Дихроя. Дневники тибетских странствий

– Все, кто живет в монастыре, веруют, – со снисходительной, почти отеческой улыбкой сказал Норбу-Намган. – Так что розгами наказывается не безверие, а леность. Кто сможет победить ее, познает истину, кто не сможет – будет вечно жить во тьме.

На том разговор Норбу-Намгана и Цыбикова был окончен, но Гомбожаб впоследствии неоднократно его вспоминал.

В конце февраля востоковед и Даший вместе с саларами вернулись в окрестности Гумбума, где вместе с остальными ламаистами находились до 24 апреля, а после продолжили путь в Лхасу.

•••

30 сентября – 1 октября 2019 года

Дворец Потала. Рынок Баркхор. Йогин из монастыря Драк Йерпа

– Что-то на тебе лица нет, – усмехнулся Ребе, когда я, взяв стакан растворимой бурды, именуемой здесь «кофе», подсел к нему за столик. – Все-таки под ночь разболелся?

– Угу, – только и ответил я, опускаясь на лавку.

Мы находились в кафе гостиницы, более похожем на заводскую столовую. В голове моей царил полный кавардак. Стакан кофе грел руку, и я невольно вспомнил чудесный чай, которым меня угощал тибетолог Андрей в Петербурге.

«И почему он так и не согласился продать мне немного того сбора? Сейчас бы он мне ох как пригодился – мысли прояснить и вообще…»

Мысли о волшебном чае несколько подняли мне настроение, а пара глотков кофе вернули к жизни, и я сказал:

– Уснул под утро, вот и результат, как говорится… на лице.

– А меня поздним вечером «горняшка» достала, ну, я сразу – к Боре, он мне – укол, и все прекрасно.

– Я тоже к нему попал, просто до часу тянул, думал, пройдет…

– Да нет, Боря говорил, что с ней лучше не шутить, болит – сразу колешь, от греха подальше. А вон, кстати, и наш спаситель.

Ребе взглядом указал мне за спину, и я, оглянувшись, увидел Ламу – он неторопливо шел к нашему столику. С губ Бори не сходила ироничная улыбка.

– Ну что, в порядке вы, друзья мои? – спросил он, подступив к столу вплотную.

– Да, – кивнул Ребе.

– Поддерживаю, – сказал я. – Только не выспался. Но к походу в Поталу готов. А как остальные?

– Кто-то ждет в фойе, – ответил Лама. – Кто-то еще не проснулся, похоже. Сейчас выпью с вами кофе и пойдем, посмотрим, что там.

Минут через десять мы уже были в фойе. К тому моменту там собрались почти все – шесть «паломников», Олег и Джимми.

– Кого не хватает? – прищурившись, спросил Ребе.

– Паши нет, – через плечо бросил Лама. – Подняться к нему, может?

По счастью, Павел спустился раньше, чем Боря надумал к нему бежать.

– Опаздываете, – хмуро заметил Олег.

– Извините, будильник выключен был, – буркнул Павел. – Забыл вчера поставить заново…

Олег понимающе кивнул и, окинув взглядом остальных путешественников, сказал:

– Что же, выдвигаемся?

Все закивали.

– Идем, – за всех ответил Лама.

До Поталы добрались быстро, но вот подъем отнял у нас, неподготовленных, немало времени и сил. По случаю 70-летия Народной Республики народа внутри оказалось до ужаса много: сотни китайских туристов образовали десятки очередей, сродни тем, что выстраивались к мавзолею Ленина во времена СССР. От постоянного гвалта закладывало уши; если по пути к дворцу Далай-ламы я еще пытался разобрать, о чем вещает Олег, то, оказавшись на лестнице, ведущей в поднебесные покои, я оставил любые попытки услышать хоть что-то.

– Гляди, как смотрит, – наклонившись к моему уху, сказал Ребе.

Я кивнул: местные монахи и вправду смотрели на посетителей недобро, будто на захватчиков, безо всякого одобрения вторгшихся в их личное пространство.

– Это они только здесь такие, – со знанием дела сообщил Лама. – В других монастырях они поулыбчивей.

– Может, и так, но тут больше на тюрьму похоже, – заметил я. – Или клетку…

Среди обычных прихожан периодически мелькали полицейские мундиры: я предположил, что они, помимо прочего, следят еще и за тем, чтобы никто не снимал дворец на телефон – это было категорически запрещено. Иронично, но при этом на входе свободно торговали гигантскими фотоальбомами Поталы. Стоит ли говорить, что цена была поистине баснословная?

Лестницы меж белых стен привели нас к «красному дворцу», на верхнем этаже которого находились покои Далай-ламы, ныне пустующие. Разумеется, о том, чтобы делать фотографии, и речи не шло: несомые толпой, мы плыли разрешенными коридорами и залами к другому выходу, не в силах никак ускорить процесс.

«В детстве больше всего любил наблюдать за муравьями, поражало, как у них сочетается изящество замысла с тупостью исполнения. Сейчас, наблюдая за людьми, должен сказать, что по параметру «тупость» двуногие дезорганизованные идиоты бьют идиотов шестиногих с разгромным счётом», – усмехнулся голос в моей голове.

И снова я слегка опешил. Все повторялось, как вчера, но если тогда я мог списать странные чужеродные мысли на «горняшку» и сопутствующую мигрень, то теперь просто не знал, чем объяснить эту аномалию.

«Что вообще происходит?»

Но голос не ответил мне. Только мои мысли, мое удивление – и больше ничего.

«Чертовщина какая-то».

– Ну наконец-то, – облегченно сказал Лама, когда мы покинули Поталу и отправились на Баркхор.

Здесь тоже оказалось людно, но иного от рынка и не ждешь. Вообще, изначально Баркхор – это священная дорога, которая опоясывает храм Джоканг. Большинство вновь прибывших совершают ритуальный обход, называемый кора, вокруг храма, ненадолго задерживаясь у каждой из четырех стоящих по его углам ступ с дымящимися травами. Мне же хотелось просто прогуляться одному.

– Объяснишь Джимми, что я хочу сам пройтись пару часов? – попросил я Олега. – Потом встретимся на этом же месте.

Гид кивнул и, обогнав остальных, подступил к нашему «надсмотрщику» и стал ему что-то втолковывать. Тот, как и положено любому порядочному соглядатаю, хмуро посмотрел в мою сторону, потом отрывисто кивнул и, круто развернувшись, устремился прочь. Поймав мой вопросительный взгляд, Олег тоже кивнул и пошел следом за Джимми.

Сказать по правде, у меня была еще одна цель, о которой я не хотел лишний раз напоминать нашим провожатым.

– Могу я у вас найти дихрою? – этот вопрос я задавал в каждой лавке и в каждой аптеке, торгующей китайскими пилюлями, но везде получал отрицательный ответ.

«Впрочем, если бы я нашел ее прямо сейчас, чем бы я занимался все оставшееся время?» – шагая вдоль прилавков, усмехнулся я про себя.

Вообще рынок Баркхор мало чем отличался от других восточных рынков. Единственная деталь, которая бросилась мне в глаза, – множество красивых девушек в национальных костюмах. Как выяснилось чуть позже, у тибетской молодежи с недавних пор возникла традиция – фотомодели (или те, кто просто себя таковыми считает) в обязательном порядке делают снимки в национальном костюме на фоне стен древнего города. Подобные кадры либо остаются на их страницах в WeChat5 (http://dihroya.html/), либо выкупаются за приличные деньги турфирмами и используются для рекламных проспектов, презентаций и баннеров – все для того, чтобы привлекать в Лхасу и ее окрестности заветные «25+» миллионов китайцев ежегодно.