Под белым муаром. Истории людей, ставших Римскими Папами

Незанятый престол

Солнце вставало и лелеяло своим утренним светом крыши римских домов. Только что закончилась весна. Безмятежную тишину вечного города, просыпавшегося и входящего в первый летний день, прервал томный звук колокола собора святого Петра, отозвавшийся мрачной резонирующей нотой. 1 июня 1846 года в 9:15 утра скончался папа Григорий XVI.

В его покои вошли несколько человек в алых одеждах, один из которых держал в руках маленький серебряный молоточек. Это были кардиналы, обладатели высшего после папы духовного сана. Цвет их сутан символизирует кровь, которую они с готовностью должны пролить, защищая веру и святого отца. Римский пурпур – княжеский цвет. Это неслучайно, ведь кардиналов еще называют князьями церкви. Они всегда находятся вблизи понтифика и исполняют при нем совещательную функцию. Многие из них обладают также и административными полномочиями, возглавляя различные отделы, конгрегации и дикастерии в римской курии. Кто-то из преосвященных иерархов руководит государственным секретариатом, кто-то святой инквизицией. Есть среди них и тот, чья должность отличается особо. Это кардинал камерленго. Именно он, неаполитанец Томмазо Сфорца, не имеет особых полномочий, но разом обретет всю полноту власти в тот момент, когда римский папа навсегда закроет свои глаза. Функции камерленго сродни полномочиям регента или местоблюстителя, и для их обретения существует особый выверенный ритуал, для которого кардинал Сфорца и внес в покои почившего понтифика тот самый серебряный молоточек.

Да, папа, в силу величия своего сана, не принадлежит себе всю свою жизнь. Он не имеет права на личное пространство, не получает он его и после смерти. Покойный окружен царедворцами и куриальными сановниками. Их действия отлажены, протоколы исполняются. Кардинал камерленго медленно подходит к папскому одру и, наклонившись, трижды ударяет понтифика в лоб молоточком. Разумеется, действие это носит исключительно церемониальный характер, но исполнить его необходимо. Каждое прикосновение кардинал сопровождает обращением, как бы исполненный надежды, что папа всего лишь крепко спит. Трижды он зовет римского епископа по имени, данному ему при крещении. «Бартоломео Альберто, ты спишь?», – взывает иерарх, касаясь лба понтифика. Ответа нет. Призыв повторяется. Снова тишина. Когда собравшиеся и в третий раз не слышат голоса папы, кардинал Сфорца торжественно и скорбно возглашает: «Воистину папа скончался».

С этой самой секунды церковь входит в особое состояние, известное как «при незанятом престоле», а вся верховная власть передается кардиналу камерленго.

Это не передышка. Совсем нет. В этот непродолжительный период высшим должностным лицам церкви необходимо организовать похороны почившего папы и выборы его преемника.

Торжественная церемония коронации является видимым знаком начала правления римского епископа. Окончание его понтификата также имеет свой церемониальный акт. Церковь – древний институт, полный различных обрядов и традиций, которые составляют неотъемлемую часть ее бытия. В мире, полном символов и священных действий, смерть сама по себе не значит ничего. Правление папы закончится тогда, когда будут исполнены важные обрядовые составляющие. Даже удостовериться в смерти человека, имеющего полноту духовной и государственной власти, нельзя иначе, как путем обряда. Разумеется, завершить его правление следует также торжественно, как оно было начато и как продолжалось все эти годы.

В присутствии высших придворных сановников и духовных лиц кардинал Сфорца снял с руки почившего его папский перстень, известный как «кольцо рыбака». Папа – преемник апостола Петра, первого епископа города Рима. Именно он, закидывающий сети в море, изображается на золотом кольце. Простой рыболов, ставший первым и верховным апостолом Иисуса Христа, так сильно напоминал римским папам их самих. Эти люди нередко рождались в самых простых семьях и возносились затем до титула отца царей и князей.

