Код любви

И тотчас ответом на замечание гнусное шипение маникюрши. Руку мне вырвать не удается. Вцепилась, как клещами. Но голос тихий, успокаивающий:

– Закон есть закон. Я вас не обижу, мисс О'Коннол. Не надо бояться.

А я не столько боюсь, сколько остерегаюсь. Во-первых, мне не по душе все эти крысиные шипения. Змеи издают другие звуки, насколько я могу предположить. Во-вторых, она все время облизывается.

– Меня зовут Аманда. Я – профессионал, вы будете довольны.

Мне глубоко наплевать на то, как тебя зовут, но пилочкой, моя нубийская статуэтка, ты работаешь виртуозно.

– Что вы там говорили про закон, Эм, какой еще закон?

Интересно, она хоть раз посмотрела на то, что делает?

– Тот, по которому мы существуем.

Очень исчерпывающий ответ! Главное, все понятно, никаких вопросов больше не возникает.

– Как вы работаете, здесь ведь совершенно темно?

И хватит облизываться на меня! А другого цвета у тебя лака нет, что ли?

– Я отлично все вижу. Не беспокойтесь. Яркий свет без надобности, от него будут болеть глаза.

Глаза у тебя будут болеть, если ты маникюр испортишь. Однако! Все безупречно, быстро и… Красота! За своими руками они тут следят все, даже Морис, даже… А ведь у Тикси пальчики о'кей! Шахтеры с идеальными руками. Невероятно!

Стою на темной улице в растерянности. Эм не взяла с меня денег за работу потому, что я гостья. Ах! И в баре я тоже не расплатилась. Что за чертовщина! Во мне просыпается шкурный интерес. В магазине с меня деньги тоже не возьмут? Если нет, то жители Дак-Сити создали идеальное общество под лозунгом: «Гостеприимство превыше всего. Так гласит закон». Вперед, в магазин!

Та же темень, что и везде. И все тот же колокольчик над дверями. Ставлю сто долларов, что эта дьяволица с голодными глазами там, за прилавком, сейчас облизнется. Я выиграла! Сейчас посмотрим, что же у вас здесь имеется. Дурная маска с выпученными глазами, похоже, приросла ко мне навечно. Печенье, орехи, шоколад, чипсы, минералка… Из продуктов все. Все! Хозтовары, одежда, остальное, как везде. Побродила между полками и вешалками. Мне ведь, в сущности, ничего не надо, бессмысленно тут слоняться дольше. Ради приличия беру пару «Сникерсов», но расплатиться за них мне не дают. Я уже и не удивляюсь. Объяснения просты: я – гость. Благодарю за обслуживание, однако, я бы еще поспорила насчет любезности хозяйки, ее натянутая улыбка совсем не располагает.

При выходе в дверях неожиданно налетаю на Мориса. Шляпа, форма, только очки заправлены за ворот рубашки.

– Я, кажется, просил вас не делать глупостей.

– Что я, по-вашему, сделала не так, мистер Балантен? Почему я не могу прогуляться по городу? Вы же не можете мне запретить?

Вместо ответа он лишь пожимает плечами. В конце концов, мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит!

– Так что означает ваш приказ меня не трогать?

У него вообще бывает другое выражение лица, кроме этого застывшего бесстрастия?

– Ваш вопрос не требует ответа. Не трогать.

И все? И больше ничего? Теперь тебе осталось только облизнуться. На! Ешь меня! Решительно отодвинула его и пошла по улице. Больше всего мне бы сейчас хотелось заблудиться. Где? Морис идет за мной. Он что, так и будет ходить следом? В иной ситуации мне бы это польстило. Только не сейчас. Я привыкла получать ответы на все вопросы. Уж такая я есть! А все эти недомолвки и иносказания – детские игры. Только не надо меня в это втягивать. Прекрати раздражаться, Гленда, ты же взрослый человек, а ведешь себя, как…

– Послушайтесь совета, мисс О'Коннол: не смотрите в глаза жителям Дак-Сити.

Ничего себе совет! Но его уже нет сзади. Испарился, растворился в темноте, исчез. Как фокусник. Тоже мне, Копперфилд нашелся! Остается только последовать его примеру и пожать плечами.

На дорожке, ведущей к дому, спрятавшемуся за высокой зеленой живой изгородью, стоят женщины и мужчины, стоят, будто бы замерев в ожидании чего-то или кого-то. Меня? Равнодушно прохожу мимо и чуть ли не кожей улавливаю:

«Чистая… Совсем чистая… Мастер приказал ее не трогать…»

Какой такой Мастер? Есть еще какой-то Мастер! Это даже не вопрос. Резко развернувшись, возвращаюсь к ним. Главное, не показать своей растерянности.

