Rassolniki

– Расклад такой, сначала пойдём в «девятки» у станции, там погоняем наркоманов, потом вместе с группой Костяна попрыгаем на быков в парке, – от «доброго» Рябова остались только глаза, тон его был при этом командирским, как будто лет двадцать сержантом в войсках ВДВ отслужил, гоняя духов по лесам и полям, – вопросы есть, парни?

Вопросов не было. Вышли к гастроному, рассосались по длинной улице, затянутой обильной тенью – всё дело в том, что фонари хоть и светили, но почему-то освещали не улицу, а горизонт. Прожекторы били в сторону завода, выводя вдалеке силуэты доменных печей и очертания огромных горящих факелов – такие обычно зажигают на Олимпийских играх.

Дойдя до ближайшего перекрёстка, свернули. Освещенный горизонт остался сбоку и лишь иногда мелькал между пятиэтажками.

Минут через пять свернули ещё раз, завод и пятиэтажки оказались сзади, впереди в темноте стоял березовый лес, сдавшейся ночи окончательно и до утра. Лес почти пробежали, Рублев бежал одним из последних.

«Зачем бежать, что за игра в войнушку?» – усмехался он про себя над происходящим, силясь вспомнить, что будет за лесом. И когда показались первые огни, вспомнил – это же «свечки» железнодорожников. Так называли дома, стоящие на самом краю микрорайона, практически впритык с железнодорожной станцией – крупным транспортным узлом.

Здесь когда-то жили сотрудники этой станции, но со временем свои квартиры они приватизировали, продали и переехали кто куда. Сюда же из-за низкой стоимости жилья въезжал всякий сброд. Уже к нулевым за «свечками» установилась дурная слава – отстойник, притон, блат-хата. Таксисты – и те не соглашались сюда подъезжать.

– Значит, смотрите, есть информация, что в первом доме в подъезде наверху зависают наркоманы, дезоморфиновые, они там у кого-то «крокодил» варят и все в подъезд вываливаются, – сообщил Рябов сбившимся в кучу «чистильщикам». Свет в окнах дома словно дёргался вверх-вниз, соединяя жидкие жёлтые нимбы в одну сплошную световую линию.

– Накроем сразу или покреативим? – спросил Рябов соратников.

Давайте покреативим! – Попросил у Рябова парень в красных джинсах с длинными волосами. Он явно отличался от всей армии RASSOLNIK’ов, похожих друг на друга, как тридцать три богатыря из сказки. Если учесть, что дядькой Черномором в этой компании был Рябов, то охотника за креативом Рублёв окрестил «Русалкой».

На наркоманов решили напасть красиво.

Зашли в подъезд, потихоньку стали подниматься, почти на цыпочках. Где-то на пятом этаже послышался гогот – кто-то действительно был наверху и, судя по голосам, их было не меньше десяти. Миновали ещё этаж. Александра удивило, как спокойны парни, ставшие сегодня его соратниками, они как будто по домам расходились, а не шли бить наркоманов, от которых не знаешь, чего ждать.

На седьмом этаже Рябов кивнул Русалке. Тот направился клифту, вызвал его. Через секунд десять двери за ним задвинулись, за стеной справа взвыло. Предводитель достал из кармана металлические шарики, покрутил их на ладошке большим пальцем, сжал оба в кулаке.

Услышали, как двери лифта открылись на девятом этаже. И голос Русалки:

– Эй, пидоры, сейчас жопу вам надеру!

– Погнали! – оглушил всех Рябов и ринулся по ступенькам вверх.

Александр не успел отреагировать и оказался прижатым к стене, мимо него пронеслась вся толпа. Поняв, что медлить, значит казаться трусом, Рублёв быстро оттолкнулся от стены и затопал по лестнице. На девятом все наркоманы были уже разобраны, их пинали по двое, а то и по трое. Кто-то из них уже лежал, кто-то стоял на коленях. По подъезду разносился визг – крокодильщики орали как бабы, приводя нежданных гостей в ещё большую ярость. На этаже было четыре квартиры и общий, довольно широкий холл. На площадке и ступеньках свободного места не было, жертвы и нападавшие тёрлись друг о друга. Иногда кто-нибудь да наступал на тех, кто уже лежал лицом в бетоне.

