Псы Клевера

– Где я? – повторил Севилья. Рукам начало становиться больно, и он попытался их выдернуть.

– Э-э-е-ей, – заволновался парень. – Не надо, мы тебе ничего плохого не сделаем.

«Вот и не делайте», подумал Севилья и дернул руку. Сенбернар напрягся – оказывается, это он держал их. Севилья дернул другую. Фальшивая улыбка сенбернара начала превращаться в оскал. «Ничего плохого?», зло плеснулось в голове у Севильи. Он сжал зубы и начал тянуть руку. Сенбернар не отпускал. Страх усилился, начал заполнять голову, потихоньку переходя в откровенную панику, но Севилья держался. Тем более что «нормальный» парень всем своим видом показывал, что беспокоиться не о чем. Севилья не знал, что и думать….

И тут появилось новое действующее лицо: оскаленный череп, кое-как обтянутый кожей, всунулся между парнем и сенбернаром.

Это оказалось последней каплей….

– Что у вас тут творится? – доковылявший до центра площадки Кащей всунулся между гемаром и Шаманом.

– Да вот, посмотри, какой кадр…, – начал Шаман, и тут ситуация взорвалась.

– А, черт, – Шаман рывком развернулся к незнакомцу, который умудрился выдернуть руку. Над собравшимися магами замерцал воздух. – Тор, накрой его!

Тооргандо бросился вперед, хватая руку, с которой, казалось, стекает нечто бледно-голубое, при одном взгляде не которое становилось дурно. Ухватил. Парень вывернулся, рука опять заметалась в воздухе. Бледно-голубое нечто коснулось Шамана и тот зашипел рассерженным тиххином, с трудом превозмогая боль.

– Кащ-е-ей!

Ничего не понимающий Кащей заворожено смотрел на все это действо, участником которого он неожиданно стал. Смотрел он до тех пор, пока одно из щупалец бледно-голубой дымки не мазнуло по нему, заставив заверещать от боли. Вот тут и пришло понимание. Резко сунувшись вперед, маг оказался лицом к лицу с извивающимся незнакомцем, схватил его голову своими руками и вперил немигающий взгляд в его глаза. И незнакомец замер. Обмяк. Перестал вырываться. Ядовитая дымка начала рассеиваться, исчезать. Вот глаза незнакомца закатились, и он мешком свалился под ноги облегченно вздохнувшим магам.

– Вот примерно так, – пробормотал Кащей, глядя на неподвижное тело.

– Ну хоть что-то ты по-человечески сделал, – ворчливо отозвался Шаман, с трудом распрямляясь. Он потрогал плечо, скривился и тоже посмотрел не распростертого незнакомца. – Дохлые твари, кто ж он такой? Всю защиту эта пакость пробила с одного удара.

– Да уж, – выдохнул Тооргандо. – Силен, бродяга. Это он в яйце у Паука прятался?

Маги переглянулись. К месту «сражения», прыгая через поваленные деревья, спешили вольды.

Глава 4

– Ну извините, – в пятисотый, наверное, раз попросил прощения Севилья.

– Да нечего тут извиняться, – прогудел со своего места Тронд, наливая в кружку что-то из походного котелка. – Держи вот.

Он передал кружку Севилье, замотанному во все тряпки, которые нашлись в походных сумках вольдов.

– Все равно, это из-за меня вам возвращаться приходится, – сокрушенно покачал головой Севилья, но кружку принял.

– Достал ты уже извиняться, – Кащей, чего-то колдующий над лежащим Шаманом, с трудом разогнулся. – Не скажу, что дело совсем уж житейское, но с каждым может случиться.

– Угу, только почему-то всегда со мной случается, – слабо отозвался попытавшийся приподняться Шаман. – Как-то мне этот могильник не прет.

Бледно-голубая гадость, шарахнувшая Шамана, оказалась штукой непростой. После исчезновения она действовать не перестала. Пораженный участок распух, покраснел и начал пульсировать. Кащею и, как ни странно, творцу-породителю Севилье тоже досталось, но не так сильно. Их состояние колебалось от «не здорово» до «хреновенько» и обратно, а вот Шаман слабел на глазах. В этих условиях о продолжении выхода говорить не приходилось, и Команда усиленным маршем двинулась назад. Ядовитый узор воздействию пока не поддавался, и теперь вся надежда была на изобретательность горячих голов Улитарта.

– Доля такая твоя, командирская, – Шаман доковылял до Тронда и тоже получил от него кружку.

