Падение Флавиев

– Приказывай господин.

– Я тебе отдам Авла, а ты с ним сделаешь все то, что он делал с тобой.

– Это достойная награда, господин.

– Ты не посмеешь, – расхохотался сын префекта. – вы не посмеете ко мне прикоснуться. Мой отец главный в этом городе, и он все узнает очень скоро. Вас всех распнут на крестах. У вас еще есть шанс спастись, отпустите меня, и я смогу уговорить отца помиловать всех.

В темнице появился с сочащимися порезами гладиатор и бросил к ногам Авла человеческую голову, тот аж содрогнулся вначале, а затем зарыдал.

– Голова твоего отца уже здесь, перед тобой, и внимательно все слушает. – объявил гладиатор и снял шлем. Это был Меланкомос.

– Кто ты такой, раб? – рыдая спросил Авл.

– Я не раб, а смерть твоя, я меч справедливости, я брат Клитуса, которого твой центурион казнил сегодня просто так, как и его супругу. За что? За золото, обещанное этим животным, которое сейчас именует себя цезарем? Какие же все жалкие, префекты и сыновья префектов. За брата я отомщу всем вам.

Луций прибежал с ключом от клетки. Они открыли замки и рабы оказались на воле. К Авлу подошел раб и поднял его за, некогда, белую тогу. Глаза сына префекта были в ужасе.

– Только у меня просьба к тебе, – обратился к этому рабу Туллий. – после всех развлечений с ним, убей его. Он не должен выжить.

– Конечно, господин. Все будет сделано.

Флавий поднялся в сад. Там, кроме Меланкомоса, стояло еще пятеро лучников. Оливия лежала под фруктовым деревом. Рядом с ней, не оправившаяся от шока Корнелия, которую гладил по голове Маний. Туллий взял за руку толстую матрону, поднял ее и отвел в кубикулу, дал воды и уложил на софу.

– Все позади госпожа, Авл мертв и больше тебя не потревожит. Мы разоблачили его заговор. Я друг твоего мужа и теперь ты в безопасности.

– Наверняка здесь скоро появятся вигилы. – заглянул Меланкомос. – Я не убиваю просто так людей, так что во избежание неприятностей нам надо уходить.

– Хорошо, сейчас я освобожу остальных рабынь.

Туллий открыл клетки в темнице и выпустил рабынь. Среди них была вся в синяках и Опойя.

– О боги, кто это тебя так? Авл!?

– Ничего страшного, господин. Я хорошо есть чувствовать себя.

– Если Авл еще жив, то ты лично ему отомстишь.

Вместе с ней он отправился, где мучали сына префекта, но, когда оказались в темнице, ни одного раба там уже не было, лишь две головы вместе, префекта Клавдия и его сына Авла.

Рабы разбрелись по улицам, а друзья направились к инсулам, где находилось жилье Меланкомоса. Одиннадцать человек еле-еле поместились в нем. Грек быстро достал лепешки и раздал их каждому по две, поливая медом. Лишь потом осмотрел свои раны и перевязал их.

– Это было очень здорово. – прервал молчание Маний. – Ты, наверное, непобедимый гладиатор. Не ведающий страха, да?

– Ешь давай молча. – сурово ответил тот.

– А как твое имя? – поинтересовался Луций.

– Тебе зачем знать?

– Хочется знать имя героя, ведь ты спас всех нас.

– Меланкомос. – пробубнил грек.

– Серьезно? Меланкомос? – поразился Маний. – Это ты тот непобедимый чемпион? Это ты Молния амфитеатра Флавиев?

– В народе меня просто называют Молния Колизея!

– Непобедимый борец, олимпийский чемпион и гладиатор. Ни одного поражения, никогда. О боги, да я сижу за столом с величайшим героем не только Греции, но и Рима. Это, наверное, сон.

– Я сказал хватит болтать и ешь.

– А это правда, что ты был любимым гладиатором императора Тита Флавия?

– Я ненавижу насилие. Но я за справедливость. Справедливым был и император Тит. Все, больше никаких вопросов, иначе вас всех придется убить.

Маний и Луций рассмеялись. Туллий же внимательно следил за Меланкомосом.

– Чего тебе? – уставился грек на Флавия.

Но Туллий отвел взгляд.

– Итак, – произнес гладиатор. – мы живы, а убийцы наказаны, это уже хорошо. Свою племянницу я не смогу взять к себе, потому, что мне надо вернуться в Рим. Но я знаю, что тут есть влюбленный в нее, который страстно хочет женитьбы.

– Хочу. – и Маний покраснел.

– Я, как ближайший родственник отдаю ее тебе в жены.

– Благодарю, господин.

– Надеюсь, твои родители не будут против и не выставят вас обоих на улицу!?

– Не должны.

– Тогда можешь назвать им мое имя, и сказать, что я делаю с теми, кто меня злит.

– Я думаю до этого не дойдет. – поперхнулся Маний.

– Скажи им, что в случае чего, я к ним лично приду с топором и мечом, и начну бить и пытать…

– Я все понял.

– …а потом, ты будешь держать их, пока я начну постепенно вонзать…

У Мания округлились глаза и открылся рот.

– Да шучу я. – скривился Меланкомос выдавливая улыбку. – Не трону я их.

Маний расхохотался, а вместе с ним Луций и Туллий. Корнелия тоже их поддержала. Это был долгий нервный смех, который должен был всех расслабить.