Персона

– Чтобы его избрали, он чего только не наговорил. И что ему теперь делать?

– Краснобай чертов! Если мы не хотим Третьей мировой войны, на него придется надеть намордник.

Затем Ванно перешел на свистящий шепот и едва слышно добавил:

– В противном случае для урегулирования проблемы придется обратиться к барбузам из ЦРУ.

Боске не попытался ни сделать замечание, ни вообще продолжать начатый разговор. Для европейских демократий приход Трампа на властный Олимп США стал электрошоком, ведром ледяной воды, которым хотят разбудить гуляку после слишком бурного вчерашнего застолья. Получается, что в условиях стабильной демократии ради защиты прав деклассированных белых воротничков можно избрать плутократа, расиста и сторонника гендерной дискриминации. Плюс неистовый напор безграмотного мужлана в ответ на собственные иррациональные страхи, что само по себе уже напоминало взрывоопасный коктейль, вызывающий ассоциации с тридцатыми годами прошлого века.

Боске попрощался с Фрэнком, потом с Ванно и ушел.

Босс влил в себя незнамо какую по счету чашку кофе, подвинул на столе большой блокнот и пальцем поманил Фрэнка, веля сесть напротив него. Присущие этому человеку манеры сразу выдавали в нем француза, точнее французского начальника: уважение и притворство по отношению к руководству, суровость и авторитарный подход в общении с подчиненными, соперничество и зависть к равным. Но Фрэнк все это ценил. Он сумел разглядеть не только очевидные недостатки, но и два основополагающих достоинства. Ванно в любых обстоятельствах сохранял справедливость и беспристрастность. И супротив всех ожиданий, несмотря на привычки заправского французского шовиниста, сумел завоевать уважение тех, кто служил под его началом.

– Так, и что же произошло в этом говенном сумасшедшем доме?

«Лихо он взялся за вопрос», – подумал Фрэнк.

– Ты имеешь в виду больницу?

– Не умничай, у меня нет времени на твой юмор, – сказал он, вчитываясь в дела, заполнявшие каждый квадратный сантиметр его стола.

– Расследование обещает быть непростым.

– Выкладывай.

Фрэнк вкратце рассказал о происшествии в больнице Святой Анны, о том, как Филиппа Сильву нашли, упомянул, что его пытали, потом ампутировали руку, отрезали гениталии, а закончили лоботомией. Не забыл и о маске, придававшей всей картине определенный символизм.

– Это все сделал какой-то псих?

– Не думаю.

– Развей свою мысль.

– Слишком тщательная подготовка, слишком мастерски и хладнокровно сработано. У психов совсем другой образ действий.

– Что у вас имеется?

Подразумевались те или иные элементы преступления, которыми Фрэнк и члены его команды располагали, чтобы быстро поймать злодея и не допустить утечки информации в прессу.

– О том, кто за этим стоит, на данный момент ничего, разве что весьма нетипичные орудия преступления – перфоратор и электропила.

– Какой еще перфоратор?

– Что-то вроде дрели для высверливания отверстий в бетоне и камне.

– Он что, разворотил этому типу мозг дрелью по бетону?

– Да, в общем и целом можно сказать и так.

– Месть на любовном фронте?

Фрэнку и самому пришла в голову такая мысль – перед тем как увидеть Сильву и тот укрощенный гнев, который к нему явно питал злодей.

– Не думаю, что это как-то связано с чувствами, хотя исключать на данной стадии расследования тоже ничего не могу.

– Почему?

– Что почему?

– Почему ты думаешь, что чувства здесь ни при чем? Выражайся яснее, черт бы тебя побрал!

А речевом аппарате Ванно лексический запас выражений вежливости давно превратился в ругательства. «Здравствуйте», «спасибо», «пожалуйста», «прошу вас» в его исполнении сменились «пристраивай сюда свою задницу», «черт», «вали отсюда, нахрен». По первому разу это вызывало смущение, но потом мозг подстраивался и автоматически выдавал транскрипцию.

– С режиссурой он, конечно… как бы это сказать… перестарался. Где-то даже повел себя иррационально. С другой стороны, все самым замечательным образом подготовил, организовал и сделал. Поскольку помимо мастерства это также требует некоторых медицинских и даже военных познаний, лично я не считаю, что в этом преступлении замешаны эмоции.

– Военные познания? Что ты такое мне, нахрен, здесь мелешь?

Ванно оторвался от бумаг и все свое внимание переключил на Фрэнка.

– Похищение, пытки, способность тайком проникнуть в больницу и незаметно из нее выскользнуть – все это, скорее, наводит на мысль о профессионале.

– О профессионале?

– О человеке, который знает, что делает. Мы имеем дело отнюдь не с бывшей подружкой, решившей отомстить негодяю.

– Я прекрасно знаю, кто такой профессионал! – зарычал Ванно. – Или ты принимаешь меня за одного из тех козлов, которые повсюду щеголяют в костюмах и галстуках?

Заданный вопрос ответа не предполагал. Выражение лица Ванно внезапно изменилось. Он посмотрел Фрэнку прямо в глаза и медленно заговорил:

– Получается, что жертву этот полудурок не знал?

– Я этого не говорил, – ответил Фрэнк и подумал, что у него были все основания предполагать как раз обратное.

– Профессионал, знакомый с жертвой? Такие пачками по улицам не бегают. Думаю, ты быстро его найдешь, правда?

– Свои избитые ловушки прибереги для зеленых салаг. Как только выяснятся дополнительные подробности, я тебе сообщу.

– Нам что-то грозит?

Перевод: «Нас ждет серия или на этом все закончится? Ведь ты, Фрэнк, тридцать пять лет оттачивал нюх, расследуя самые паршивые преступления в Париже и его окрестностях».

– Если бы мне пришлось биться об заклад, я бы предположил, что это действительно серия.

Ванно окатил Фрэнка своим фирменным убийственным взглядом. Он знал, что тот уже вышел из возраста, когда его можно было напугать, но с годами это превратилось у него в рефлекс.

– Тогда наизнанку вывернись, но поймай его до того, как он натворит что-то еще.

– Я мобилизовал всех своих людей.