностранцами волки не общаются, хотя у тех можно легко доставать мелкие полезные вещи. Для себя иностранцы привозят главным образом съедобные полуфабрикаты, но и мука там есть, и хлеб – правда, непривычной формы. Виктория один раз только снимала средства со счета, а потом уже не решалась. Она посчитала красненькие купюры. Хватит на пять книг или на пятьдесят толстых тетрадей. Остальное все потратилось на какие-то пустяки… ведь не покупала же ничего. На заводе было бесплатное питание (без мяса), общим объемом на 1500 калорий в день. Виктория решила допытаться, есть ли реальный шанс пройти обучение за границей – не имея при этом гражданства и не сделав предварительной оплаты. Иностранцы со своими автомобилями массово отправились на восток. По дурной дороге Виктория прошла двадцать верст. Кеды совсем истрепались, а в сандалиях по такой дороге неудобно шагать. Рюкзак очень мешал идти, но Виктория ни за что бы не решилась выбросить из него хоть одну книгу. К концу пути она совсем вымоталась. Пройдя по бездорожью тридцать верст, она увидела городок над кручью. Слева – только возвышенности, а справа уже настоящие горы. Река идет прямо через границу. Здесь проезжали иностранцы, но их минифургоны помчались дальше. Виктория села на пенек и сидела неподвижно. Из-за усталости есть не хотелось совсем. Под ступней оказался острый камень, да как уколет! Виктория едва не зарыдала. Ей хотелось пить. Вздрагивая, она медленно спустилась к реке и зачерпнула воду кружечкой. Постепенно она стала слышать отдаленные запахи. В городке живут еноты и бобры, у волков один район, куда другие звери не заходят. Там – опять погоны. Военных было всего пятеро, но Виктория зашагала в сторону чужих следов. Они увели ее на луг, расположенный между лесом и обрывом. Над обрывом – деревянные поручни. Виктория вспомнила, как ее и детей Олег вытащил именно с такого мостика. Много шума внизу. Иностранцы ищут переправу.

– О! Мисс Виктория! – сказал один пес, таким тоном, будто видел Викторию лишь вчера. Он сказал, что в Кралепоре очень трудно читать названия. Русский язык очень сложен и поэтому трудно общаться с местными. Далеко не все кралепорские зайцы понимают зайцев из-за рубежа, а собаки, в свою очередь, чаще всего не знают по-заячьи. Виктория предложила свои услуги переводчика. Группа журналистов стала перемещаться по гористым районам области, а на зиму поехала к границе. Виктория тоже отправилась к границе. Там был стационарный лагерь со всеми удобствами. Оттуда можно было уехать в дальние города, к морю, или к аэропорту. Для этого надо иметь разрешение на въезд. Виктории объяснили, что надо подать заявку, с указанием цели. Но до прохождения тестов никто не докажет, что он – будущий способный студент. Поэтому об учебе нужно сказать попозже.

Среди иностранцев были немолодые популяризаторы наук, телеведущие. Их всегда сопровождает толпа. Виктория заметила Инвейга – тот держался с достоинством, делал замечания насчет науки, но на него не слишком-то обращают внимание. Виктория до сих пор не знала, что именно написал Инвейг. Он говорил про какие-то таблоиды.

– Мисс Виктория, вы тут! А у меня к вам должок небольшой. Верней, наоборот! – Инвейг оскалился в улыбке. – Это Вы мне слегка должны.

Виктория посмотрела пристально.

– Я что, брала у Вас кредит? Или обещала?

– Ах, нет! Простите, спутал. Это не Вы, это одна деловая блондинка мне должна. Столько лиц кругом, не успеваешь все расставить. Но Вы согласитесь, что узнали об иностранных языках немало благодаря мне?

– Да, да. Мистер Инвейг, я могу отсюда подать заявку на обучение в вузе.

– Подать – конечно! Но учиться ведь здесь негде! Вы что? Тут же одна дикая природа, и существа, ею кормящиеся. Учиться надо в вузе!

– А где вуз?

– В разных странах. Смотря какой вас интересует. Бизнес, менеджмент или…

– Мне хочется изучить кристалловедение, все прикладные аспекты этого дела, а также кое-что из химии. Конечно, математику хорошо изучить! Экономику. Это разные дисциплины?…

Инвейг поймал робость ее голоса и сказал:

– Зависит от Вас! Но сначала Вы должны себя хорошо зарекомендовать. Если Вы поедете сейчас со мной… а, прямо сейчас вы не можете ехать. Вы должны пройти стажировку. Здесь это получится. Дальше как хотите. Можете выбирать вуз на экваторе, в южном полушарии. Даже за океаном.

– Там дают учиться бесплатно?

– Я же сказал – как хотите. Я помогу Вам подать заявку.