Папский перстень уникален. Он изготавливается заново всякий раз, когда на престол восходит новый понтифик. Будучи символом преемства власти, кольцо рыбака служило и индивидуальной папской печатью, которую он оставлял на сургуче, покрывающем ценные документы. Совершенно очевидно, что такой предмет, несущий в себе столь важную государственную и теологическую составляющую, должен был уничтожаться со смертью его владельца.

Уверенным ударом молотка кардинал разбивал перстень. Понтификат очередного преемника Петра был завершен, а церковь продолжала жить, но документы ее были отныне защищены от возможных случаев компромата или подделки.

Итак, первые необходимые церемонии были проведены. Курия начинала готовиться к следующему важнейшему этапу – похоронам римского папы. Разумеется, лицо такого уровня не могло быть погребено тихо и скромно. Последнее появление епископа-монарха перед верующими должно не уступать в торжественности и пышности его коронации. Скончался не просто глава государства, умер отец сотен тысяч верующих католиков, к Богу ушел владыка царей земных.

Его последний путь должен во всем соответствовать величию его сана. Тело папы Григория начали готовить к погребению сразу после того, как Святой Престол официально объявил о смерти его святейшества. Тысячи итальянцев приедут проститься со своим папой. Рим будет переполнен. Каждому из пришедших должна быть предоставлена возможность взглянуть на покойного. Для многих это будет первый и единственный раз в их жизни. Понтифик не умер. Он лишь уснул, ожидая воскресения из мертвых, подобно тому, как по вере церкви воскрес Иисус Христос. Его покой должен быть величественным, всем необходимо видеть лишь безмятежный мирный сон, избавляющий верующих от тревог и укрепляющий их убежденность в грядущем воскресении.

Тело усопшего папы подвергалось тщательной процедуре бальзамирования. Нет, это не подражание египетским фараонам древности, это лишь способ сохранить понтифику прижизненный вид на момент прощания. В те годы искусство сохранения было далеко от нынешнего, и для улучшения эффекта из тела папы извлекались внутренние органы.

Читатель может задаться вопросом, для чего следует начинать рассказ со столь странного описания такой процедуры? Что же, дадим ответ. Тот уровень отношения церкви и общества к персонам римских пап, который царил, начиная со средних веков и вплоть до века девятнадцатого, невозможно понять, если не коснуться даже таких, казалось бы излишних вещей.

Считалось верхом неблагочестия использовать даже слово «внутренности». В отношении римского папы с пиететом употребляли термин «предсердия», отделяя тем самым персону понтифика от любого другого человека даже в столь деликатном вопросе.

Предсердия тщательным образом помещались в сосуды-реликварии, словно драгоценности, и относились в храм святых Викентия и Анастасия, где погребались под главным алтарем. Приезжающие в Рим туристы и сегодня могут посетить эту церковь, расположенную прямо напротив знаменитого фонтана Треви, и прочесть на мраморной табличке имена пап, чьи предсердия помещались здесь на протяжение почти четырехсот лет.

После завершения всех подготовительных процедур тело папы Григория было облачено в алые богослужебные одежды. Да, перед взором пришедших людей открывался образ почившего монарха во всем его великолепии, в драгоценной митре и украшенных золотом перчатках, но перед Богом предстоял епископ, которому Добрый Пастырь доверил управление всей церковью. Хоронили не просто правителя и властителя. Скончался священнослужитель.

Тело понтифика, окруженное десятками длинных горящих свечей, было расположено на высоком трехуровневом пьедестале, именуемым катафалком.

На нем в торжественном сне лежал тот, у кого при жизни была власть над телами и душами. Катафалк располагался в соборе святого Петра, а точнее, в одной из его боковых капелл, известной как «часовня Святейшего Таинства». Через толстые черные прутья ограды толпы верующих могли увидеть папу Григория. Всё было обустроено так, чтобы чувство скорби уступало место ощущению священного трепета.

