Закон и честь. Часть первая. Дело чести

Сунутый под мышку газетный свёрток приятно оттягивал руку. Джентри на ходу поправил отсыревшую под моросящим дождём бумагу. Газета скрывала под размякшими страницами восьмизарядный револьвер «Кардинал» пятьдесят второго калибра с удобной рукояткой и огромной пробивной силой. У Джентри был маленький бзик на почве оружия. Дома он держал неплохую, на зависть сослуживцам, коллекцию. «Кардинал» занимал в ней довольно почётное место. Благодаря удлинённому стволу и специальным сплавам он позволял вести стрельбу на дистанции приближённой к винтовочной. Пуля «Кардинала» с двухсот ярдов пробивала навылет металлический лист. Пушка не для слабаков, отдача была соответствующей. С такой мортирой впору выходить на бешеного медведя.

Но тот, на кого в это непогожее осеннее утро собрались охотиться старший инспектор с командой, был гораздо опаснее любого зверя.

Джентри поравнялся с остановившейся напротив мебельного магазина лёгкой каретой. Впряжённые в упряжь две пегие лошади нервно грызли удила. Бархатные ноздри широко раздувались. Лошади всхрапывали и прядали ушами. Такое ощущение, что животные чувствовали назревающую в прохладном утреннем воздухе опасность… Облачённый в чёрный дождевик кучер сдвинул на затылок шляпу-цилиндр и подкрутил густые разбойничьи усы. Джентри отсалютовал двумя пальцами. Из магазина, ругаясь на чём свет стоит, вышли два дюжих малых, волоча на руках лакированный комод красного дерева.

– Хотел бы я знать, каким местом думал этот придурок, когда прислал сюда карету, – громко возмущался один из работяг. – Как, будь я проклят, мы засунем внутрь эту махину, а? Тут грузовая повозка нужна, не меньше!

– Ещё скажи – паровик! – натужно отозвался второй малый. По его лбу струился пот, смешиваясь с мелкими дождевыми каплями.

– Ага, держи карман шире! Этот вонючка тот ещё жмот…

Все эти мелкие и совершено незаметные постороннему глазу детали Джентри подмечал автоматически. Пот на лбу грузчика, едва заметную хромоту его напарника (Коллинз всегда начинал хромать при больших нагрузках, сказывалась старая боевая рана), плохо приклеенные усищи скучающего на козлах кареты Вудса. Сукин сын! Не хватало ещё, чтобы они оторвались в самый неподходящий момент, скрипнул зубами Джентри.

Блеск круглых очков Флеминга Джентри увидел ещё издали. Высокий помощник старшего инспектора весьма правдоподобно изображал дышащего свежим воздухом пастора местной церкви. Длинная, до пят сутана, накинутый на плечи по случаю дождика лёгкий плащ, отполированные бусины чёток в сложенных на животе руках. Благочестивый взгляд, очки, небольшая залысина на макушке среди коротко остриженных русых волос. Вылитый святоша, усмехнулся про себя Джентри. Остановившись рядом с «пастором», он приветливо улыбнулся. Со стороны могло показаться, что почтенный старец решил осведомиться у служителя господнего о ближайших перспективах загробной жизни.

За их спинами раскинулось огромное четырёхэтажное здание постройки прошлого века, из дикого камня, перегородившее улицу из одного края в другой. Несколько высоких печных труб, четырёхскатная черепичная крыша, две входные двери. Раньше в этом доме жило несколько семей из местных мастеровых. Сейчас в нём располагалась Угольная районная контора, занимавшая два первых этажа. Два остальных продолжали пустовать. Ну просто идеальное место для НЕГО, чтобы отсидеться и переждать бурю… Это и был Большой Тупик. Собственно, тупиком эту домину можно было назвать с натяжкой, поскольку, войдя внутрь, любой спокойно вышел бы с обратной стороны. Но это если знаешь, как.

Арочные проёмы окон смотрели с фасада огромного дома на мирно беседующих священника и пожилого джентльмена. Дождик прекратился. Назойливый ветерок сделал своё дело, прогнав прохудившиеся тучи на восток. Голубые глаза Флеминга за стёклами очков выдавали его тревогу.

– Джейсон, там слишком много людей… Мы здорово рискуем, – сказал он, продолжая располагающе улыбаться. – Если он поймёт, что мы его выследили, и решит прорваться, будет тяжело обойтись без жертв. Ты же не хуже меня знаешь этого недоноска.

– Задний двор перекрыли? – Джентри даже не смотрел в сторону старинного здания.

