Сны о красном мире

Почувствовав упершийся в спину взгляд, девушка обернулась – мужчина уже не спал. Он приподнялся на локте и с интересом смотрел на нее. Взгляд глубоких черных глаз завораживал («Пойдите ближ-ж-ж-же, бандерлоги…»).

– Д-доброе утро, – выдавила она, подавив желание схватиться за валяющийся на полу подсвечник. – Как вы себя чувствуете? Я привела в порядок вашу одежду, пока вы спали… Там были водительские права, так что… Можно, я буду звать вас Анжей?

Губы мужчины дрогнули. Он улыбнулся, и его лицо мгновенно преобразилось, словно засветилось изнутри. Он что-то сказал.

– Простите, я не понимаю…

– Я благодарил Силы, движущие Мирами за то, что они послали мне вас. Я уже и не надеялся. – Он приподнялся и сел.

– Я Милена.

– Милена, – повторил Солар, из его уст имя прозвучало неестественно, как чужое. Даже неприятно.

– Да, Милена. Моя мама любила необычные имена, – прозвучало, как оправдание. – Я выйду, а вы одевайтесь. Ванная в коридоре. И приходите на кухню, вы, наверное, проголодались, – и Милена, не дожидаясь ответа, поспешила отгородиться от «гостя» коридором и дверью кухни.

«Таращилась на него, как идиотка! Вот что делает долгое воздержание с приличными барышнями, сказала бы Светка. И была бы права. Странный тип. Имя у меня, видите ли, странное… А у самого-то! О-о-о!!! Я нервничаю? Я нервничаю».

Она в задумчивости теребила край льняной салфетки, потом встала, поставила запеканку в микроволновку, села за стол и стала смотреть в окно. Однако происходящее на улице ее нисколько не интересовало. Милена слушала, как льется вода в ванной, и повторяла про себя фразу, произнесенную Соларом. «Я благодарил Силы, движущие Мирами… Силы, движущие Мирами… Силы, движущие… Может, у него что-то в голове сдвинулось, когда он упал?»

Додумать эту мысль не удалось, потому что в дверях появился Солар. Узкие брюки, рубашка, пояс, на груди цепочка с кулоном – сей несоответствующий обстановке ансамбль сидел на нем вполне естественно. А еще эти длинные волосы и манера разговаривать. Ни дать ни взять – выходец из 19-го века! Картину портили тапочки на босу ногу, которые Милена держала для гостей и которые были малы Анжею размера на два, не меньше.

– Садитесь, – сказала Милена и встала, чтобы достать запеканку из микроволновки и сметану из холодильника.

Солар продолжал стоять, изучая приборы на столе. Он явно чувствовал себя неловко. Девушка, впрочем, тоже.

– Мне кажется, я должен объяснить… – начал он.

– Нет, нет, ничего не надо. Садитесь, – Милена разложила запеканку по тарелкам и поставила чайник, но Солар упрямо продолжал стоять, пока она первой не села за стол.

– Милена, – сказал он, – спасибо вам за одежду и… за то, что не бросили меня.

Девушка едва не подавилась.

– Но ведь это я толкнула вас…

– Я вас не виню. Могу себе представить, как вы испугались. Но даже если бы вы не толкнули меня, я все равно рано или поздно оказался бы на земле.

– Меня полночи совесть мучила, что я вас там бросила, – проговорила Милена беспечным тоном, пытаясь избавить разговор от этого трагически серьезного направления, от которого кусок в горло не шел.

– Прошу простить, но это я.

– Что – вы?

– Это я мешал вам спать.

«Похоже, он и правда сильно ударился».

– В общем, – продолжал он, – я немного владею, как же это сказать… могу управлять психической энергией, но, принимая во внимание мое состояние, вы могли бы и не прийти… И вы, кажется, довольно крепко спали… Я, честно говоря, удивлен, что все получилось.

– Вы хотите сказать, что вы экстрасенс, телепат? – на лице Милены начало формироваться сомнение, но тут вскипел чайник, и она отвлеклась.

На кухне воцарилось молчание, а в голове – каша.

– Вы извините, – заговорила девушка, разливая по чашкам ароматный чай, – но ваша одежда… она… несколько странновата.

– Ах, это, – Анжей улыбнулся и отпил из чашки. – Это все мой приятель, мы вместе учились. У него вчера был юбилей. Он всегда отмечал праздники довольно… своеобразно, а на этот раз решил устроить что-то вроде маскарада со спиритическим сеансом. Я должен был изображать мага.

