Сны о красном мире

– А вам?! Зачем я нужна вам?! – крикнула ему вслед девушка, но Мастер уже скрылся за дверью.

Милия была в смятении. Она пыталась вернуться к чтению, но мысли путались, в глазах щипало от слез, а в горле стоял комок…

Так она и сидела, глотая слезы. Сарк несколькими словами разрушил единственное, что поддерживало в ней веру в Сойл и Анжея. Но не может же быть прав этот… этот… Или может?

Отчего-то очень быстро высохли глаза. Услужливый демон сунул гадкую мохнатую лапку в ларчик с памятью и выудил оттуда прелюбопытную фразу в несравненном исполнении господина Солара. На языке Тер. Вот только теперь Милия знала достаточно, чтобы обойтись без переводчика.

«Нужно было силой привести тебя в Зал Света», – сказал он когда-то во время одного откровенного разговора у обрыва.

Все-таки предательство – это очень больно.

«А почему, собственно, предательство?»

Солар ведь не клялся ей в верности, он просто выполнил то, что ему было поручено, честно и добросовестно.

«А как же благодарность?»

Нет, все верно, она спасла его, подобрав на улице полуживого, а он спас ее от Сарка. Так что, приведя ее в Тер, он всего лишь исполнял свой долг.

«Невероятно, я его еще и оправдываю! Все-таки он здорово прочистил мне мозги».

Когда девушка вышла из библиотеки, в ее душе была пустота.

10

Время всегда жестоко с тем, кто ждет. Если ждешь хорошего, оно тянется с черепашьей скоростью, а если плохого – несется вскачь, как испуганная лошадь. Милия не знала, есть ли на Тере животное, похожее на черепаху, а вот лошади были. Обыкновенные, тари, ничем не отличались от знакомых земных лошадок, а кротты – лошади для благородных и богатых леантарцев, – что привозились из Саффского халифата, были значительно выше, сильнее, норовистее и, соответственно, намного быстрее тари. Так вот, те две недели промчались подобно разгоряченным кроттам.

День Первовестника наступит уже завтра. А пока, как и всю предыдущую неделю, город лихорадочно готовился к свадьбе лорда-протектора и, удивительное дело, сойлийской девицы. Убирая улицы и подновляя старые дома, тихо поговаривали, что, может, снова поладят с Сойлом и оттуда приедут новые врачи и учителя, которым не нужно будет отдавать больше половины заработка, и прочее. Сапожники, портнихи и швеи были по горло завалены работой и трудились день и ночь, чтобы разодеть народ в пух и прах. Цены взлетели до небес. Горожане бранились, но платили, а главы ремесленных гильдий с блеском в глазах подсчитывали, сколько монет ляжет на дно их сундуков.

Были разосланы тысячи приглашений, и к столице потянулись экипажи именитых гостей и караваны с подарками со всех концов Союза Шести Корон. Роккиата напоминала в эти дни растревоженный муравейник, а у всех на лицах ясно читалось ожидание великолепного праздника и не менее великолепного события – женитьбы лорда-протектора Леантара.

Ни одна новость еще не обсуждалась с таким оживлением и жаром, как эта. Ходили слухи, один невероятнее другого: что стоимость подвенечного платья невесты равняется годовому доходу южных провинций, что для его пошива были приглашены двадцать самых дорогих портных и швей Роккиаты, а над вышивкой день и ночь трудились десять великолепных вышивальщиц, и что диадема, которая будет украшать голову новобрачной, прислана из Оаморра-Дар, где ее вырезали из цельного алмаза руки дарийских умельцев.

Что же касается самой невесты, то предстоящее событие ее нисколько не радовало и не интересовало. Милия стала похожа на тень, ни с кем не разговаривала, а на лице застыло выражение тревожной задумчивости. Казалось, что-то гложет ее изнутри, и все попытки дан Глиссы рассеять ее мрачное настроение были изначально обречены на провал.

После очередной и, хвала Небесам, последней примерки, Милии удалось тихонько улизнуть в парк. Совсем недавно она обнаружила укромное местечко в его дальнем углу. Там росла старая-престарая лия. Ее густые гибкие ветки, поразительно похожие на ивовые, только бурые и с ярко-оранжевыми продольными полосками на длинных листьях, касались земли, образовав естественную беседку. Почти у самых корней дерева, между двух больших плоских камней, бил крошечный родничок. Земля под ветками лии была сплошь покрыта блестящими серовато-розовыми ворсинками шелк-травы, из которой, как грибы, то тут, то там торчали круглые макушки камней поменьше.

Девушка уселась прямо на траву и, облокотившись на камень, стала смотреть, как струи родника забавляются с упавшим листом. Шелест родника и перешептывание листьев успокаивали и баюкали. Голоса гуляющих в парке были не слышны. Вокруг девушки образовался островок тишины, и запах воды, смешиваясь с терпко-сладким запахом лии, немного дурманил. Клонило ко сну.

Почувствовав легкое прикосновение, Милия открыла глаза и увидела стоящую рядом принцессу с книжкой в руке. Лия явно не ожидала встретить здесь кого-либо.

– Ваше высочество, – Милия хотела подняться, но принцесса жестом остановила ее, а сама устроилась рядом, подобрав под себя ноги.

– Вообще-то это мое убежище, – вполне дружелюбно произнесла Лия.