– Разумеется. Он обнесён кирпичной стеной в десять футов высотой. За стеной дежурит несколько наших ребят. Чёрт меня возьми, да у нас тут собралась добрая половина Империал-Ярда…

– Не богохульствуй, ты же святой отец, – хмыкнул в накладную бороду инспектор.

Флеминг беспомощно улыбался. Морган был хорошим полицейским и уже четыре года выполнял обязанности первого помощника. Как раз с тех самых пор, как Джейсона повысили до старшего инспектора по расследованию убийств. Ещё никому в его возрасте не удавалось удостоиться этой сомнительной чести. Флеминг был всего на два года старше Джейсона и до прихода в полицию служил на флоте, пока его не комиссовали из-за ослабшего зрения. В полицию же ему помогли устроиться давние знакомые. И Морган никогда не давал повода кому-либо краснеть за него.

– Сегодня пятница, внутри может быть много людей, – Флеминг до побеления костяшек сжал чётки.

– А ты не задавал себе вопрос, как он может находиться в набитом народом помещении абсолютно незамеченным? Ведь никто же до сих пор не поднял ни малейшей тревоги.

– Джейсон, ты совсем не слушаешь меня! – такой же липовый, как и старик, священник чуть повысил голос. – Ты уверен, что он не возьмёт кого-нибудь в заложники?

Джентри крепче прижал газетный свёрток к боку и вполоборота повернулся к внушительной громаде угольной конторы.

– Абсолютно.

– Ради Христа, ты можешь объяснить – почему? – глаза Флеминга за стёклами очков выглядели озадаченными.

– Он маньяк, но не террорист.

– Господи, Джентри, да у тебя логика умалишённого, – пробормотал Флеминг, пряча чётки в карман. Он снял очки и протёр линзы отворотом сутаны.

– Ты слишком сильно входишь в роль, Морган, – Джентри продолжал искоса разглядывать большущие арочные окна, пытаясь уловить за стеклом малейшее движение. Но тщетно, никто не подходил к онам, ни одна из задёрнутых штор не шевелилась. Что, впрочем, не означало, что за ними не наблюдают, точно так же, как они за зданием. Хотя старший инспектор считал это предположение маловероятным. – У меня нюх на жаренное, ты же знаешь. Я чую, что он не станет никем прикрываться. Он способен проложить себе путь к отступлению по трупам, но не станет никого хватать и использовать в качестве щита. Я так думаю.

Флеминг вновь растянул губы в натужной улыбке.

– Не понимаю, чем одно отличается от другого…

– Благословите, святой отец, – к ним подошла средних лет дама в строгом платье с высоким воротником, с убранными под шляпку золотистыми волосами. Над её головой держал зонтик затянутый в сюртук пожилой мужчина с шикарными бакенбардами и пресным выражением на физиономии.

Джентри вежливо кивнул, приложив два пальца к полям котелка.

– Доброе утро, мадам.

– И вам того же, сэр, – у дамы было осунувшееся и бледное лицо. Джентри отметил, что ей не больше сорока и что она очень недурна собой. Судя по неброской, но дорогой одежде и сопровождающему лакею, не из бедных.

– Пусть Господь озарит твой путь на земле, дитя моё, – внушительно сказал Флеминг, мгновенно принимая возвышенный вид. Он уверенно перекрестил склонившую голову женщину и забубнил под нос молитву.

Джентри ощутил неподдельную гордость. Что ни говори, а в его отделе работали сплошь профессионалы.

Он отошёл в сторону. На улице становилось слишком много посторонних. Необходимо было решаться. Или входить в здание, или проявить больше терпения и осторожности и ждать дальше. Но чего ждать? Джентри бросил из-под полей котелка оценивающий взгляд на расположенные на высоте двенадцати футов окна второго этажа. Всё, что было ниже, его не волновало. На первом этаже стёкла были забранными прочной решёткой. Из окон верхних этажей вполне можно было сигануть вниз. Если не бояться сломать себе ногу или шею, конечно. Самое худшее заключалось в том, что тот, на кого вот уже третий год охотился весь Имперский Двор, был вполне способен на подобный акробатический трюк.

Это существо появилось на ночных улицах Столицы около трёх лет назад. И почти сразу поставило на уши всю полицию. Его выходки поначалу носили чисто шаловливый, клоунский характер. Его посчитали безвредным полоумным шутником. Но размах деятельности этого фигляра просто поражал! Он мог за одну ночь нашкодить сразу в нескольких районах города, словно умел летать. В Ярде поначалу даже сочли, что действует целая группа клоунов-единомышленников. Правда вскоре стало понятным, как он умудряется за столь короткое время покрывать столь значительные расстояния.