Находиться в этой жестокой тесноте Рублёву стало противно – под ногами липко, да ещё вонь невыносимая, видимо кто-то продолжал настойчиво готовить наркотик. И этот кто-то вскоре себя спалил, открыв двери квартиры, самой ближней у лифта, в правом углу холла. Не зря говорят, наркоманы – тупые и конченые люди.

Первым у дверей оказался Рублёв – сам не понял, почему он сюда побежал. Секунда на размышления – и Александр ударил наркомана ногой в грудь. Ошарашенный недоумок даже не попытался встать. Рублёв хотел было прыгнуть ему на живот, но не успел – забежавший в квартиру Русалка юркнул у Александра между ног и, схватив «крокодильщика» за волосы, ударил со всей дури головой об пол. Изо рта потекла пена.

– Фу, бля, как всегда! – фыркнул на того Русалка и пошёл на кухню. Александр пошел за ним. На газу стояли кастрюли и металлические тарелки. В миг всё слетело на пол, опрокинулся и стол у закуренного окна, само окно тоже треснуло от удара Русалки и посыпалось на подоконник. В этот момент в коридоре кто-то вскрикнул – чувство боли только сейчас дошло до избитого «крокодильщика».

– Тормоз ёбаный, – пробубнил под нос Русалка, и Александра вновь поразило, как тот спокоен. Самого же Александра трясло, словно ветку березы перед дождём.

Из подъезда вышли спокойным шагом, осмотрелись – все на месте. Толпа по-прежнему молчала и не выдавала ни ноты нервозности.

– Сейчас второй дом прошарим и в парк, – скомандовал Рябов, – давайте половина по этажам, половина в подвал – здесь местные малолетки тусят. Пиздить всех!

RASSOLNIKI быстро разделились и, подойдя к «свечке» двумя змейками, втекли в подъезд и в подвал. Рублев в этот раз решил остаться на улице рядом с Ведовым, который и в прошлый раз в подъезд, кажется, не заходил.

Парни явно кого-то нашли. Сверху и откуда-то из-под земли сначала послышался мат, потом визг, а затем и вовсе рёв, видимо, правда, малолетки.

– Мелких-то не жалко? – спросил у Ведова.

– Умнее будут, – ответил тот. И спрятал лицо в тень, но вряд ли бы Рублёв увидел в нем жалость. Вряд ли.

Александр заметил, что окна уже «зачищенной» многоэтажки не горели. Вскоре и этот дом потух, только где-то в одном оконце на седьмом этаже почему-то мигали гирлянды.

Зачистку второй «свечки» закончили быстро, минут за пять, сначала выбежали «бойцы» из подвала, затем высыпала и та группа, что уходила на этажи.

Покидая двор, успели попрыгать на белой шестёрке, выбили окна, стёкла сыпались в снег тихо.

– Всё, парни, скучковались, наши уже в лесу! – проорал Рябов на весь двор. Рублев услышал, как вокруг него что-то зашипело, затрещало и двор озарился разноцветными огнями – RASSOLNIKI зажгли файера. И тут все тридцать человек начали скандировать во всю глотку: «Топота, сосать! Топота, сосать!». И побежали.

Через мгновение Александр уже не мог видеть ничего вокруг, кроме дымящихся файеров. Он бежал вместе со всеми, причем в середине толпы.

Куда несла его толпа? Вот они пробежали лес, вот свернули в сторону станции, скоро должен был показаться памятник погибшим на войне железнодорожникам – высоченный мужик с прожектором во лбу и с длиннющим штыком.

А вот и прожектор! Саша успел распознать вдалеке яркий луч света. Скоро железнодорожник предстанет во весь рост. Рублев помнил – у памятника раскинулась аллея, уставленная скамейками и чугунными, чтоб не унесли, урнами. Далеко не цвет общества собирался здесь во времена его юношества. Времена, видимо, не изменились.