Он принес лист, где почти все позиции были уже заполнены и стал дышать почти в ухо. Виктории это было неприятно – сказать об этом явно она не хотела, ведь она привыкла стойкости. Она просмотрела бегло лист и увидела в нем странные позиции. Правил, принятых в других странах, она не знает. Но все равно позиции странные. Виктория сказала, что ей необходимо сходить в уборную. Инвейг пошел было за ней к особой зоне лагеря. Но Виктория прыгнула в траву и побежала далеко в лес. Там она еще несколько раз внимательно прочла лист. Выходит, подписав это, она дает Инвейгу некоторые обязательства – не вузу, а Инвейгу лично. Некоторые слова очень трудны для перевода. Виктория ночевала в лесу (поскольку ночи были прохладные – не морозные, не ледяные как в Кралепоре; температура ночью была гораздо выше нуля). Рано утром Виктория попрыгала, разожгла костерок и спалила в нем листы. Она спрашивала об учебе, и все иностранцы отвечали, что бесплатно принимают лиц с очень высоким проходным баллом, тех, кто побеждал в конкурсах, или имеет достижения в масштабах страны. Виктория была немного озадачена. Ей также сказали, что участвовать в конкурсах имеют право любые лица не старше определенного возраста, даже если они работают мусорщиками. Ага, выходит через конкурс можно поступить! Поскольку сдавать экзамены надо еще в школе, а ведь Виктория не училась в зарубежной школе. Ее приняли в качестве стажера «языковых и цифровых технологий». Нужно было переводить тексты с русского на иностранный, сопровождать журналистов, иногда – заниматься монтажом аппаратуры. По сравнению с работой на заводе это занятие казалось вконец пустяковым. Виктория так увлеклась, что даже забыла, какой сейчас месяц. Журналисты ездили вдоль границы, общались с зайцами, привозили откуда-то книги. К Инвейгу ночью подошел субъект с перекрученной спиной. У него все было кривое – ноги, спина, пальцы, даже усы под носом. Он что-то пропищал. Инвейг сунул ему банкноту. Субъект неодобрительно скрипнул:

– Мало!

– Молчи, Аметист! Думаешь, мне легко даются деньги? У меня статус, но… добывать средства для зарубежных работ очень трудно! Я же не имею связей в спецслужбах. То есть – имею, но иначе! Что в этой мелкой стране? Есть талантливая молодежь? Очень мало!

– Мало, мало! – согласился Аметист.

– На севере… огромные земли. Среди волков должны быть… но там все сумасшедшие. Надо подождать, может потом. Их армия еще не разваливается.

– Части-чно. В дома можно пройти. Но уйти от погони. Тяжело. Они убивают.

– Купил бы машину.

Аметист сморщил узкую морду и превратился в куст. Затем в тень. Затем в длинную, причудливо изогнутую корягу, над которой застыли белые растения. Аметист – большой мастер прятаться и проникать во все щели. Он мог незаметно влезть везде, где не было серьезной автоматической слежки; в те времена, даже за океаном такие системы только начали внедряться. Аметиста можно легко догнать, поскольку ноги слишком кривоваты. Для этого нужно его заметить, поймать след, а вот это уже сложно. Аметист замечательно прятал свои следы. Всю жизнь он предлагал свои услуги разным сторонам, получал немалые деньги, но не разбогател. Он давно не молод, и ноги часто гнутся не туда. Но Аметиста не поймать. Нескольких хорьков волки настигли в погоне и разорвали. Аметист был немного напуган, однако его след остался незамеченным, поэтому он тенью скользил по Кралепору. Он мог спрятаться и в поезде, и под дном грузовика. Самолетам Аметист доверяет мало. В Кралепоре охраняют самолеты.

Журналисты жаловались на грубость и агрессивность волков Кралепора. По их словам, в других странах, волки не такие.

– Там они пониже ростом и не имеют узоров на теле. Бывают и высокие волки. Но довольно редко. Все принадлежит военным и у них все разваливается. Мисс Виктория, Вам доводилось испытывать произвол военных?

– К сожалению.

– Вы не могли бы дать нам небольшое интервью? В рамках Вашей языковой стажировки Вы переведете нам текст вопросов. Мы будем спрашивать по очереди на двух языках.

– А в Кралепоре это покажут?

– Несомненно; но есть и другая, обширная, аудитория. Кралепор это увидит и ему будет стыдно. Волки будут вынуждены принять меры.

Виктория подумала и согласилась. Она тщательно перевела все вопросы. Перед записью с нею начали вести разговор «для разогрева», чтобы во время съемок совсем уже не стесняться.

– Значит, Вы расскажете о случаях недостойного поведения. Это можно смонтировать и с другими интервью, кстати! Мисс Виктория, знали ли Вы лично кого-то из военных.

Виктория чуть помедлила.

– Да. Но он хороший мальчик. Я хочу сказать, он хороший волк.