Собака была зарыта в этих чёртовых научных достижениях! Скорее всего, этот неуловимый ловкач пользовался какими-то скрытыми механизмами, увеличивающими его силу, скорость и позволяющих совершать ну просто немыслимые прыжки. Ему ничего не стоило перемахнуть десятифутовую стену, с лёгкостью опытного эквилибриста пробежать по коньку церковного собора Святого Августина или обогнать запряжённую повозку. Вот вам и технически прогресс. Кто знает, какой такой паровой двигатель умудрился засунуть себе в задницу этот горе-атлет… Надо заметить, что объяснения недюжинных сверхчеловеческих способностей мерзавца одними лишь техническими новшествами не исчерпывались.

Некоторые ярые сторонники теологии приписывали ему силу, дарованную чуть ли не самим Дьяволом. Дескать, это и не человек вовсе, а сам бес, демон во плоти, пришедший на землю и изводящий добропорядочных верующих. Джентри едва не плевался желчью, стоило ему только услышать о неземном происхождении этого чудика. Он искренне считал, что самым страшным существом на свете был, есть и остаётся человек. Что только человеческий ум настолько, хм, дьявольски умён, чтобы почти три года скрываться от полиции, пакостить, мучить людей, совершать дерзкие преступления и до сих пор не понести никакого наказания.

Попервах новоявленный преступник вёл себя как разнузданный хулиган, и кроме возмущённо-испуганных воплей не вызвал никаких сильных эмоций. Заглядывал в окна, пугал прохожих в тёмных переулках, угонял лошадей из конюшен, чтобы потом несчастных коняг нашли через пару кварталов, привязанных к дверным ручкам. Воровал продукты из лавок, подвешивал кошек за хвосты перед домами зажиточных горожан… Задирал подолы молоденьким девицам, побрасывал к дверям кучи собачьего дерьма. В общем, развлекался, как мог. И как ему позволяли. Поскольку буквально заваленная сотнями жалоб полиция не знала, с чего ей, собственно, и начать!

Потом стало хуже. Много хуже. Словно разгулявшийся шутник в силу безнаказанности со стороны закона вошёл во вкус. И шутки его стали куда как более жестокими.

Он начал нападать на людей. Преимущественно женщин. Отнимал сумочки, срывал одежду, царапался и даже кусался, как дикий зверь! Сначала этот паразит орудовал исключительно ночью, потом его стали всё чаще встречать и днём. Он совершенно перестал бояться. Так, постепенно с женщин он переключился на детей. Изредка нападал и на мужчин. В основном его интересовали одинокие прохожие. Поток жалоб и разгневанных писем завалил Империал-Ярд по самую крышу. Сам мэр лично навестил Департамент и намекнул, что пора бы уже и завязывать с этим балаганом. Неужели вся городская полиция не в состоянии изловить одного сумасшедшего?

Газеты с радостью набросились на свежую сенсацию, словно свора гончих на загнанного оленя. Ежедневно заголовки газет пестрили новыми сводками о нападениях маньяка. Прессу не надо было хлебом кормить, ей хватало свидетельств очевидцев и утечек из Двора. Ну а буйная журналистская фантазия довершала общую картину творящегося в городе беспорядка.

Спустя какое-то время ОН обнаглел настолько, что стал вламываться в дома, расположенные в глухих, окраинных районах города, в лачуги бедняков и домишки мастеровых. Подонок не брезговал и особняками аристократов, иногда совершая свои дерзкие рейды и в престижные кварталы столицы. Он ни для кого не делал никаких различий. А ещё через несколько месяцев он убил первого человека. Сбросил беднягу с крыши городского суда прямо на мощённую брусчаткой площадь, с высоты семидесяти футов. Днём, на глазах у десятков людей. После чего резво запрыгал по черепице, перемахнул на крышу соседнего здания и был таков.

С тех пор, за два с половиной года по официальным данным полиции он убил девяносто восемь человек. Счёт напуганным, ограбленным и избитым шёл на сотни. Разумеется, не обходилось и без подражателей. Многие бандиты под шумок проворачивали свои делишки, прикрываясь личиной неуловимого преступника. Но с этими двойниками обозлённая до предела полиция разбиралась быстро и жёстко. Вскоре количество подражателей здорово сократилось.

