Реинкарнация тьмы

Я лежал, не двигаясь, и маг, должно быть, принял меня за мертвого.

– Черт, нехорошо получилось. Она будет недовольна! – он присел возле меня на корточки и протянул руку к лицу.

В этот момент я ударил. Ладонью в горло – пусть не сильно, зато неожиданно и точно. А потом сразу – пальцами в глаза. Маг отпрянул назад, а мне именно это и нужно: я бросился следом и завалил его на землю. Схватив бедолагу за волосы, я приложил его голову о ледяную поверхность. Бум! Бум! Бум! Я бил раз за разом, пока он окончательно не затих.

Урок номер три – будь готов к уловкам противника. Он может притвориться слабым, глупым, побежденным, мертвым. А недооценка сил врага частенько приводит к поражению.

С минуту я стоял на четвереньках, пытаясь отдышаться, потом кое-как поднялся на ноги. Морозный воздух приятно холодил обожженную спину, я ощущал себя уставшим и избитым.

Осмотрел переулок перед собой: три тела, едва горящая лампа и мой разряженный пулевик. Нужно собраться с силами и двигаться дальше – сейчас команде пригодится моя помощь.

Но двинуться я не успел. Тонкая рука, обладающая, тем не менее, внушительной силой, обхватила меня сзади за шею, а другая нанесла нечеловечески мощный удар. Длинное лезвие вошло мне в грудь, в область сердца. Противник тут же бросил захват, и я просто стоял, глядя на серую рукоять клинка с полукруглой гардой, торчащую у меня из груди.

Урок номер четыре – не забывай контролировать то, что происходит у тебя за спиной. Иначе оттуда придут неприятности.

Странно, но боли не было, только какое-то сжатое, томящее ощущение в области сердца. Я поднял взгляд от раны на своего врага.

Неторопливым шагом обойдя меня по широкой дуге, она вышла на освещенный участок и повернулась ко мне, чтобы я мог рассмотреть ее лицо.

Она. Женщина, которую я любил. Любил так, как никого до и, скорее всего, никого после. Которую я боготворил, обожал, о которой мечтал днями и ночами. Память, о которой не смогли стереть ни вино, ни другие женщины. Женщина, сводящая мужскую половину человечества с ума простым своим присутствием. Демоница. Суккуб. Чудовище. Самое красивое создание, ходящее под звездами. Та, кого я боялся. Та, которую я ненавидел. Та, кого я убил. Нейти.

Убил? Да! Я помню, как сейчас, тот выстрел из пулевика – прямо в голову, не оставляющий никаких шансов на исцеление! Но вот же она, во плоти! Стоит, сверкая неземной красотой, сжигая своей хищной, чарующей улыбкой. Невозможно!

– Привет, Глеб! – произносит она, подходя ближе, – Как видишь, все произошло так, как и было обещано – я вернулась, воскресла из мертвых! А ты не верил, да? Думал, это простое бахвальство выжившей из ума дамочки?

Я пытаюсь ответить, но голос пропал. На губах выступает кровь.

– Видишь, я подготовилась, узнала кто ты и где служишь, – демонесса проводит пальцем по моему лицу, заставив задрожать, – Я оставила тебе жизнь, подарила великий дар – дар обладания любой женщиной! Но ты все отверг, ты не захотел идти вслед за мной! Теперь я забираю то, что принадлежит мне. Забираю твою никчемную жизнь.

Она кидает взгляд на распростертые тела.

– Пусть эти глупцы тебя не смущают, это так – наемники. Расходный материал. Я знала, что ты с ними справишься.

Ее рука скользит вниз по моей шее, по груди. Она берется твердой хваткой за рукоять оружия, воткнутого в мою плоть.

– А теперь ты умрешь, – констатирует она, – Не переживай, ты ненадолго переживешь своих друзей! Они тоже погибнут, сгорят в пламени ада, да. Уже скоро. Ну а ты – тебя я хотела убить сама!

Нейти с силой выдергивает клинок из тела, заставив меня пошатнуться и упасть на колени. Она неспешно, прагматично вытирает лезвие об остатки моей одежды и уходит, не сказав больше ни слова. Я смотрю ей вслед, пока тусклый свет позволяет видеть очертания стройного силуэта.

Вот теперь пришла боль. Боль, холод и отчаяние. Надо выбираться, надо постараться дойти до людей.

Я попробовал встать, но тщетно. Остается только ползти, в надежде встретить кого-нибудь, кто сможет помочь.

Я пополз, опираясь на одну руку, другой пытаясь зажать рану, из которой толчками лилась кровь. Боль в груди разрасталась, занимая все тело, но боль – это даже хорошо. Она не давала отключиться, вырывала назад из забытья, куда норовило соскользнуть сознание.

