Псы Клевера

– Запоминай, запоминай, – попросил-потребовал Шаман, почти теряя сознание. – Я не вижу, не понимаю. Запоминай.

Демчи зашевелил губами, заучивая контуры узора. Тиххин тем временем ускорил свой танец так, что его движения перестали быть видимыми. Вокруг Паука опять кружилась серебристая лента, но теперь она стала гораздо шире, и на ней отчетливо стал просматриваться рисунок, становившийся видимым только на такой скорости.

– Вот он, узор, – восхищенно прошептал Демчи.

И нота стала стихать. Нет, не так. Она звучала все так же громко, но теперь этот звук уже не заставлял хвататься за голову, не лишал воли, не повергал на землю. Тиххин нашел противоядие.

Но это было не единственным приемом Паука. Поднятые передние лапы закрутились в обратную сторону. Теперь Паук не отмахивался от противника, а наоборот – как будто притягивал его к себе. Он ткал невидимую паутину.

– Ох ты, – выдохнул вдруг кто-то сзади.

И тут же его возглас повторили все остальные. Всех мгновенно накрыло одинаковым ощущением: как будто через них протянули невидимую, но почти осязаемую сетку.

– Вот она, паутина, – потрясенно прошептал Кащей. – И как же он это сделал? Ведь тут такого наверчено.

– Запоминайте, запоминайте, – как заведенный твердил Шаман.

На поляне вокруг тиххина начал сгущаться воздух. Желтоватое марево начало окутывать кружащуюся ленту, и в ее безупречном узоре начали появляться дыры. Одна, другая, третья.

И тут тиххин ударил.

Неуловимое глазом движение – и над черным куполом кокона возникла мешанина из чешуи, лап, глаз и еще чего-то, от одного вида которого начинало бросать в жар. Вот проявилась голова огромного змея. На мгновение замерла – и новый бросок. Две черные лапы взметнулись вверх, загнулись, превращаясь в два копья – удар. Опять зазвучала нота, но никакого эффекта не последовало. Куча распалась. Огромный змей опять начал свое кружение. Но уже гораздо медленнее. Серебристая чешуя тиххина стала пятнистой. Скольжение перестало быть ровным.

Паук тоже не остался невредимым. Одна из лап безвольно болталась. Два глаза вытекли. Брюхо смялось.

Но бой не закончился. Желтоватое марево опять начало сгущаться над противниками.

И вдруг Паук провалился. В кокон. На треть. И стал погружаться. Тиххин прыгнул. Даже из леса было видно, насколько этот прыжок был прыжком отчаяния. Змей пытался достать ускользающего противника. Огромная голова вцепилась в головогрудь тонущего в черноте Паука, и все замерло.

Секунда, другая….

– Это все-таки он кокон сделал, – пробормотал Кащей.

И тут чернота взорвалась.

Ошметки Тварей разметало по поляне. Все вокруг оказалось залитым какой-то слизью, валяющиеся на поляне поваленные стволы взлетели в воздух, но тут вольдам повезло. Окружающие поляну деревья приняли на себя удар больших фрагментов, и на долю Команды пришлась всего лишь ударная волна.

Которая расшвыряла вольдов и магов, как мелких насекомых, попавших в ураган.

Шаман не зря смотрел, куда придется лететь. Его приземление получилось самым мягким. И он первым из всех встал на подгибающиеся ноги.

Чтобы увидеть, что на месте кокона осталось странное темное нечто….

Глава 3

Шаман, шатаясь, на трясущихся ногах добрался до переломанного пополам дерева и тяжело оперся на торчащий кусок ствола.

– Э-эй, – позвал он. – Все целы?

Голос прозвучал хрипло и неуверенно, но сошло и так. В ответ из различных куч переломанного дерева, в которые превратилась опушка, где они прятались, раздались голоса. Прислушавшись, Шаман с облегчением ухмыльнулся: раз ругаются, значит, живы. Так, а теперь…. В Шамане проснулся дух Улитарта. Его взгляд уже был прикован к странному «нечто», оставшемуся на месте взорвавшегося кокона.

Отпустив опору, Шаман двинулся в путь. Несмотря на небольшое расстояние, добраться до этого «нечто» оказалось непросто. К бурелому из поваленных деревьев, на месте которого и возникла поляна, теперь добавились последствия взрыва. Тут и здоровому-то непросто пройти было, а уж дважды стукнутому…

– Назад, – голос Теренса остановил ковыляющего Шамана как раз по середине пути.

– Почему? – не отрывая взгляда от странно знакомых обводов «нечто», поинтересовался тот.