Звон капитолийского колокола, известного как Патарина, объявил о начале периода «новемдиалис». Этот девятидневный траур сопровождался совершением особых заупокойных богослужений-реквиемов, которые служили во всех храмах вечного города. Особым образом поминовение проходило в самом Ватикане. Шесть поминальных месс совершалось непосредственно в соборе святого Петра, а три – в Сикстинской капелле.

Последней заупокойной мессе были присущи все мыслимые и немыслимые церемониальные украшения, превращающие ее в поистине великую мистерию, и вдруг неожиданно акценты смещаются. Вся торжественность уходит. Последние почести наместнику Бога не земле отданы. Пришло время вспомнить и о другом его титуле – «слуга слуг Божьих», подчеркивающем не власть, но смиренное служение римского папы. Такие смысловые перемены были свойственны папскому церемониалу. Понтифику предлагалось взглянуть на свое положение через различные призмы. Во время пышущей торжественностью коронационной мессы перед восседающем на царском престоле папой вдруг сжигался пучок льна. Это зрелище сопровождалось обращением: «Святой отец, так проходит земная слава». Церемония погребения была построена схожим образом. Тело усопшего папы снималось с царского катафалка и полагалось в скромного вида кипарисовый гроб. Вернее сказать, таких гробов было три, каждый из которых полагался в предыдущий. Кипарисовый, цинковый и дубовый. Вероятно, цинк должен был служить своего рода консервантом на случай, если в будущем папу причислят к лику святых и появится необходимость открыть его мощи.

В руки усопшего полагался свиток с кратким описанием основных вех его правления, а также давались три монеты, золотая, серебряная и медная, обозначавшие символическую плату за его труды.

В присутствии лишь самых высокопоставленных иерархов и приближенных тело папы Григория было тихо и скромно погребено в базилике святого Петра. Девятидневный траур завершился. Перед кардиналами стояла следующая задача: выборы нового преемника апостола-рыбака.

Глава 3

Запертая комната

Любой, кто приезжает в Рим, конечно же встречает повсеместно располагающийся герб Святого Престола. Это отголоски той эпохи, когда весь город, да и не только он, были частью большой церковной области, подчинявшейся римскому папе. Легко догадаться, что главный геральдический символ клерикального государства будет иметь элементы, несущие в себе богословский смысл.

Гуляя по улицам вечного города, проходя вдоль его старинных зданий и фонтанов, путник видит не просто колоритную европейскую столицу. Перед ним предстает оплот католицизма во всей его красе. То там, то здесь, с фасадов гордых базилик и статных палаццо, взору открываются величественные ключи, скрещенные между собой и увенчанные папской тиарой. Эти ключи, один золотого, другой серебряного цвета, являются отсылкой к евангельской истории, согласно которой Иисус Христос обещал апостолу Петру, что даст ему ключи от Царства Небесного.

Рим – город Петра, кафедра римская – Петрова, а папы – его преемники. Геральдическая композиция доносит до смотрящего на нее главную идею папства. Епископы Рима – наследники того, кто получил ключи от неба из рук самого Иисуса. Их власть абсолютна. Каждый элемент проникнут державным величием. Тиара, три ее властные короны, массивные ключи. Их цвета, блестящее золото и сдержанное серебро, содержат в себе еще одну теологическую концепцию. Церковь имеет власть отпускать или оставлять за грешником его грехи. То, что будет прощено на земле, простится и на небесах. Эта власть не утрачена, не упущена. Она охраняется папами в течение веков. Именно поэтому ключи как бы находятся под сенью тиары. Всё имеет смысл. Идея доносится четко и явно. Преклонись.