– А в вас есть что-то такое, от чего мурашки по коже.

– К сожалению, для меня вечер не удался. Вышел из такси, а потом – такая банальность – подходят ребята и спрашивают, который час. Пока я лез в карман за часами, один из них схватил мою сумку, а другой двинул чем-то по голове. Хорошо хоть права оставили, паршивцы. Очнулся в каком-то закоулке, поднялся кое-как, где нахожусь – не знаю, в голове шумит… В общем, состояние не из лучших, а тут чьи-то шаги. Потом провал. И снова лежу, а вы мне пульс проверяете.

– Я думала, что никогда не дотащу вас до дверей.

– Не дотащите? Я, кажется, старался идти сам, – серьезно сказал Солар.

Девушка рассмеялась, вышло чересчур громко и нервно.

– Сам! Да вы все те двести метров, что отделяют проход от подъезда, и вверх по лестнице проехали на моей спине! Только боюсь, что ваши шикарные сапоги совершенно испорчены, – выдала она и от вида растерянной и недоумевающей физиономии Анжея снова рассмеялась.

Смех резко оборвался, когда Милена встретилась взглядом с черными неподвижными зрачками Солара, в которых мелькнуло что-то, от чего на долю секунды перед глазами девушки пронеслось ночное видение – красный сумрак и жадные щупальца багрового тумана. И ей стало страшно. Очень страшно. Она резко поднялась и, стараясь не смотреть Солару в глаза, сказала:

– Поймите меня правильно, Анжей: то, что мы сидим и вспоминаем о вчерашнем происшествии как хорошие знакомые, просто прекрасно, но сейчас уже за полдень, и ваши друзья, наверное, беспокоятся…

– Я понимаю, – его искренний и доброжелательный голос превратился в сухой и официальный. – Я уже ухожу. Они и в самом деле волнуются.

Он встал. Надел в гостиной свое жемчужно-серое нечто, в прихожей натянул высокие сапоги из мягкой черной кожи с изрядно потертыми носами и молча взял протянутый Миленой плащ. Надев его, Солар застегнул все пуговицы, бросил беглый взгляд на свое отражение в небольшом овальном зеркале на стене и шагнул к двери. Протянув руку к дверной ручке, он остановился, повернулся и внимательно посмотрел на Милену.

Странный взгляд. Какой-то неопределенный. Словно там, в глубине, кто-то повернул вентиль и притушил огонь в старой закопченной керосиновой лампе, и от яркого пламени остался маленький, едва шевелящийся язычок. Он мигал и извивался, скованный неподвижными черными сферами зрачков.

– Послушайте, Милена, я хотел бы поблагодарить вас за то, что вы сделали для меня.

– Не надо.

– Тогда… тогда постарайтесь забыть обо всем, что произошло, как можно скорее. Вы забудете. Вы должны это сделать.

Потом он ушел, оставив ощущение незавершенности, недосказанности, затаенной тревоги. Тревоги? Из-за чего? А впрочем, какое это имеет значение?!

– Анжей, – прошептала она, едва он отпустил ее, но переживания последних дней и недавнее потрясение сделали свое дело – колени подогнулись, и девушка мягко осела на руки подхватившего ее Солара.

…Ей снова было страшно. Леденящий холод проникал изнутри, заставляя душу сжиматься в маленький твердый комок. Он был везде. Он – туман. Милена чувствовала, как ее тело плывет, покачиваясь в багрово-красных клубах, как его липкие щупальца обволакивают мозг. Прикосновения были влажными и упругими. Как резиновые жгуты, они сдавливали голову все сильнее и сильнее, Милена рванулась, пытаясь освободиться, но туман не отпускал. Он заполнил собой все и был способен растворить в себе каждого, кто окажется в его власти. Девушка чувствовала, как тают ее силы.

Страх и туман…

Она закричала.

И внезапно почувствовала облегчение. Чья-то прохладная ладонь легла на лоб, и кошмар исчез.

Милена с трудом открыла глаза и обнаружила, что лежит на диване, а рядом, опустившись на колени, стоит Солар, и это его рука покоится на ее лбу. В глазах Анжея, внимательно и обеспокоено глядящих на нее, Милена заметила угасающие красноватые отблески, как будто кошмар спрятался в черных зрачках, но было уже не страшно, и по всему телу разливалось почти забытое ощущение покоя.