Эрис. Пролог

– Не только из Милета товар вожу… – успевает вставить гордый аркадец. Гермократ уважительно прикладывает руку к плечу торговца.

– Так вот, сообщай мне первому о… – Но Писандр разрывает речь аристократа.

– …о людях, достойных твоего внимания? – доверительно шепчет торговец. Гермократ согласно кивает головой, оборачивается к своим покупкам, пресекает жестом очередную попытку Писандра и услужливого толмача-раба посодействовать в доставке «трупа», наклоняется, подхватывает под руки сидящую деву, легко вскидывает её, невесомую, на крепкое плечо.

– Гермократ рачительный хозяин! – хором выказывают уважение надсмотрщики. Рабы-уборщики прикладывают правые руки к груди.

– И да осветит тебе путь Аполлон, мой Гермократ! – ласково выкрикивает вслед Писандр.

Аристократ важно покидает утреннюю агору с серьёзными покупками. К нему в сопровождение, замыкая шествие, присоединяется раб-полицейский. Служащий полиса важно помахивает в руках увесистой дубиной. Гермократ держит неблизкий путь к своей знаменитой оружейной мастерской, что в трёх кварталах от больших верфей Ортигии, у самой крепостной стены острова, со стороны малой гавани.

Глава 2. Оружейная мастерская гражданина Гермократа

Путь до нарядного синего портика восточных ворот агоры рабы и Гермократ проделывают молча. Молодой аристократ шествует с ношей, на два широких шага впереди живых покупок. Знатный гамор напустил на себя отборно-надменный и даже с оттенком ядовитой спеси самодовольный вид. Юноша хочет выказать немногим зрителям природную силу, и ему это успешно удаётся. Со стороны может показаться, что его нелёгкая живая ноша легка, как дорожный плащ. Едва покинув агору Ахрадины, хозяин и его рабы резко сворачивают на юг, на прямую улицу, что ведёт от малой гавани к плотине, соединяющей прочие районы полиса и укреплённый остров Ортигия.

Ранним утром всегда оживлённая днём широкая улица, полная чинно вышагивающих паломников, как и крепкий мост-плотина, оказываются пустыми. Гамор с сопровождением переходит по плотине к открытым крепостным воротам, обменивается мелодичным пересвистом с юным стражем из всадников[7 - Всадники – сословие.], беспечно свесившим ноги с парапета башни, и чинно входит в Ортигию. Тёмный проход с давно потухшими факелами, недосмотр неопытного стражника, ведёт через башню ворот в старый город. За башней улица имеет лёгкий, со ступенями подъём в гору.

Гермократ останавливается на короткий миг в недрах башни, незаметно утирает пот с лица, переводит дух, сопровождение гамора обгоняет хозяина. Раб-полицейский предлагает помощь, но гамор молча отказывается. Юноша с ношей на плече решительно шагает в проём внутренних ворот с твёрдым намерением вновь возглавить колонну. Едва лишь только вступив в узкую извилистую улицу каменных строений, его процессия тут же сталкивается чуть не лбами с тремя куда-то очень спешащими рабами: двумя женщинами и подростком, держащими пустые плетёные корзины. Рабы удивлённо расширяют глаза, на краткий миг застывают в изумлении и неожиданно резво обегают остановившуюся колонну, чтобы… выстроиться в плотный ряд и прикрыть собой шествие, высоко над головами поднявши корзины. Гермократ снисходительно улыбается и продолжает оставшийся путь до мастерской. Сумрак утра наконец-то наполняется светом.

Встреченные рабы сопровождают торговое шествие, без всякого на то согласия от аристократа. Босоногий подросток бежит далеко впереди, оглядывает пустые по раннему утру улицы, замыкают же растянувшееся шествие две женщины-рабыни, готовые в любой момент повторить манёвр с прикрытием. Гермократ же, совершенно не смущаясь своей голой ноши, напевает под нос весёлую рыбачью песенку.

Подросток-раб знает, похоже, не только именитого гражданина Сиракуз, но и краткий путь к его мастерской. Он устремляется в поворот на север, потом на восток, и вот узкий проход между домами расширяется, являя небольшую площадь, образованную двумя зданиями оружейных мастерских, арсенала и казармой городской стражи. Напевы рыбацкой песенки поднимаются на полтона громче. Подросток-раб вопрошающе смотрит на юношу-аристократа, тот указывает взглядом на среднее строение. Но помощи смышлёного раба не потребовалось, песенку услышали – за воротами шум. Створка отворяется, в проёме показывается мастеровой – наголо бритый мускулистый раб, выходец из страны кельтов, густо перемазанный золой, в тёртом переднике из воловьей кожи, надетом на голое, загорелое дочерна тело.