Старший инспектор по расследованию убийств Джейсон Джентри ровно два года назад получил персональное задание всеми силами изловить маньяка и заключить под стражу. Прошло два года, но Джентри продвинулся в расследовании не больше, чем в самом начале пути. Прыгучий негодяй не оставлял никаких следов и отпечатков. Ровным счётом ничего, за что можно было бы уцепиться. За два года ни одной явной улики. Что, впрочем, не означало, что у Джейсона не было никаких версий. Джентри считал, что кем бы ни был этот человек, в средствах он явно не стеснён. Джентри упорно настаивал, что имеет дело с обычным человеком. Пусть сумасшедшим, безумным, но отнюдь не дураком. Это должен быть своего рода гений криминала. И богатый гений. Поскольку его выкрутасы, невероятные трюки и мастерское умение заметать следы говорило о применении сложнейших технических средств. Технология и механика, алхимия и математика. Этот человек обязан был прекрасно разбираться в любой из данных областей.

Когда Джентри намекали, что он копает в неправильном направлении, советуя больше уделять внимания ну, как бы так мягче сказать, сверхъестественному происхождению маньяка, старший инспектор впадал в животную ярость. Проще всего списать ум и находчивость преступника на проявление паранормальных сил, чем признать собственное бессилие. Но Джейсон не зря слыл упрямцем. Он твёрдо верил, что ему противостоит человек. Не совсем обычный, но и не колдун какой-нибудь. И уж тем более не демон. Это бредни пусть остаются для охочих на сенсации репортёров.

Джентри прозвал своего противника Джеком-Попрыгунчиком. Это имя тут же попало во все газеты. Так маньяк обрёл имя. Джек-Попрыгунчик. Попрыгунчик не сходил с первых полос всех популярных газет почти год. Затем он стал обыденностью, частью устоявшегося мира. Неотъемлемым городским атрибутом. Газетчикам стало скучно. Из сенсации Джек постепенно превратился в рядовую заурядность. Все уже давно привыкли к тому, что примерно раз в неделю Джек с собой изощрённостью убивает кого-нибудь, а полиция всё так же бессильно разводит руками. Ну и где здесь сенсация? Горячие новости? Так заголовки о нападениях Попрыгунчика уверенно перекочевали на последние страницы в затёртую колонку криминальной сводки. На первых страницах продолжили печатать статьи о Дюбуа, Формаксе, Вурцеле, Грее…

Самое забавное было то, что Джек нисколько не скрывал своего внешнего вида. Его лицезрели тысячи людей. И практически во всех случаях показания очевидцев сходились. Люди описывали Попрыгунчика как очень высокого худощавого человека в длиннополом кожаном пальто и шляпе-цилиндре. Заострённые уши, узкое вытянутое лицо с резкими чертами, безумные выпученные глаза, налитые кровью. Многие добавляли такие животрепещущие подробности, как дым из раздутых ноздрей, раздвоенный змеиный язык, когтистые лапы, шерсть, некоторые даже видели хвост! И вроде бы имелись у этого мерзавца копыта… Но не больше двух! Разговаривал Джек на андерском, но иногда переходил на непонятную тарабарщину, не иначе как сатанинское наречие. Вот…

Джентри, читая подобные «достоверные» протоколы, покатывался со смеху. Из всей этой чуши добрую половину можно было отметать не глядя. И что в итоге оставалось? Высокий рост, худощавое телосложение, впалые щёки, взгляд безумца и страсть к кожаным плащам. Негусто. Полицейский штатный художник Джеймс Кейн не раз и не два пытался делать наброски Джека, но всегда в итоге выходило нечто среднее между цирковым уродцем и сильно похудевшим и выжатым как лимон начальником полицейского департамента Вустером. Когда Вустер в одном из рисунков признал себя, то устроил Кейну форменной разнос, под страхом расстрела запретив брать в руки карандаш, если тот не хочет лишиться своих «корявых обезьяньих клешней».

Джек всегда ухитрялся ускользать из расставленных ловушек. Какую бы сеть не забрасывал Джентри, Попрыгунчик постоянно вёртким ужом проскакивал в самую маленькую ячейку. Он совершенно никого не боялся. Джейсон подозревал, что для этого психа объявленная полицией война всё равно, что игра в кошки-мышки. И что Джеку невероятно нравится эта игра. Вот только Джентри до сих пор не мог понять, какие им уготовлены роли в происходящем безумии.

Когда получившее святейшее благословление печальная дама удалилась, Джентри снова оказался рядом с Флемингом. Борода и усы нещадно чесались. Проклятые туфли жали пальцы, настроение Джейсона портилось чуть ли не быстрее погоды. На душе у него было так же пасмурно и уныло.

– Морган, если я не выйду через пятнадцать минут, ты лично запустишь план «Б» и возглавишь операцию. Постарайтесь не оплошать.