Но тот, кто украшен тремя коронами, смиренно покоится сейчас под сводами ватиканской базилики. Он почил. Церковь, вступившая в период вакантного престола, спешит донести верующим новую идею, выраженную в изображении. Символы – это язык церкви, ее стихия. В этом искусстве ей нет равных. Как только понтифик умирает, немедленно на изображениях всех гербов, на которых это возможно сделать, тиара удаляется. Место ее обладателя и преемника власти ключей незанято. Но власть эту церковь не потеряла. Она не брошена, не оставлена. Она находится под опекой Бога. Над скрещенными ключами вместо благородной тиары распахивается зонт – символ покрова и защиты. Его изображение, выполненное в желто-красных тонах, было и остается главным и самым узнаваемым признаком периода вакантного престола. Этот зонт покинет герб только тогда, когда снова воцарится тот, чью голову украсят три короны.

Это событие не терпит никаких отлагательств. Не только со всей Италии, но со всего католического мира в Рим съезжаются князья церкви – кардиналы. Священная кардинальская коллегия состоит из нескольких десятков достопочтенных представителей. Многие из них получили свой сан из рук почившего папы Григория. Далеко не все кардиналы постоянно присутствуют в Риме и трудятся в курии. Большинство либо возглавляют епархии в разных странах, либо могут быть простыми священниками, дьяконами или даже мирянами, которые получили этот высокий титул за особые заслуги.

Обладатели пурпурных одежд собираются вместе для исполнения своего главного предназначения. В течение ближайшего времени они должны будут перед самими собой, перед своей совестью и перед Богом ответить на самый важный вопрос в их жизни. Кто из них обладает теми неповторимыми духовными, нравственными и административными качествами, чтобы занять место почившего папы. В теории любой крещеный мужчина католик может быть избран епископом Рима, но уже много веков кардиналы избирают понтифика только из числа самих себя.

Та форма правления, представителем которой является римский папа, достаточно занятна и необычна. Условно ее можно классифицировать как выборную теократическую монархию. Конечно, папа является государем. Как мы уже могли понять из его пышных титулов, в монаршем достоинстве этого человека не было никаких сомнений. Признавали его и многие земные правители. Однако, сама церковь, полагающая себя божественным организмом, чествуя святого отца, всегда помнила о том, что верховная власть может принадлежать исключительно Богу. В силу того, что римский папа является в первую очередь священнослужителем и по законам церкви не имеет права на семью, его полномочия не могут передаваться по наследству, в результате чего каждый новый папа избирается.

Процедура выборов очередного римского епископа уникальна, торжественна, как и полагается, глубоко церемониальна и разительно отличается от любых других электоральных мероприятий, которые проводят политические организации. Процесс избрания нового папы известен всему миру под словом «конклав». Термин этот имеет латинские корни и переводится как «запертые на ключ». Уже исходя из названия становится очевидно, что мероприятие это достаточно необычно.

История конклавов, а точнее сказать, выборов римского первосвященника, насчитывает фактически две тысячи лет, так как происходит всё время, сколько существует церковь.

За этот долгий срок форма, обряды и ритуалы избрания неоднократно менялись и пересматривались. На заре церкви главу римской общины выбирали, вероятно, ее члены. Точно неизвестно, каков был первоначальный способ. Скорее всего, голосовало римское духовенство и люди с добрым именем. К восьмому веку, однако, данное право у простолюдинов было отнято в пользу клириков, а затем снова даровано, но уже лишь представителям аристократии. Продолжалась эта практика, впрочем, недолго. Уже во времена остготского владычества в Италии короли самостоятельно назначали пап. Затем этот выбор стал компетенцией императора Священной Римской Империи. Чем больше крепла власть пап, тем менее они хотели зависеть от земных монархов. Образ епископа римского всё больше отдалялся от простого главы христианской общины и приближался к образу владыки и самодержца, который не подчиняется никакой земной власти, но сам обладает авторитетом среди мирских правителей. В одиннадцатом веке право избирать преемника князя апостолов окончательно сконцентрировалось в руках кардиналов. Этот порядок нерушим и по сей день.

