Бесы 3.0

Те сподвижнички?
Белорученька моя,
Чернокнижница!

Не загладить тех могил
Слезой, славою.
Один заживо ходил –
Как удавленный.

Другой к стеночке пошёл
Искать прибыли.
И гордец же был сокол!
Разом выбыли.

Высоко твои братья!
Не докличешься!
Яснооконька моя,
Чернокнижница!

А из тучи-то хвала
Диво дивное!
Соколиная стрела,
Голубиная…

Знать, в два пёрышка тебе
Пишут тамотка,
Знать, уж в скорости тебе
Выйдет грамотка.

Будет крылышки трепать
О булыжники!
Чернокрылонька моя!
Чернокнижница!

Семьдесят пар глаз смотрели не мигая, семьдесят сердец работали не стуча. Стояла какая-то особенная тишина. Тишина, которую можно резать ножом.

Махаллат не спеша открыла свой ежедневник и заговорила вновь. Её голос был чеканящим.

– Сто сорок восемь тысяч триста тринадцать рублей— вот та цена, которую нам заплатили за сегодняшнее предательство. Предательство – это наша работа. Почти ежедневно мы ходим по офисам и рассказываем клеркам сказки про то, как улучшить себя, как прокачать навыки, изменить процессы, повысить продажи. Мы продаём иллюзию того, что помогаем тем, с кем общаемся. Продвижение по службе, карьера, личностный рост – всё это ерунда, ложь! На самом деле мы помогаем исключительно тем, кто нам платит. Участники семинаров и тренингов – агнец, которого приносят в жертву во имя прибыли бенефициаров. И сегодня мы пришли сюда за новой кровью, за новой жертвой…

Девушка неспешно подошла к Ариэлю и встала рядом.

– Первое стихотворение, которое я прочла, – это песнь одного из ангелов божьих Ариэля. Ариэль – ангел мудрости, непорочности, ангел света.

Монахова понюхала одежду Ариэля и как-то странно улыбнулась.

– Лаванда, – сказала она. – Настоящий Ариэль всегда пахнет лавандой.

Девушка подошла к окну так, что солнечный свет бил ей в затылок, отчего вокруг головы образовалось нечто похожее на нимб.

– Второе стихотворение принадлежит перу Марины Цветаевой – это её посвящение Анне Ахматовой, – сказала она. – Обе были Ариэли своего времени. Тоже ратовали за свободу, за правду, за справедливость. Чем закончился их жизненный путь, многие наверняка слышали. Конечно, всем хочется быть ангелами света, нести добро и любовь. Но это невозможно.

Монахова сменила ракурс, и нимб исчез.

– Кто-то должен работать в чистилище, копаться в пороках, выгребать мусор…

Она вновь заглянула в свой ежедневник.

– Сто сорок восемь тысяч триста тринадцать рублей – такова цена сегодняшнего предательства. Нашего общего предательства. Потому что, согласно техническому заданию, уже к вечеру половина из здесь сидящих должна будет придумать, каким образом сократить вторую половину, распределив тридцать процентов их денег между собой. Почему всего тридцать, а не все сто, знает только заказчик. Возможно, жене вашего директора не хватает денег на краски, чтобы малевать новую мазню, украшать ею стены заводского офиса. Как мы только что узнали, уже даже не офиса, а коворкинг-центра. Кстати, о картинах… Они не талантливы и не бездарны, они никакие. Просто голые мужики и бабы. И более ничего, ни внутреннего наполнения, ни содержания, ни эстетики.

Монахова обратила внимание, что несколько человек принялись что-то писать в своих смартфонах.

– Не торопитесь докладывать о моих словах начальству, – остановила Монахова. – В спешке можете упустить нечто важное… Или вы всю жизнь собираетесь толкаться локтями с такими же, как вы, мелкими бесами, прислуживать клерками за мизерные подачки? Сегодня есть уникальный шанс сыграть по-крупному.

Монахова перевела дух.

– Ариэль абсолютно прав – вы и есть хозяева завода, его сердце, его мозг, его последняя надежда! Это не просто слова. Так написано в юридических документах, которые мы внимательно изучили перед тем, как сюда прийти. Но если бы с вами сейчас был один только ангел света, шансов на справедливость было б немного. К счастью сегодня к вам занесло двух ангелов апокалипсиса, у которых есть серьёзный настрой пошалить.

Махаллат взглянула на Оливия, глаз которого горел. Он понял замысел.

– Ариэль сказал правду – сегодня к вам пожаловали лучшие посланцы Ада. Мы обанкротили сотни предприятий. Выбросили в пучину безработицы тонны офисного планктона. Бросили на растерзание акулам бизнеса сотни душ. И сегодня мы займёмся чем-то схожим, но чуть иным. Сегодня мы вместе с вами придумаем план, как спасти «Серп и Молот». А может, и не спасти, а совсем наоборот – разорить, получив за это кучу денег. Сами придумаете, какой именно путь выбрать… Для начала нужно будет кое-что сделать. Причём сделать прямо сегодня, прямо сейчас. А именно: организовать общее собрание, отстранить от управления заводом проворовавшийся совет директоров. Назначить новых руководителей из числа тех, кто здесь находится. В общем, устроить небольшой революционный переворот ну или рейдерский захват – называйте, как хотите.

Махаллат окинула взглядом аудиторию. Никто больше не копался в смартфонах. Собравшиеся ошеломлённо внимали.

– Ну как вам новая тема сегодняшнего тренинга? – спросила девушка.

– Тема хороша, – ответил за всех, казалось, ничуть не удивлённый Ариэль. – Но хотелось бы знать, зачем это вам?

– Скажем так: пора замахнуться на Шекспира! – улыбнувшись, произнесла Махаллат. – Подобный ответ сгодится?

– Пока годится, – улыбнулся Ариэль, вынув из кармана скомканный лист бумаги. – Тут вот на всякий случай посчитано количество акций. В аудитории сидят держатели двадцати процентов, а если по цехам пробежаться да по домам позвонить, то к обеду наберём и половину.

– А нотариуса поблизости случайно нет? – спросила Монахова.

– Случайно есть на первом этаже. У нас же тут теперь коворкинг-центр…

Был бы здесь Пушкин, непременно б воскликнул:

«Ай да Ангел света, ай да сукин сын!»

Лилит

Подполковник Панфилов никак не мог сообразить, на кого она так сильно похожа. Он внимательно наблюдал за ней и в поднимающемся на девяносто седьмой этаж лифте, и в долгом походе по коридорам и лестницам на крышу. Понял, лишь когда оба оказались на самом верху – там где мимо пролетали облака, а где-то внизу суетился город.

– Полковник, вам нравится мой комбинезон? – заметив на себе изучающий взгляд гостя, спросила Лолита Маммонова, хозяйка башни, ключевой акционер Ада.

– Подполковник, – поправил Панфилов, но хозяйка не отреагировала.

– Мы на самой верхней точке башни «Федерация», на высоте больше трехсот семидесяти метров, – проинформировала Лолита, она же Лилит. – Погода здесь отличается от той, что внизу. Разница силы ветра – десять процентов. Разница температур – минус пять градусов. Вы об этом знали, полковник?