– Хайре, хозяин! Да даруют тебе здоровье боги! – Мастеровой устремляется на помощь, но Гермократ останавливает его левой рукой. Обратившись назад, аристократ встречается взглядом с каждым из трёх рабов и рабом-полицейским, что добровольно сопровождали в пути. Надменности знати гаморов в том благодарном взгляде нет. Плетёные корзины тут же прикладываются к животам жестом прощания, принятым среди рабов, и трое сопровождающих с рабом-полицейским покидают площадь арсенала, казарм и оружейных мастерских.

– Хайре, Косма! Боги с тобой, мой друг! Вино сготовь. Харчи какие-нибудь вчерашние от ужина остались? – провожая взглядом удаляющихся попутчиков, тихо говорит с площадью Гермократ. В голосе гамора сквозит беспокойство. Косма нарушает порядки и первым исчезает в проёме ворот, из которых только что появился с приветствием.

– Это наш дом? – неожиданно заговаривает скифянка.

– О! Да ты говоришь по-эллински? А то думал – как с тобой общаться? – Аристократ смеётся. – Почему раньше не сказала?

– Никто и не спрашивал. – Скифянка почтительно наклоняет голову.

На площадь из проёма ворот выбегают трое жилистых и крепко сбитых мастеровых-рабов. Особо не интересуясь мнением хозяина, ловко снимают с плеча «труп» и бережно вносят в проём мастерской. Кивком головы Гермократ указывает путь рабыне и юному рабу. Оставшись один на небольшой площади, знатный муж разминает затёкшее от костлявой ноши плечо и шею. Песенка, что негромко напевал, звучит теперь уже в пол певчего голоса. Голос у юноши поставлен хорошо:

Скромен мой улов сегодня:

Всего три рыбки я домой несу.

Из моря выудил бы больше,

Хватило бы еды и вам, мои соседи!

Да только ветер в игры стал играть!

Да только лень сморила-уморила,

И я заснул, и мне приснился

Весёлый-дивный рыбный сон…

– Вино и харчи готовы, почтенный! – голос Космы враз прерывает простонародную песню аристократа. К Косме оборачивается Гермократ – нет, не тот, что шёл с торговой агоры, другой – по-домашнему открытый и насмешливый.

– Ну хоть умылся! А то лезешь обниматься чумазым. – Смех взаимен. Гермократ первым входит в свою мастерскую. У порога на соломенной плетёнке лежит голый «труп». Дева смущённо прикрывает ладонями грудь и промежность.

– Как думаешь, Косма, откачаем? Пари заключил на три кувшина отборного сицилийского за её жизнь.

– Если боги подсобят – откачаем, почтенный хозяин. – Слова звучат наигранно бодро, да только вот вид у управляющего оружейной мастерской без надежды. Трое мастеровых из тех, кто встречал хозяина, подносят разбавленное вино в кувшине, лепёшку и миску с тёплым супом. Скифянка присаживается и усаживает деву с татуировками.

– Начнем с рыбной баланды? – но это не вопрос, а приказ. Миска с наваристой ухой из рук Гермократа «трупом» охотно принята, и дева в три жадных глотка опорожняет простой сосуд.

– Будет жить, – уже уверенно выносит лекарский вердикт управляющий Косма. Гермократ встаёт, с силой хлопает по плечу крепкого мужа.

– Значит, так, мой Косма, накорми, дай чем прикрыться, не обижайте их, и на закате отправляй обеих в мой городской дом. Если не сможет идти сама… – Гермократ властным взглядом обвёл троих старших мастеров. Те молча опустили головы. – Завтра или послезавтра отбуду на рынок скота в Катанию за племенными италийскими лошадьми. Перегоню купленное стадо в поместье. Дней за десять управлюсь. Рабыни из Скифии мне для разведения лошадей нужны. Заказы срочные для арсенала закончи, оплату последнюю прими. Без моих на то разрешений в долг работу от горожан не бери. Обсуди, что да как, мерку, если надо, сними, а с задатком повремени – на меня сошлись. Чтобы обид не возникло, в список очереди впиши при клиентуре.