Остается только догадываться как выглядели те древние и простые выборы, проходившие тогда в молодой и небольшой римской общине. Непросто проследить и весь путь эволюции обрядов и форм. Оставим этот вопрос историкам, а сами взглянем на конклав, который собрался для выборов преемника почившего папы Григория. К этому моменту традиции и церемонии уже хорошо известны и сохраняются фактически неизменными и в наши дни.

13 июня 1846 года для простых римлян мало чем отличалось от всех остальных дней. Шумели рынки, звонили церковные колокола, бегали дети, горожане были заняты каждый своим делом. Совсем иначе обстояли дела на квиринальском холме, располагавшемся севернее центральных районов. Одноименный Квиринальский дворец, служивший резиденцией для римских пап, обустраивали должным образом для размещения в нем преосвященных кардиналов, прибывших на конклав.

Внимательный читатель может задаться вопросом, почему упоминается это место? Ведь практически каждый из нас хотя бы раз в жизни слышал, что папу выбирают в Сикстинской капелле. Это действительно так. Однако, за все время эта процедура где только не проводилась. И в других местах, и в других городах, и даже в других государствах. В конечном итоге выборщики стали размещаться в Апостольском дворце Ватикана, а голосовать в знаменитой сикстине в окружении бессмертных фресок Микеланджело.

Итак, работа в квиринале шла полным ходом. Точно также, как несколько десятков лет спустя она будет проходить уже на ватиканском холме.

Дворец, полный обеденных залов, личных покоев и длинных коридоров, готовили для конклава. Кельи для кардиналов были обустроены, выборная зала обставлена трибунами. Несколько человек внесли в богато украшенную комнату, соответствующую всему дворцовому великолепию, странный и весьма выделяющийся предмет. Это была небольшая печь с высоким дымоходом, который установят на крыши дворца. Зачем она могла понадобиться в разгар лета, да еще и в средиземноморском климате? Едва ли кто-то мог замерзнуть. Всё дело в том, что эта печь, как и многие утилитарные предметы, в церковном мире обрела особое предназначение. Она служила своего рода маяком и средством связи между выбирающими понтифика кардиналами и народом, столпившимся на улице в трепетном ожидании и молитве. Всё просто. Если в результате одного тура голосования люди в алых одеждах не придут к единогласному решению, то в печь добавят сырой соломы, и дым пойдет черным. Это будет означать, что конклав продолжается, и выбор не сделан. Когда иерархи изберут нового епископа Рима, то верующие увидят чистый белый дым, и все разом поймут, что престол апостола Петра более не вакантен.

Конклав таинственен. Церковь всегда говорит о нем не иначе как об области действия Святого Духа. На практике же это время сложных переговоров, эмоциональных споров, а порой и подковерных интриг. История знает и попытки шантажа, и случаи подкупа. Сложно доподлинно сказать, в какие игры играли на конклаве, особенно в бурное и неспокойное время средних веков.

Само обозначение «запертые на ключ» недвусмысленно дает понять, что в истории папских выборов были случаи, когда что-то шло не так, как планировалось. Это правда. Конклавы последних двух веков редко длились дольше четырех дней, однако, раньше этот процесс мог затянуться на месяцы и даже на годы. Кардиналы, прибывшие в столичный город и проживавшие в папских дворцах в окружении слуг, ни в чем не нуждались. Их хорошо кормили, за ними была приставлена прислуга. Безмятежная жизнь аристократии в городе на семи холмах весьма располагала к покою и беседам. Выборщики порой достаточно быстро забывали, с какой целью они вообще находятся в Риме. Они не были ограничены временем, их всё устраивало, они могли подолгу вести беседы о будущем церкви, делая это довольно отвлеченно. При таком ритме выборы могли часто заходить в тупик, а некоторые кардиналы без всякого смущения даже активно комментировали свои решения простому народу, чем вызывали временами пусть и легкие, но все-таки волнения среди горожан. Показательным является случай, произошедший в городе Витербо. Выборы, проходившие там, продлились более двух лет.

