Живи

– Тихо. Может, все обойдется, – прошипел Дима.

– Надо как-то пройти мимо него, иначе они будут искать нас. А мы вот тут сидим. Здрасти, люди добрые, – саркастично прошептала Катя.

– Не могу идти. Смотрит сюда. Сразу заметит, – ответил Дима, слегка выглядывая из-за капота.

– Может, другим путем попробуем? – предложила я.

– Вам нужна машина? – он посмотрел на нас по очереди.

Мы переглянулись, не совсем понимая, к чему он ведет. А Дима продолжил.

– До моего дома рукой подать, а там моя тачка. Забегу домой, возьму ключи. Там можем и отдохнуть, если получится, – он замолчал, посмотрев на военного. – Или у кого-то есть другой план?

Другого плана, конечно, не было. Из здания вышли те двое и, так же внимательно осматривая улицу, держа на прицеле каждый уголок, сошлись в середине у машины. До нас донесся их тихий разговор.

– Там один сонный очухался. Говорит, с ним еще четверо были. Они ушли, он остался. В коридоре нашли раздетых наших. Походу, они недавно вышли. Надо осмотреть территорию.

– Может, ну их нахрен. Мертвячины тут дофига, можно и нарваться на толпу.

– Выполнять! – рявкнул, по всей видимости, их командир.

Мы испуганно переглянулись. Солдаты разошлись на три стороны. Тот, что пошел в нашу сторону, немного сошел с курса, направляясь левее. Это дало нам шанс перебежать ближе к автобусу. Но дальше нам придется бежать по прямой к набережной, и это было опасно. Ребята работали слаженно, постоянно оборачиваясь, и зорко оглядывали улицу.

– Если мы побежим в сторону набережной, будем как на ладони, – прошептал Дима, подтверждая мои догадки.

Мы оказались на перекрестке. Только машины скрывали нас. Боец, что был ближе к нам, уже описал небольшой круг. Мы тихонько перебежали на противоположную сторону и прильнули к легковушке.

– Есть движение, – вдруг сказал военный.

Мне кажется, в этот момент у каждого из нас перед глазами проскочила вся наша жизнь. Мимо моих глаз уж точно замелькали картинки с уезжающей сестрой. Я зажмурила глаза, услышав слова:

– Стреляю на поражение.

Два хлопка. Мы вздрогнули. Катя зажала рот ладонями и зажмурила глаза. Пули просвистели левее от нас, и где-то в переулке взвизгнули зараженные. Мы выдохнули.

Хруст ботинок по снегу удалялся, он уходил от нас. Катя выглянула из-за капота и показала пальцами, что он бежит в другую сторону от нас. Дима тихонько приподнялся и пошел вдоль машин. Петляя и нагибаясь, мы почти добежали до поворота, и тут рядом с моей ногой брызнул фонтанчик снега. Стреляют! Я вскрикнула, и мы припали к земле, уходя с зоны видимости кто куда горазд.

– Есть движение! Юго-запад. Люди! Четверо бегут в сторону набережной, – донесло до нас эхо.

Мы побежали со всех ног, резко свернули влево, пытаясь уйти с линии огня, и почти воткнулись в толпу зараженных. Затормозив и шлепнувшись на задницу, я попятилась назад.

– Назад! Назад! – затараторила я, быстро поднимаясь.

– Твою мать! – закричал Дима, хватая Катю за рукав. – Назад давай!

Зараженные заверещали, заклацали зубами и ринулись за нами. Очень быстро! Мы бежали так, как никогда не бегали в жизни! По нам и зараженным начали лупить с трех винтовок. Сердце свалилось куда-то в ботинки. Я бежала что есть мочи, смотря вслед удирающим вперед Диме и Кате. Людмила бежала последняя. Зомби отставали от нее на несколько шагов. Основная толпа зараженных мчалась по улице за нами. Треть толпы отставала, находясь под обстрелом военных. Они в какой-то степени даже подсобили нам. Некоторые шальные пули свистели в метрах от меня. Оборачиваясь, я видела, как они отсекают мертвых.