Лейтенант Страхова

– Ну что, ну что? Людмил, сходили?

– Сходили… Танечка. Нас не приняли.

– Погоди. Это как?

– Представляешь, на входе написано, что принимают лишь по записи. Мы и были записаны на тот день. Приходим, видим – огромная очередь, ежи, зайцы, старики – и все с талонами. У всех указано время с 9:00 до 13:00. В кардиологическом отделе было несколько дверей, но пускали лишь в одну. К другим дверями приходили какие-то непонятные элементы – не волки – и талоны у них были другого цвета. Мы ждали. Мы были в середине очереди, хотя пришли за час до начала. Явилась очень старая миша… Я сначала не поняла, что это врач; я думала, ей тоже надо лечиться, она ужасно тяжело ступала. Она всех распихала перед дверью. Такая толстая, кособокая…

– Погоди, я монетку брошу!

– Танечка, к ней зашла еще одна колбаса и болтала с ней до десяти! Я уже решила устроить скандал. Зайчики впереди быстро забежали и выбежали; но потом все остановилось. Мы ждали, но в 12:15 толстая колбаса объявила, что на сегодня прием окончен, что тем, кому надо, надо было записываться на другой день. Я хотела убить ее! Но маме стало плохо. Кое-как мы дошли назад. Наверное, надо бы доехать… но кого просить?! Если только грузовик с работы, там хорошие ребята, но их жестко контролируют. Мама говорит, то немного колет, то пожжет и перестанет. Иногда вдруг колет сильно.

– Как она сейчас?

– Я просила ее никуда не выходить из комнаты, даже на другой этаж! Я просила ее ничего не делать, но, мне кажется, она продолжает работать… Уходя, мы видели рекламу всяких препаратов. Написано, помогает сразу, если принимать не останавливаясь. Я и в других местах видела такую рекламу. Вероятно, это правда…

– А сколько, сколько стоит?

Людмила назвала сумму.

– Ни фига себе!

– Платить надо только в иностранной валюте! Я срочно стала думать, что можно продать. Но ведь нечего продавать. Если б мы связали вагон варежек… Мама говорит, ни в коем случае нельзя продавать дом в деревне. Там маленький участок и домик старый… но не в этом дело; там родились и я, и мама. Туда надо возвращаться, а не продавать! (Монетка падает). Медслужба? Таня, в нашей части нет врачей, все используют лишь народные средства. Танечка, если с мамой что-то будет… я тоже… я не выдержу, со мной тоже это случиться! Если я не смогла помочь маме, зачем мне жить тогда?

– Отставить панику! Людмилка, не плачь! Подружечка моя, я сейчас же этим займусь! Что-нибудь изобрету! Может быть, здесь можно купить дешевле! Я вам перезвоню!

– Танечка, дорогая…

Таня выскочила из телефонной будки и помчалась по черным сугробам в сторону Кисельного проезда. Она не помнила точно, есть ли в той стороне аптека, и вообще она бежала не в аптеку: внутреннее возбуждение просто не позволяло ей стоять на месте. Таня пробежала несколько улиц, перескочила через огромную лужу. Аптек, где принимают кралепорские деньги, немного даже в столице, если не считать «деловые» и богатые кварталы. В торговых центрах Таня видела массу прилавков с препаратами, которые продаются за зеленые банкноты. Курс такой, что если собрать всю наличность и отправиться в банк, дадут одну, самую мелкую купюру. Обратиться к старшим на работе? – у них самих, скорей всего, нет средств – они могут не дать – да и просить противно. Ради Людмилы Таня готова была унижаться. Но не факт, что сумму удастся собрать. Просить у незнакомых волков Таня не умела.

Она резко свернула, и опять пошла по улице, по которой только что поднималась. Телефонов междугородней связи было всего один-два на район. Таня вернулась к прежнему аппарату, чтобы уточнить у Людмилы название препарата: как там кончается, на «-оникум» или на «-уником»? Таня открыла дверь кабины, постояла так секунд двадцать. «Я балда, не могла нормально запомнить! Людмила опять расстроится! А что спрашивать, если все равно денег нет?»

Изо всех сил Таня хлопнула дверью. Из-за провисшего косяка дверь не закрылась до конца. Таня хлопнула еще раз – так, что стекла едва не вылетели.

– Безобразие! До чего страну довели!

– Вы правы. Но мы еще можем все исправить!

Таня обернулась. В нескольких шагах от нее стоял очень высокий волк, одетый как все кралепорские волк. Таня совершенно не заметила его приближения, хотя на улице вокруг довольно открытое пространство. Лицо у волка очень молодое. Но он явно не юный парень. Он сказал приветливо:

– Здравствуйте, Татьяна Игоревна!

– Здравствуйте! – повторила Таня.

– Татьяна Игоревна, а я, собственно, шел как раз к Вам. Ребята сообщили, что Вы говорите по междугороднему телефону. Меня зовут Николай Изморов, я работаю в КРБ, возглавляю там отдел. – он протянул удостоверение прямо в руки Тане. Таня только мельком взглянула, но сразу поняла, что это старший офицер. Звание она сперва не рассмотрела. Она хотела тут же отдать честь, но в руке удостоверение.