– Здравствуйте, я Гленда О'Коннол, писательница, я проездом в вашем городе, собираю материал для новой книги и, наверное, задержусь в Дак-Сити.

Фу-у! Выпалила на одном дыхании. Молча кивают. Переваривают. Одна из женщин улыбается, подходит совсем близко.

– Хорошо, очень хорошо. Меня зовут Питта Гривз, могу я пригласить вас на чашку кофе? Вы ведь не откажетесь, правда?

Конечно, не откажусь. С чего бы это мне отказываться! Гравий дорожки шуршит у меня под ногами, когда мы идем к заросшей вьющимися растениями веранде, деревья склоняются и сплетаются, образуя свод над головой; лунный свет не в состоянии пробиться сквозь густую зелень, и потому тьма обступает меня со всех сторон. Ориентируюсь на силуэт, покачивающийся впереди. Как легко и тихо она идет, эта Питта Гривз! На веранде тоже темно, но в доме горит тусклый свет. Минуя узкий холл, входим в гостиную. Справа деревянная лестница. Даже не заметила, что дом двухэтажный. Навстречу выходят две маленькие тени. Дети! Худенькие, болезненно бледненькие. Но ведь дети же! Улыбаются сквозь плотно сжатые губы. Оба постарше моего сына, но Реймонд на их фоне выглядел бы настоящим здоровяком.

– Это мои дети: Джерри и Конрад. Потерпите, мои хорошие, скоро я вас покормлю. Поздоровайтесь же с мисс О'Коннол, а то она подумает, что вы у меня совсем невоспитанные.

Мальчики одновременно протянули мне свои ручонки, тоненькие, хрупкие, а вот глаза у обоих совсем не детские. Взгляд пристальный, холодный, пронизывающий. Меня передернуло. Что-то мне совсем не хочется, чтобы они до меня дотрагивались. Странное чувство, нечто среднее между брезгливостью и жалостью. Это у меня-то! К детям! Они похожи на волчат. Кажется, мне нехорошо.

– Питта, где вы?

– А со мной вы поздороваться не хотите?

Какой приятный голос! Его обладателю двадцать, не больше. Длинные волосы цвета еловых шишек, коричневые замшевые штаны обтягивают, словно вторая кожа, короткая майка. Смазливый мальчик. Картинно облокотился о перила. Позирует. Хороший загар ему бы не помешал, да еще тощеват, пожалуй, на мой взгляд.

– А ты красивая, Гленда О'Коннол.

Я даже фыркнула! Ну, не наглец ли! Зашипеть, что ли, на него? Получилось не так зловеще, как хотелось, но впечатляет, кажется… Юнец только рассмеялся, очень даже искренне, запрокинув голову назад. Долго репетировал. Малыши за спиной тоже захихикали, но у них это получилось мерзковато.

– Быстро учишься, Гленда, но уверенности пока маловато. Это дело времени. Хочешь, я подарю тебе вечность?

Не много на себя берешь, красавчик? За кого ты меня принимаешь? У тебя хватает наглости думать, что я западу на тебя с первого взгляда? Даже не мечтай! Но ответить-то тебе что-нибудь надо.

– Может быть вы для начала представитесь.

– Это мой старший сын Клайф, – ответила за него Питта. – Детка, Мастер не велел ее трогать.

Быстро же меняется выражение лица! Как у него перекосило физиономию! Клайф соскользнул с лестницы, вплотную приблизившись к матери, закричал ей прямо в лицо:

– Мне плевать на него и на его приказы! Я не желаю, чтобы мною командовали. Он морит нас всех голодом, хотя в семидесяти милях отсюда полно еды. Мы в состоянии прокормиться сами. Досыта. Каждый день. Если он может терпеть неделями, то меня это не касается. Я отказываюсь ему подчиняться! Во всяком случае сегодня – однозначно.

Ничего себе заявленьице! А как насчет того, чтобы просто пойти в бар и поужинать? Похоже, мамаша Гривз разозлилась:

– Деточка моя, ты очень громко разговариваешь. Оглушил совсем. Если ты рассчитывал на то, чтобы тебя услышал весь город, то, без всякого сомнения, добился этого. К тому же ты мог напугать нашу гостью. Я отлично тебя понимаю, Клайф, но не намерена нарушать закон, поэтому собиралась все сделать тихо, а ты мне помешал.

Если возможно кричать шепотом, то у Питты отлично получается. А вот мне тут больше делать нечего.

– Миссис Гривз, наверное, вам лучше заняться ужином для своих детей, а кофе я выпью в другой раз. До свидания.

Клайф догнал меня на веранде.