Через несколько минут бега железнодорожник, наконец, весь оказался в зоне видимости. RASSOLNIKI перешли на быстрый шаг. Вскоре подробно смогли разглядеть и аллею.

Александр увидел, что со скамеек, как воробьи, подорвались десятки парней. У многих в руках сверкали стеклянные бутылки и металлические банки. Те почему-то смотрели в две стороны: на толпу людей, до которых было метров сто, благо лоб железнодорожника хорошо освещал каждого из них, и куда-то назад, за спину железного великана.

«Лучше бегите, парни!» – мысленно посоветовал им Рублев. И тут понял, почему гопники вертелись в обе стороны. На них и сзади шла толпа. Это Мильчин со своими.

Кругом снова зашипело, и в небо полетело пламя файеров. На ошарашенных, мирно отдыхающих пацанов двинулись две армии с факелами и оглушающе-слаженным диким ором: «ГО-ПО-ТА СО-САТЬ! ГО-ПО-ТА СО-САТЬ!»

Тиски сжимали сбившихся в стаю гопников все быстрее, как будто с обеих сторон на них неслись поезда. За десять метров до цели в противников полетели факела. Пацаны пытались их отбивать кулаками и бутылками, стая как будто жонглировало огнем.

Александр понял, что «зачистки» в подъезде были всего лишь тренировками, а кульминация вечера наступает только сейчас.

– Ебать, вам пизда! Вы кто такие, вы че, бля? – начали было пацаны, но вскоре их уже не было слышно. RASSOLNIKI словно с цепи сорвались. Они буквально месили своих жертв, засовывая им во все дыры их же бутылки и банки. Рублёв даже успел испугаться. От запаха крови и пронзительных криков у него кружилась голова. Александр отошёл в сторону за скамейки, оплёванные семечками. Вдруг перед ним возник худощавый тип в спортивных штанах и ботинках. В руке он держал разбитую бутылку – «розочку»

Александр, как мог, собрался, встряхнул головой, выставил вперёд руки.

Он хотел подпустить одинокого гопника ближе, чтобы встретить его резким ударом ноги. Шаг, ещё шаг, давай, сука, ближе…. Рублёв уже начал отрывать подошву от земли, но «сука» вдруг рухнул мордой о бордюр. Это Рябов пробил ему голову одним из своих маленьких, но тяжёлых шариков.

Шарик лежал тут же в крови. Андрей сгрёб его своей лапой, предварительно прокатив по снегу, отчего на снегу осталась яркая алая полоса. Вокруг по-прежнему рубили ногами и руками, лежащих поднимали и снова обрушивали на их головы удары. Даже воздуху, казалось, было страшно и больно. Кислород спешил покинуть это адское место, дышать, по крайней мере, Рублёву, становилось всё труднее.

Вероятно из-за недостатка кислорода, или из-за невероятной дозы адреналина мозги Рублева на какое-то время выключились. Память провалилась. Отображать действительность Александр начал только на каком-то железнодорожном мосту. Как он здесь оказался – не помнил. Сколько времени прошло после того, как ушли из сквера – тоже. Голова гудела, вокруг все было как в тумане, его догоняли, обгоняли, растворялись в тумане чьи-то тени.

Рублеву стало невыносимо страшно. Вдруг кто-то похлопал по плечу. Саша вздрогнул, адреналин снова ударил в мозг. Еле собрал последние силы и, не сбавляя шаг, обернулся – за ним шел Ведов, улыбался.

– Ну как ты? – Спросил он.

– Отлично все, что, не видишь? – Рублёв говорил горлом.

– Слушай, Сань, пока время есть, хотел с тобой поговорить, – и сразу перешел к делу, – тебе как вчера разговор с батюшкой? Наверное, всю ночь не спал, обдумывал?

– Ну ещё бы, – не стал скрывать Рублёв, – у меня такое чувство было, что он меня зомбировал.

Ведов расхохотался, его смех эхом улетел ввысь и там разбился об переговоры диспетчеров с железнодорожной станции – с моста можно было увидеть ее огни.