Владелец оружейных мастерских направился в открытый внутренний дворик квадратного двухэтажного строения, где приготовлялись к новому дню младшие мастера и подмастерья. Посреди деловых разговоров Гермократ замирает, хлопает себя по лбу и властно кричит в сторону входа:

– Скифянка! Подойди!

Не стыдясь наготы, рабыня отважно предстаёт пред десятком работников мужского пола.

– С каким оружием знакома?

Прекрасно сложенная дева упирает руки в бока, тщательно рассматривает двор, заставленный готовыми разновеликими копьями, мечами, кинжалами, дротиками, десятком незавершённых секир, и молчит.

– Ты же говорила на рынке, что научишь нас управляться с колесницей и луком? – Громкий мужской хохот разрывает тишину мастерской.

– Вот с ними… – Правой рукой дева указывает на дальний, тёмный угол с пятью луками и связками стрел. – И с ними управлюсь! Не знаю их имена. – Рука указывает на короткие копья для конного боя.

– Когда отправишь рабынь ко мне, дай ей копьё, на которое она указала, и те два лука. К лукам приложи короба с четырьмя десятками стрел. – Гермократ отпускает деву. Мастеровые с восхищением провожают взглядами нагую скифянку.

– Будет чем сторожить лошадей от опасного люда. – Косма понимающе кивает. – Второй лук для «трупа»?

– Да уже вроде как не «труп». – Гермократ пристально вглядывается из-за плеча Космы в тёмный проём закрытых ворот. – Уплетает хлеб с вином.

– Метить их хозяйским клеймом будем? – Косма с лаской смотрит на тяжёлые копья для гоплитов, но говорит управляющий мастерских явно не об оружии.

– Пока нет. Хочу оценить их в труде. Сомнения в ценности товара определённо имеются. Слишком много выслушал хвалебных речей от продавца. – Гермократ поглаживает ладонью готовое копьё для конного боя. И вновь странные понимающие взгляды управляющего, старших мастеров сходятся на скептической гримасе хозяина оружейных мастерских.

Почти в полдень в ворота шумной мастерской трижды постучались. Первый раз стук почти не услышали за шумом работы, второй раз стук пропустили за перебранкой, кому открывать те самые ворота, а третий стук уже дополнился нешуточными угрозами расправиться за неуважение. Ворота мастерской с молчаливого одобрения мастеров открыла скифянка.

– О-о! – с проёма восторженно поприветствовал новую ключницу Граник, за ним проследовал в мастерскую громадина Мирон. Он же и выкрикнул в затихший внутренний дворик:

– Гермократ, хватит прятаться! Выходи! – Но Гермократ не сразу отозвался. Скифянка указала вытянутой рукой на лестницу, ведущую на второй этаж. Гордость хозяина мастерских – новое веяние в убранстве домов – крытый проход, портик, по всему периметру мастерской окружает комнаты второго этажа. Из внутреннего дворика не видны помещения, даже если настежь открыты двери. Гладкое дерево округлых перекладин заскрипело под нешуточным весом неразлучных друзей. Единственная полуоткрытая дверь второго этажа бесцеремонно распахнута, и двое друзей обнаруживают Гермократа сидящим на резном ложе, напротив него трое незнакомых мужчин в кожаных передниках мастеровых, в двух тёмных и белой театральных масках. Стены комнаты, двухкомнатной спальни управляющего Космы, расположенной на престижной северной стороне дома, свежевыкрашены – подчёркнуто богато, в сине-красно-жёлтый триколор. Не у каждого торговца из Ахрадины дома в андроне[8 - Андрон – мужская комната для пиров.] такие насыщенные цвета.

– Это чем вы тут занимаетесь? Играете в театр? Какая постановка? Кто тут, кто? – шутливо потянул Граник, но Гермократ взглядом попросил прикрыть широко открытую, плетённую из ивы дверь. Сосновый пол полутёмной комнаты оказался удивительно чистым. Двое аристократов заняли места по обоим бокам друга.

– Снова будем петь в ночи? – шёпотом заговорщически заговорил Мирон. Гермократ прошёлся ладонью по бородке. Театральные маски покинули незнакомцев, раскрыв лица старших мастеров и управляющего. – А нам? Нам маски тоже сделал?