Понтограф

Он внимательно посмотрел на меня, ожидая в глазах восторженную сообразительность. Но я в этот момент придумывал себе новый смертельный диагноз, поскольку рак уже перестал работать. Поняв, что я очевидно туп и аллюзии не считываю, Заплетин-младший благосклонно улыбнулся и игриво произнес:

– Глеб Простой – Лев Толстой. Втыкаешь?

Воткнуть в этот момент мне хотелось только сигару ему в глаз, но я сдержался, поскольку в дыме, висящем над столом, на миг проступил хмурый лик Ивана Иваныча. Заплетин-старший будто бы бесплотным духом наблюдал за нашей беседой и угрожающе шипел мне в ухо: «Только попробуй, сука!»

С трудом взяв себя в руки, я похоронил в мыслях десяток приколов в духе: «хлеб отстой», «гроб пустой», «горб кистой», «лес густой» – и с трудом выдавил:

– «Лев Толстой – Глеб Простой» – это прям брендинговый гамбит, Глеб. Так сказать, шах и мат, Артемий Лебедев.

– А-а-а, так батюшка тебе рассказал, да? – разочарованно протянул Глеб. – Это Тёма как раз и придумал.

«Молчать, сука!» – грозно свистел в ухо дух Ивана Иваныча, и я стойко повиновался.

А Глеб, не считав кринжа про «брендинговый гамбит», невозмутимо продолжил:

– Словом, пока духи ждут от меня книг, я жду от них код. Ситуация типа патовая. А время уходит. Поэтому мне нужен русский писатель, который вместе с Богданом проедет по «местам силы» писателей-классиков и запишет полученный от них код для меня. Ты подходишь на эту роль идеально.

Глеб внимательно посмотрел на меня через стол. Видимо, ожидал, что я спрошу, в чем эта моя «идеальность» заключается. Но я лишь сидел молча и даже не моргал, поскольку глаза мои были расширены от нескончаемого потока бреда.

Не дождавшись от меня вопроса, Глеб продолжил:

– Во-первых, ты не особо известен.

Я медленно кивнул.

– Во-вторых, пишешь так себе, немодно, и код использовать сполна все равно не сможешь: просто не поймешь, что там к чему.

Я снова кивнул.

– Ну и, в-третьих и в-главных, ты можешь даже сейчас, в наше смутное русофобское время, спокойно колесить по Европе.

– Прошлогоднее ралли Париж – Тобольск – это было нечто, – вставил Богдан. – Когда из РФ никто толком выскочить не мог.

Глеб вопросительно уставился на меня через сигарный туман:

– Так что? Согласен? И сколько денег будет стоить твое время?

Я задумался. Передо мной сидели два фееричных долбоящера. Один – избалованный сын богатого и влиятельного человека, способного превратить жизнь любого просторусина в ад. Второй – продвинутый «олига френд», он же «друг олигарха», который явно запудрил мозги мажору до киселя.

Спешить с ответом точно не следовало.

– Как-то сложновато у вас все получается, – наконец сказал я. – Европа, духи, литературный код… Я по своей неграмотности полагал, что писательство – это труд и образование, сотни прочитанных книг и словарный запас в десятки тысяч слов. В конце концов, жизненный опыт и внятная философская позиция.

– Это нормально, Макс, – горячо заверил Глеб. – Многие заблуждаются так же. И потому русская литература…

– В жопе? Да-да, я помню. Но не совсем понимаю, почему я должен ответить прямо сейчас. К чему такая спешка?

– Спешка? – нахмурился Глеб.

– Ну, ты сказал, что время уходит. Что ты имел в виду?

– Я имел в виду, что, имея литературный код, я успею написать немало великих вещей, которые сделают меня по-настоящему известным. На фоне нашего литературного болота это будет совсем не сложно.

Глеб выглядел настолько высокомерным, что просто физически хотелось спустить его с небес на землю. Но дух Заплетина-старшего уже вовсю общался со мной без всяких магов, не позволяя проявить честную и принципиальную гражданскую позицию. Привычно объяснив себе страх удобным словом «компромисс», я решил все-таки слегка огрызнуться – и, подавшись вперед, спросил:

– А не кажется ли тебе, Глеб, что признание и хайп – это больше про бульварный детектив? А настоящая литература – она для избранных. И только время рассудит, хорош ли был писатель, и, если нет, скорее всего, время сотрет его «макулатуру» из литературного контекста.

– И пусть стирает, – пожал плечами Глеб. – Проблема-то в чем? Я живу здесь и сейчас, а вечность – это нечто такое… далекое и неосязаемое.

– Тем более зачем специально что-то откладывать на вечность? – поддержал клиента Богдан. – Если можно прямо тут вот получить свою порцию славы и успеха? Достаточно лишь собрать литературный код и начать писать правильно.

– Ну так что? – снова нетерпеливо спросил Глеб. – Согласен?

Теперь они с Богданом смотрели на меня со странной смесью раздражения и надежды. Как будто других вариантов у них не имелось. А может, так оно и было – если до меня они собрали отказы от других писателей, попадающих под критерий идеальности Заплетина-младшего, пока его батюшка не вспомнил о моем векселе.

Первым импульсом было все же послать шарлатана и богатенького оболтуса куда подальше, желательно – в ближайшую библиотеку, после чего объяснить Ивану Иванычу, что в данном проекте отпрыску поможет разве что хороший доктор. Но я отбросил эту мысль, поскольку ей на смену пришла другая, намного более интересная.

«А не написать ли мне про это книгу?»

Я представил нечто вроде аннотации:

Писатель-байкер Максим Привезенцев и маг-экстрасенс БогДан POPoff отправляются в путешествие по памятным европейским местам великих русских писателей, чтобы в ходе общения с духами покойных классиков восстановить утерянный 100 лет назад литературный код, способный превратить в известного автора последнего графомана.

Кроме того, продолжил размышлять я, если мы с Глебом сейчас ударим по рукам, это позволит мне закрыть долг перед Иван Иванычем, что уже само по себе неплохо.

Ну и, конечно, есть шанс развлечься.

Попросив у официантки ручку, я начал писать на салфетке цифру. С каждым очередным нулем пафос Глеба все больше смещался в сторону растерянности. Когда же в конце появился значок евро, будущий властелин литературного кода и опытный маг в недоумении уставились друг на друга, словно рак прямо сейчас обнаружили у них обоих. Выдержав паузу, чтобы литературные теоретики осмыслили «число идеального писателя», я с серьезным выражением лица сказал:

– Предлагаю пари.

Глеб выгнул бровь.

– Я в деле, но готов спорить, что этот литературный код не поможет написать шедевр и прославиться. Поэтому, если в течение года после нашего путешествия по европейским местам русских классиков ты не станешь знаменитым писателем, написавшим мировой бестселлер, ты платишь эту цифру. Если все будет как ты задумал – ты мне ничего не должен. Ну, кроме расходов на дорогу.

Глебу потребовалось около минуты, чтобы прийти в себя и уложить в голове, что цифра хоть и большая, но оказалась не счетом к моментальной оплате. Затем отпрыск Ивана Иваныча расплылся в самодовольной улыбке:

– Считай, что ты уже проиграл, Макс.

– Тогда, думаю, твои юристы без труда составят договор.

– Без проблем. Через два дня все будет готово.

Богдан наблюдал за нами, задумчиво почесывая растрепанную бороду.

Наверное, тоже размышлял о том, что это лето и правда будет жарче, чем в Эмиратах.

Глава 1