Вот и улица. Не выдержав, я упал на живот, больно ударившись головой об обледенелую мостовую. Холод слегка освежил, дал секундную передышку.

Я затравленно огляделся – ни души! А через дорогу, в пятнадцати метрах от меня – церковь. Я пополз к ней уже пластом, кое-как подтягивая себя руками.

Единый, помоги! Дай силы доползти, не дай сгинуть тут, на улице, в холоде! Ты помогаешь всем по своей милости – и грешникам, и святым, и верующим, и атеистам. Поделись же своей волей, своей жизнью! Помоги сделать еще шажок, преодолеть еще метр расстояния!

Впервые в жизни я взмолился. Я совершенно не представлял, как это нужно делать, поэтому просто обращался к Богу и просил его о помощи. Стиснув зубы и прокусив губу, я продолжал подтягивать свое израненное тело к цели.

Так ли жарко молился бедняга Вальтер Шульц, когда спасся от демонопоклонников? Я думаю, гораздо лучше. Но и я схватился за то единственное, что осталось, за последний шанс, за то, что может дать надежду там, где все остальное пасует. За веру.

Не знаю, сколько я полз и каких сил это стоило. Но дорогу я преодолел. И только теперь понял, что никак не смогу открыть калитку. Небольшой заборчик, окружающий церковь, которому и высота-то всего с метр, стал для меня непреодолимой преградой.

Единый, помоги! Единый, помоги!

В голове остались только эти два слова. Собрав последние силы, я оперся на руки и попытался дотянутся до щеколды. Не хватило всего пары сантиметров – опорная рука подогнулась, и я упал, ударившись лбом о камень порожка.

Теперь я сдался. Сознание погрузилось во тьму.

И тут же я с удивлением осознал, что стою рядом с калиткой. Я видел церковь, видел пустынную улицу с кровавым следом поперек нее. Я видел свое тело, распростертое на земле. Всмотревшись, я понял, что все кончено. Мозг еще будет работать какое-то время, но сердце уже остановилось.

Скрипнула дверь церкви, на пороге показался отец Игнат. Он тревожно всмотрелся в ночную улицу, как будто что-то ища. Я помахал ему рукой, но он смотрел сквозь меня, не замечая и моего тела. Глубоко вздохнув, священник развернулся, чтобы уйти, но в последний момент словно запнулся. Постояв секунду, он решительным шагом прошел к калитке, и тут увидел мое тело, лежащее в растекающейся луже крови.

Отец Игнат вскрикнул, подбежал и склонился над телом. Его руки сдавили рану, губы зашептали слова молитвы.

– Единый Боже, сошедший на землю и возвысившийся вновь! Дающий жизнь и дарящий смерть! Обрати свой взор, коснись моего разума, услышь голос моего сердца, что взывает тебе о помощи!

Слова лились из его уст непрекращающимся потоком, сливаясь в искреннюю молитву, полную боли и сострадания.

– Зачем? Святой отец, зачем? – спросил его я, – Уже все кончено. Отпустите меня.

Конечно же, он не услышал, продолжая свою молитву. Я понял, что мой бесплотный дух теперь невидим и неслышен никем из живых.

Я отвернулся. Спасибо, отец Игнат, но зря все это. То, что умерло, то мертво, и назад не воротить. Но почему я еще здесь? Разве мне не пора? Стоп. Я хочу узнать, что с моими друзьями!

Повинуясь моей воле, мой дух летит над землей с неимоверной скоростью. Через мгновение я уже возле пентаграммы.

Она словно ожила – грани исполинской фигуры светятся синим пламенем, в вершинах горят костры. В центре, у алтаря, я вижу толпу людей в темных балахонах, а на самом жертвенном камне – тело мальчика.

Я слышу громкий окрик – через стену пламени прыгает Марио, почти сразу, без остановки, начиная стрельбу из пулевиков. Но уже поздно. Рука с ножом опустилась, кровь жертвы полилась на темный камень алтаря.

Гром, грохот, земля трясется от высвобождающейся силы. Люди кричат – кто от страха, кто в безумном упоении.

– Не входите внутрь! Стойте! – конечно, мой крик слышу только я, для живых он не существует.

Григорий, Анжела, Хельга – все уже внутри пентаграммы.

Химик бросает в толпу склянку, от которой во все стороны расходится облако темного газа. Толпа раздается в стороны, но поздно – один за другим люди валятся на землю, сраженные отравленным воздухом.

И тут пентаграмма вспыхивает огнем! Пятиугольная стена пламени вздымается до самого неба! От нее идет такой жар, что начинает плавиться камень!

Ловушка захлопнулась.

Последнее, что я вижу перед тем, как пламя скрывает все, находящееся внутри, это Анжела, набрасывающая защитные заклинания на Марио и Григория.