– Здравия желаю, товарищ…

Изморов подмигнул:

– Нет, нет, не нужно, Татьяна Игоревна. В этом месте за нами вполне могут следить песики – или их адепты. Наших слов их противная аппаратура в такой позиции записать не может, они могут только рассматривать нас. Давайте вот здесь встанем. Я сделаю вид, будто заметил правонарушение и желаю Вас отругать. Они уверены, что я должен так делать, и ждут уничижительных жестов, вроде этого – указательный палец поднялся вверх, а затем направился к носу Тани. Не прямо на нос, чуть в сторону. – Почему-то они считают этот жест достойным больших начальников. Пускай считают. Татьяна Игоревна, я буду иногда на Вас показывать, чтобы они думали, будто я Вас ругаю. Вы не против?

– Хорошо! – Таня внутренне развеселилась. Она хотела обратиться к волку по имени-отчеству, но не успела прочесть и отчества. Николай Изморов говорил:

– Мы наблюдали Вашу работу, Татьяна Игоревна, Вы замечательный специалист! Это при том, что Вы лишь недавно окончили вуз. Просто необходимо, чтоб Ваш талант имел все пути к развитию. Ведь Вы, безусловно, талантливая.

Таня опустила глаза. Ей было приятно.

– Вы хорошо отделали того типа на станции. И ведь это Вы вывели товарищей из западни. Псы оцепили торговый центр – а Вы перехватили их тайную связь. И нашли нужное направление!

– Честно говоря, я больше ориентировалась по простому запаху. Я почти не включала прибор… и я совсем не знаю того языка, который они используют. Моя схема лишь частично уменьшает шум, скрывающий информацию.

– Но ведь Вы понимаете, как сделать текст целиком доступным?

– Да, наверное.

– Вы хотели бы у нас работать? В КРБ. – Изморов направил палец к Таниной щеке и словно погладил ее на расстоянии.

Таня знала о существовании КРБ, она слышала, что это потрясающая организация. Как туда попасть, никто нигде никогда не говорил, и никто не знал, где КРБ готовит своих специалистов. Таня никогда не думала, что работу в КРБ могут предложить просто так, на улице. Правда, товарищ Изморов явно не обыкновенный волк.

– У нас Вы сможете одновременно работать по специальности и заниматься всем, что Вам интересно.

– Да, я хочу, хочу! Я очень хочу! – Таня посмотрела на товарища Изморова как на отца, которому веришь бесконечно.

– Тогда мы переведем Вас сейчас же. Народ на том комбинате неплохой, но совершенно лишен творческого подхода. Они уже не могут мечтать (Таня поразилась: Николай Изморов почти точно воспроизвел ее собственные мысли). В целом, сотрудники неплохие. Начальник дружит с генералом, который очень хочет понравиться правительству! Они оба солдафоны. Они не понимают, что правительство не действует в интересах народа. Ваш диплом закрыт на комбинате, Татьяна Игоревна, мы его достанем. Может быть, сегодня не успеем, но в течение трех дней диплом будет у Вас, это абсолютно точно! Вы живете там, где много деревенских теток? Друг правительства поселил Вас с тетками. Безобразие! – он погрозил пальцем.

– Ничего. Завтра Вас встретит наш товарищ и покажет Вам Вашу новую квартиру. Ведь Вы согласны с нами работать?

– Да-да-да! Совершенно!

– Тогда к восьми утра приходите на площадь Строителей. Где большая мозаика, Вы знаете. Наш товарищ там будет. Или он может прийти попозже, ведь Вам туда совсем неблизко добираться.

– Нет, в восемь нормально!

– Вы сходите на квартиру, а затем он покажет Вам наш столичный центр, где все наши отделы. Отделы также есть в региональных центрах КРБ, там они, конечно, поменьше. Кстати, познакомитесь с товарищами. Ну что ж. Я ведь не сильно Вас ругал, Татьяна Игоревна?

Изморов тихо улыбнулся.

– Ой, конечно – то есть нет!

– Вы хотели бы о чем-нибудь попросить?

Таня хотела вкратце рассказать о Людмиле, но не выдержала и быстро рассказала все-все подробности. Изморов сделал жест, будто кого-то отсылал от себя.

– Песиков рядом нет. Это мы на всякий случай, Татьяна Игоревна. Вы говорите, мама товарища Ловчевой совсем недавно заболела? Тогда, вероятно, и лекарств тех не требуется. У нас в соседнем регионе есть научно-медицинский комплекс. Я сегодня же сообщу, чтоб приехали в Сосногорск. Координаты Вашей подруги есть. Татьяна Игоревна, правительство хочет, чтоб мы все остались без медицины, поэтому мы всегда должны друг другу помогать. Давайте разойдемся так, словно нам не приятно было разговаривать. Песики не смотрели, но в частных окнах могут быть простодушные зайцы, их псы любят допрашивать.

Изморов повернулся через правое плечо, и Таня повернулась через правое. И пошла, чеканя шаг, держа спину вытянутой. Таня была вне себя от восторга и решила до конца улицы не оборачиваться. Пусть Надзор видит, как она шагает. Таня шла в таком темпе довольно долго, пока не вышла к набережной. Бурый снег грудами сползал прямо в воду. Все гранитные берега были мокрые. Солнце било в глаза. Таня подумала, что за ней могли следить уже с начала лета, когда она поступила на комбинат. Она подозрительно завертела носиком. Псов поблизости не оказалось, но перед набережной открывался весьма обширный вид. Таня не желала теперь, чтоб ее видели, и отправилась в общежитие по переулкам. Если она видела вдалеке не-волка, она сразу же меняла маршрут. В итоге она вернулась только вечером и почти сразу заснула.

8