– Просто потому, что Твари его знают, что это такое, – второй «подарок» за день даром не прошел, теперь и в голосе железного Теренса появились сварливые интонации. – А ты один. Подожди, пока соберемся.

И тут «нечто» зашевелилось.

– Ложись! – сразу несколько голосов с разных сторон.

– Не стрелять!!! – Шаман первым разглядел, что именно представляет собой это «нечто».

Непроглядная темнота не была одинаковой. Вокруг возникали какие-то тени, промелькивали какие-то существа. Севилья их не видел, но чувствовал. А еще он почти с самого начала чувствовал на себе чей-то взгляд. Причем смотрела не одна пара глаз, а несколько. Почему это было именно так, он объяснить не мог. Просто чувствовал и все.

И если сначала эти глаза просто смотрели на него, то с течением времени, их интерес становился все более и более… практичным, что ли. Его как будто оценивали. Причем, как показалось Севилье, с гастрономической точки зрения. Но это могло и показаться. Темнота давила, как толща воды, но она же и успокаивала. Севилья просто лежал в этой тишине, фиксировал происходящее (или кажущееся) вокруг, а эмоций не было. Никаких. Все происходило вне его. И за это он был темноте очень признателен.

Но глаза были не единственными обитателями темноты. Один раз где-то рядом возник странный, еще более темный кусок, который пропищал что-то, что непонятным образом напомнило Севилье человеческий голос, но разобраться глубже не получилось. Комок темноты пискнул еще раз, а потом глаза на секунду отпустили Севилью, и комок с истерическим воплем исчез. Севилья вяло записал в список происходящего удивление и опять стал лежать.

А потом пришло беспокойство. Не страх, не переживание, а помеха. Темнота перестала быть неподвижной. Глаза приблизились, темнота начал медленно двигаться. Но появилось еще что-то. Что?

Где-то в углу сознания Севильи показалась лента. Длинная извивающаяся лента. В наблюдающих глазах появилась сначала отрешенность: Севилья стал не так интересен. Потом раздражение. И глаза отодвинулись. А лента наоборот, увеличилась в размерах, заполнила собой окружающие ощущения.

И началась свистопляска. Севилья даже расстроился. Неподвижность ушла, о покое пришлось забыть. Темнота вокруг неподвижного Севильи заходила ходуном. Потекла, смазываясь кремом, пошла пятнами. Глаза то появлялись, то исчезали. Темнота сжималась и расширялась, пульсировала, беспокоила и раздражала.

И вдруг в темноте появились полосы. Все так же отстраненно Севилья зафиксировал, что полосы эти странно похожи на щупальца. И тянулись они к нему. Но рассмотреть не получилось….

– А-а-а! – ворвавшийся свет резал не хуже ножа. – Че-е-ерт, убери-и-те-е-е!!!!

Рухнувший на Севилью мир, не радовал никак. Светло, громко, больно, холодно. Он задергался, пытаясь спрятаться хоть куда-нибудь, но спасительной тишины больше не было. Тело начал сотрясать судороги. Стало плохо. И Севилья опять начал размахивать руками, чтобы все еще раз получилось как тогда: грохот, крики… и темнота.

Ничего не вышло. Тело продолжало дергаться, а руки не двигались. Их… что-то держало. Свет померк, что-то заслонило его. Темное круглое пятно. Севилья сфокусировал взгляд и замер. Парад кошмаров продолжался: на Севилью смотрел человек, превратившийся в сенбернара. Или сенбернар, ставший человеком. Севилья замер. Что делать вот с этим глюком, он не представлял.

– Э-эй, братишка, ты живой? – осторожно поинтересовался Шаман, склонившись над лежащим человеком.

Парень оказался тем еще сюрпризом: не перехвати вовремя Шаман его руки, он бы тут такой фейерверк устроил, мало бы никому не показалось. Им-то в третий-то раз точно. Шаман, как только разглядел, какие узоры висят у парня на руках, бросился вперед, уже не разбирая дороги. Ногу, похоже, подвернул. Вот зараза.

– Ты меня слышишь?

Ноль реакции. Остекленелые глаза, и безмерно удивленное выражение лица. Ну, и чего с ним делать?

– Эй, мы свои, – успокаивающе начал Шаман. – Люди. Улитарт. Все хорошо, все в порядке, тебе ничего не угрожает.

Руки парня вдруг свело судорогой, в лице появилась паника.

– И чего у нас тут? – из-за плеча Шамана высунулся улыбающийся фирменным торкским оскалом Тор.