Принюхался, отхлебнул и поднял удивленные глаза на глемма.

– Это что?

– Глемм-дош, – подошедший Теренс и не пытался прятать озабоченность. – Это уже как последнее средство. У него есть слабый эффект чистки линий хальер.

– Да уж наслышан-наслышан, – Кащей с удовольствием сделал еще глоток и с укоризной покачал головой. – Несли, и не сказали….

Теренс даже отвечать не стал. Рецепт глемм-доша хранился, как величайшая тайна. Производство было чрезвычайно мал’о. И, самое главное, торгаши глеммы, по общему мнению Клевера, за достойную плату способные уступить родную мать, сам глемм-дош не продавали. Никогда. Уже одно это делало эликсир легендарным, а если еще и поверить во все чудесные свойства, приписываемые ему….

– А мне? – подал голос страдающий Шаман.

– Вам, Ваше Магичество, нельзя, – хмуро отказал Теренс. – Что-то мне ваш фон хальер перестал нравиться.

Помимо прогностов, глеммы еще считались и лучшими лекарями Клевера, поэтому заключение Теренса можно было принимать, как окончательное.

– Нет в жизни счастья, – Шаман откинулся на ветки, служившие походной кроватью.

– Ты точно не можешь вспомнить, что у тебя там намешано было? – Теренс подошел к Севилье.

Тот еще больше вобрал голову в плечи, став похожим на черепаху.

– Нет, – замотал он головой. – Я же говорил, я вообще не понимаю, как у меня все вышло. Я просто хотел защититься.

– Да уж, – вздохнул Старший, – защитился.

Он посмотрел на Севилью, которого уже можно было собирать тряпкой, как разлитую воду, и смилостивился.

– Но, насколько я понял вашего Распорядителя, во всем этом есть один, несомненно положительный момент: в Улитарте будут просто счастливы, получить такой образчик.

– Это точно, – Кащей с видимым удовольствием хлюпнул глемм-дошем. – Народ будет счастлив.

– Тому, что я приложил … Шамана? – Севилье еще плохо давались прозвища.

– Нет, – хихикнул Кащей и тут же закашлялся. – Тому как ты его приложил. Неизвестный в природе узор: что может быть лучше?

Со стороны лежащего Распорядителя раздалось нечто вроде стона, перемежающегося с рычанием.

– Так, всем спать, – распорядился Теренс, прекращая беседу. – Нам еще два дня идти. Очень быстрым шагом.

Дым костра улетал в темнеющее небо, теряясь в темноте. Севилья, вымотанный переходом, молча устроился поодаль, наблюдая за вольдами, располагающимися на ночевку. Сегодняшний переход дался тяжело, но, как ни странно, чувствовал он себя немного лучше. Кащей, кстати, тоже выглядел бодрячком, чего нельзя было сказать о Шамане. Хотя, и тут драматического ухудшения не произошло. Видимо, все магические пассы, которые третий день производил над страдающим Распорядителем Кащей, даром не прошли.

Севилья присмотрелся к Ольми, расстилающему походный плащ на куче веток. Тот почувствовал взгляд, повернулся, увидел Севилью и подмигнул. Севилья смущенно улыбнулся. На Земле, продолжающей войну с Клевером, образ аталь рисовался несколько другим. Злым, безжалостным, отталкивающим, жестоким. Образ врага.

Третий день наблюдающий за Командой Севилья так и не смог за все это время найти подобных черт ни в ком из нелюдей. Да, аталь – зеленоватые, остроухие, тонкокостные … люди. Красивые даже…. Да, торки – зубастые страшилы. Да, глеммы – бородатые квадратные кубики, тяжелые даже на вид. И что? Никто из них, кроме внешнего вида, ничем от большинства виденных Севильей людей не отличался. Вернее отличался. В лучшую сторону.

Севилья перевел взгляд на Тора, подтягивающего перевязь меча. Торк тоже поймал взгляд (у них у всех что, глаза по всему телу?), повернулся и сверкнул игольчатым оскалом. Улыбнулся. Севилья улыбнулся в ответ.

Перекладывающий мешок Тронд, не оборачиваясь (конечно заметил, как еще?), приветственно махнул рукой. Севилья робко шевельнул пальцами, наверное, тоже увидит.

Вся Команда, как один, третий день бережнейшим образом выхаживала троих пострадавших, несмотря на то, что один из них являлся прямым виновником всех этих бед.