Это накалило атмосферу до такого уровня, что горожане в гневе разобрали крышу епископского дворца и ворвались к кардиналам с требованием взяться уже, наконец, за дело.

Естественно, такое положение вещей рано или поздно перестало устраивать высшее духовенство. Начали приниматься меры. Для того, чтобы сделать невозможным повторение подобных ситуаций, голосующих кардиналов стали изолировать от внешнего мира и запирать на ключ, дабы ускорить таким образом процедуру избрания папы. С тех пор и до сего дня выборы римского понтифика проходят за закрытыми дверями, которые торжественно и церемониально запираются на ключ, а единственным средством связи была и остается труба на крыше. Сейчас, конечно, никакой практической пользы в этом нет, но церковь не была бы церковью, если бы не могла превратить любое банальное действие или слово в свою священную и вековую традицию. Так уж она устроена.

Но вернемся к конклаву, избиравшему преемника папы Григория. Утро 14 июня началось в строгом соответствии с установленным порядком. Члены священной коллегии кардиналов вместе с представителями высшего римского духовенства собрались в базилике для совершения мессы «ради выборов понтифика». Совершал богослужение, как и полагается, декан кардинальской коллегии Людовико Микара. Иерарх обратился к собратьям с проповедью, в которой напомнил о необходимости честного голосования, осознанного выбора и важности ответа перед самим Богом. Заручившись поддержкой свыше, кардиналы отправились торжественной процессией в капеллу Паолина для проведения выборов. Зрелище это действительно впечатляет. В предшествии свещеносцев, окуриваемые со всех сторон кадильным дымом, под пение молитв иерархи стройными рядами чинно проходили старинные помпезные залы. Ступень за ступенью поднимались они по почетной лестнице, творению архитектора Фламинио Понцио. Мимо идущих проплывали фрески кирасирского зала, драгоценные вазы зала лоджий, золотые стены, украшенные гобеленами.

Войдя под своды капеллы, которая, кстати говоря, идентична по размеру ватиканскому шедевру Микеланджело, преосвященные кардиналы занимали свои места, над каждым из которых располагался балдахин. В самый важный момент, когда выбор совершится, все они разом схлопнутся над головами сидящих. Лишь один останется в прежнем раскрытом положении. Тот, что осеняет собой нового римского первосвященника.

На богато украшенном Евангелии, располагающемся в центре капеллы, иерархи торжественно клянутся честно и искренне отдать свой голос достойнейшему, прикасаясь к писанию рукой. Дело чести совершилось. Церемониймейстер, засвидетельствовав присягу, громко возглашает: «Все вон!».

С этой секунды в капелле не может оставаться ни одного постороннего. Вот почему мы и сейчас не увидим видеозаписей и репортажей, освещающих ход голосования. Только Бог. Только кардиналы. Двери затворяются на ключ.

Окружающему миру церковь стремиться явить всегда свою внешнюю благолепную сторону. Внутренние же ее дела остаются сокрытыми от непосвященных глаз. Все церемонии конклава завершены. Начинаются выборы. Там, за закрытой дверью, пройдут прения и споры. Схлестнутся сторонники курса предыдущего папы и чающие перемен, консерваторы и либералы, политики и теологи. В итоге каждый из них изменит свой почерк и напишет на бюллетени имя того, кого хочет видеть на папском престоле. За себя голосовать запрещено. Следуют ли этому правилу в условиях анонимности, мы не знаем. Ведь никаких данных на маленьком клочке бумаги нет. Только имя. В конце все голоса будут подсчитаны, а бюллетени сожжены в той самой печи. Какой дым они явят миру? Зависит от тех, кто их заполнял. Две трети голосов необходимы для того, чтобы один из всех кардиналов больше никогда не надел своих красных риз.

Голоса подсчитываются. Звучат фамилии. Джицци! Ламбрускини! Мастаи! Ламбрускини! Джицци! Джицци!