Охота

– Это вы заметили? – спросила Мишка, обходя стол и протягивая руку к листку, прикрепленному в нижнем левом углу панно. Это был рисунок заштрихованного кружка, сделанный гелевой ручкой на салфетке. По краю салфетки шла надпись курсивом: «Кофе в день».

– Заметили, – ответил за дядю Сережу один из федералов. Он стоял у двери и внимательно следил за каждым Мишкиным движением.

– А это? – Мишка снова обошла стол и теперь указала на черно-белую фотографию, прикрепленную к стене кнопкой. Вера увидела семейный снимок – на фоне недостроенного дачного домика стояли трое: небритый мужчина, голый по пояс и сжимающий в руке лопату, строгая женщина в совершенно неуместной для дачи форме – черной юбке и белой рубашке, которая подчеркивала раздутый живот, и мальчик лет десяти, в такой же белой рубашке и светлых шортах. Все трое улыбались, хотя улыбка мужчины выглядела вымученной.

Фотография была старая и мятая, как будто ее долго носили в кошельке сложенной в четыре раза.

– Нет, что с ней? – Федерал подошел поближе, и дядя Сережа тоже отделился от стены, захотел взглянуть.

– Все эти распечатки к уже написанным статьям или к статьям, над которыми работали коллеги убитого, – сказала Мишка. – Вот та для текста про водораздел. Вот эта к выборам. Портрет Питерсона, Конституция, цитаты из «Американского психопата» и «Эгоистичного гена» – это личное. Остаются символ «Обители» на салфетке и фотография.

– Может, она тоже личная? – спросил федерал. Мишка протянула руку к фотографии, и федерал кивнул, показывая, что ее можно снять со стены. Мишка осторожно вытянула кнопку, отдала фотографию федералу. Тот покрутил ее в руках, хмыкнул.

– Это единственный лист, который не сделан специально для того, чтобы повесить его на эту стену, – сказала Мишка. – Не считая салфетки. Все, кроме портрета и двух фотографий вот там, распечатано на принтере. Он здесь есть, да?

Федерал кивнул.

– Фотография Питерсона вырезана из плаката, а те снимки распечатаны в студии, – сказала Мишка. – Эта же фотография проявлена вручную, в домашней лаборатории. К тому же она лет на двадцать старше всего, что здесь есть.

Федерал снова кивнул, стал разглядывать фотографию внимательнее. Вера вместо фотографии смотрела на Мишку. Она знала, что ее соседка совершенно гениальна, но ей ни разу до этого не приходилось наблюдать Мишку за взрослой работой в окружении взрослых людей.

– Делаю вывод, – сказала Мишка. – Фотография является уликой и относится к тому же проекту, что и салфетка с кружком. Кто-то встретился с убитым, передал ему фотографию и во время разговора сделал рисунок. Нужно найти кафе, проверить, нет ли у них камер, попробовать установить, с кем встречался Журналист. Думаю, что это произошло не больше недели назад, но, возможно, придется просмотреть записи за месяц.

Мишка забрала у федерала фотографию, достала телефон.

– Вы думаете, что тот, кто передал фотографию, совершил убийство? – спросил федерал.

– Нет, – сказала Мишка. Она сфотографировала снимок, положила его на стол и погрузилась в телефон. – Кто совершил убийство, я не знаю, но я знаю, кто мог рассказать убийце о том, чем занимался убитый.

Мишка открыла инстаграм Журналиста, промотала до групповой фотографии, сделанной в сумрачном баре. Ткнула в черноволосого улыбающегося парня.

– Кто это? – спросил федерал. Дядя Сережа, качая головой, снова отошел к стене. Он уже представлял себе лицо старшего, когда придется показывать ему все Мишкины находки.