Милия несколько напряглась. Она не всегда представляла, как следует вести себя с этой не по годам взрослой девчонкой. Обычно выручала интуиция. Но сейчас, особенно после того, как принцесса ясно дала понять, что Милия лишилась ее расположения…

– Никогда бы не подумала, что встречу здесь вас, – между тем продолжала Лия.

– Почему? – спросила Милия.

Принцесса пожала плечами. Некоторое время она молча смотрела на девушку и вдруг сказала:

– Вы будете красивой невестой.

Милии почему-то стало жутко неудобно, но Лия совсем не обращала внимания на то, что девушка избегает смотреть ей в глаза.

– Я знаю множество красивых женщин, более красивых, чем вы, но все они либо глупы, либо чересчур высокомерны, либо услужливы до тошноты и льстивы, либо влюблены в собственное отражение. Вы – другая, и у вас глаза моей матери, поэтому я прощаю вам то, что завтра вы станете даной Глисса… – принцесса помолчала. – Я вижу, вы не совсем понимаете… Дело лишь в том, что, согласно древнему обычаю, предпочтение отдавалось наследникам мужского пола, а я, увы, не мужчина. Но это не было бы проблемой, если бы мне исполнилось восемнадцать. После смерти отца, тоже согласно традиции и закону о наследовании, как ближайший родственник по отцовской линии до достижения мною совершеннолетия лордом-протектором был назначен дан Глисса и, как полагается, был обязан отречься от права наследования. Однако это не лишает короны его будущих детей, после меня, конечно. Вот только если его первенцем будет мальчик, пропадет единственная законная возможность избавить Леантар от Сарка. Я ничего не имею против дяди, он как правитель далеко не плох, просто слишком долго находится под влиянием этого кошмарного сойлийца. Хотя, мне кажется, он тоже его ненавидит, а еще больше боится.

– Если бы я только могла, – пробормотала Милия, она слишком хорошо представляла, что может произойти, если на трон сядет воспитанник Мастера.

– К сожалению, не в ваших силах что-либо изменить. И я не вправе просить вас об этом, это слишком…

Лия замолчала, чуть качнула головой, печально улыбнулась, потом легонько коснулась руки Милии, словно хотела ободрить, поднялась и ушла, забыв свою книгу.

«Тайны и разгадки сновидения», – было вытиснено на обтянутой коричневой кожей обложке. Вместо закладки торчал какой-то полузасушенный цветок с наполовину оборванными лепестками.

«Любит, не любит, поцелует, плюнет, к сердцу прижмет…» – пронеслось в голове.

У принцессы не было матери – это сближало, но боже упаси еще когда-нибудь во время разговора с юной девушкой почувствовать, что двадцать с хвостиком твоей собеседнице, а не тебе.

В полной растерянности Милия вернулась во дворец.

В комнате девушку ждал сюрприз. На постели, полог которой был откинут, лежало подвенечное платье, то самое, о котором судачила добрая половина Роккиаты, естественно, женская. Увидев платье, Милия замерла от восхищения, ведь в первую очередь она была представительницей той самой женской половины. Впрочем, подобное произведение искусства произвело бы впечатление на кого угодно. Каскад белоснежных кружев, настолько тонких, что можно было засомневаться, человеческих ли рук творение, скрывали нижние юбки нежно-розового шелка. Лиф, рукава и низ платья покрывала изумительной работы серебряная вышивка, не говоря уже о том, что все платье просто искрилось от множества бриллиантов и неизвестных Милии розовых камней.

Приход дан Глиссы прервал восторженное созерцание, и девушке волей-неволей пришлось переключить свое внимание на лорда. Они еще не виделись сегодня, и Милию приятно удивила перемена в его облике. Темные, с вишневым отливом волосы дан Глиссы были собраны на затылке в пучок, а от усов, придававших лицу лорда ехидное выражение, не осталось и следа.

– Доброго дня, Милия, – улыбаясь, произнес он. – Нравится?

– Доброго дня, Альд, – ответила девушка, несколько натянуто отвечая на улыбку. – Да, вам так лучше.

– Я о платье, – еще шире улыбнулся лорд.

– Оно прекрасно.

– Ты тоже.

Милия почувствовала, что еще мгновение под пристальным взглядом дан Глиссы – и ее щеки запылают, как у школьницы на первом свидании. В этих его глазах было такое предвкушение, что… Девушке пришлось подойти к разложенному на постели платью и, сделав вид, что любуется вышивкой, постараться успокоиться.

– И будешь еще прекраснее в этом платье, – сказал дан Глисса, и Милии пришлось повернуться к нему лицом, чтобы не выглядеть вульгарной, ведь очень неприлично стоять спиной, когда с тобой беседует представитель высшей знати.

Подарив лорду будто бы благодарную улыбку, девушка вновь уставилась на платье. Оставалось лишь мысленно просить духов-покровителей и иже с ними, чтобы они напомнили лорду о каких-нибудь неотложных делах государственной важности. Где-то внутри зрело решение, а присутствие дан Глиссы мешало разобраться, какое именно. Мешало еще и то, что ее собственное тело, вопреки уговорам, откровенно желало испытать огонь, горящий в глазах лорда.

– Сегодня ты весь день от меня прячешься, – голос лорда был сладким, как варенье. – Хотела сбежать?

– Увы. У вас в руках шелковый шнурок от моего ошейника, – ответила Милия, с трудом скрывая раздражение.

– Зачем же так? – он подошел и положил руки на талию Милии.