Булат Окуджава. Вся жизнь – в одной строке

В ней – чёткие установки для преподавателей, возможно, забывших за лето о своих главных задачах:

…Основной задачей школы является повышение качества учебно-воспитательной работы, улучшение постановки преподавания, борьба с второгодничеством.

Второгодничество является серьёзным препятствием в осуществлении закона о всеобуче и порождает непроизводительные затраты народных средств. Поэтому предупреждение неуспеваемости и борьба с второгодничеством является одной из основных задач школы и учителей.

Это вот «предупреждение неуспеваемости» как будто для Булата Шалвовича было написано, словно предостерегая его от повторения шамординских «ошибок». Но он газет, видимо, не читал; во всяком случае, судя по дальнейшим событиям, не похоже, чтобы он сделал для себя какие-нибудь выводы.

Одновременно с Булатом и Галиной в школе появились ещё несколько новых учителей, точнее, учительниц: к новому учебному году приехали из разных городов семь выпускниц пединститутов, в том числе две из московского. Все они, городские жительницы, были чужими в незнакомой деревне и потому старались держаться друг друга.

Вспоминает москвичка Майя Семёновна Суховицкая:

– Ну, вы представляете, приезжаем мы – молодые, красивые, независимые, энергичные, веселые. То есть с розовыми очками. Мы же ничего ещё не знали: школа, институт – всё…

Конечно, молодые и энергичные потянулись друг к другу. Стали собираться вместе. Чаще собирались у Булата с Галей – у них была буржуйка, она нагревалась быстро. Майя Суховицкая вспоминает, как на этих собраниях Булат читал им свои стихи. Одну фразу из тех давних стихов Майя Семёновна помнит до сих пор:

«…жемчужное ожерелье вспыхнуло на груди…»

К сожалению, только одну и запомнила.

Ядром компании стали супруги Окуджава, которые с одним годом учительского стажа в Шамордине представлялись девчонкам чуть ли не ветеранами просвещения. А единственный мужчина в компании – Булат – стал для них просто непререкаемым авторитетом. Вот им-то всем, новичкам, впрямую были адресованы проникновенные слова газетной передовицы:

…Успех работы школ зависит не только от хорошей оснащённости их материальной базой. Одной из главных и решающих сил был и остаётся учитель. Это основное положение советской педагогики. Оно обязывает отдел народного образования повседневно и настойчиво заботиться о повышении культуры и мастерства педагога. Оно обязывает и самого учителя постоянно совершенствовать собственные знания в области своего предмета, педагогики и психологии, в области марксистско-ленинской теории.

Успех работы школ всегда зависит от слаженной работы педагогического и детского коллективов. Долг учителя сделать всё, чтобы эти коллективы дружнее боролись за повышение качества обучения, за прочные знания.

2.

Школа, в которой им предстояло работать, хоть и находилась в самом райцентре, была далеко не передовой. Другие школы и начальство хвалило чаще, и на различных соревнованиях их ученики выступали успешнее. А теперь руководство главной школы района возлагало большие надежды на молодое пополнение преподавателей, получивших отменное образование.

Надо думать, что руководство это в лице директора школы Михаила Илларионовича Кочергина и завуча Дмитрия Петровича Щеглова было преисполнено самых радужных надежд, когда через несколько дней напечатало в своей родной газете заметку с незатейливым названием «Учебный год начался»[35 - Колхозная газета. Высокиничи, 1951, 2 сент.]:

Организованно начался новый учебный год в Высокиничской средней школе. В назначенный час прозвенел звонок, и занятия пошли нормальным ходом…

…Педагогический коллектив, чувствуя ответственность за воспитание и обучение подрастающего поколения, стремится с первого же дня дать больше знаний своим ученикам. Среди учителей с большим стажем педагогической деятельности есть немало молодых учителей, окончивших педагогические институты. Ни страха, ни боязни не чувствуют молодые учителя, ибо знают, что в трудную для них минуту на помощь им всегда придёт дружный коллектив всей школы.

К сожалению, дальнейшие события показали, что рано они так радовались тому, что молодые учителя «ни страха, ни боязни не чувствуют».

Школа, как мы уже заметили, была маленькая, и Галине места учителя русского языка и литературы не досталось: с филологами получился перебор. И пришлось ей на время стать преподавателем географии.

Тогда это была обычная практика. Некоторые учителя, начав работу не по специальности, так и дорабатывали до пенсии в том же качестве. Был, например, в Высокиничах (позже, после отъезда семьи Окуджава) учитель Саночкин, тоже филолог, который начал вот так же «временно» преподавать историю, да так на всю жизнь и остался историком. В этом отношении Галине Васильевне повезло – через полгода вакансия для неё открылась, и открыл её не кто иной, как родной муж. Но не будем забегать вперёд.

Занятия начались, а погода оставалась хорошей. И по-прежнему иногда после уроков молодые учителя вчетвером или впятером шли на берег реки. Так как от дома, где жили Булат с Галей, до реки было рукой подать, они часто выходили из дому чуть ли не в купальных костюмах. Брали с собой какой-нибудь снеди, захватывали коврик, чтобы загорать на нём, и обязательно – гитару.

Семиклассник Коля Евдокимов запомнил гитару потому, что жил неподалёку и всегда вызывался в помощники. Учитель и ученик сразу понравились друг другу, хотя особых поводов для взаимной симпатии, казалось бы, не было. Сегодня Николай Александрович, заслуженный учитель физкультуры, проработавший в школе Высокиничей более сорока лет, вспоминает:

– Я у него учился на два – два с половиной, самое большое тройку он мне ставил…

А ещё Николай Александрович запомнил одну песню из тогдашнего репертуара своего любимого учителя. Это была вариация на очень известную уличную: «Я с детства был испорченный ребёнок». За точность не ручаюсь, но было там что-то вроде:

В любое время дня и даже ночи,
Когда по Высокиничам идёшь,
Снимают дамы шляпы, чуть заслыша:
«Ой, Жора, подержи мой макинтош».

Да, похоже, что здесь, как и в Шамордине, Булат Шалвович начал не с того: опять он вольно или невольно шокировал местную публику собой, своей гитарой и своими песнями.

Я уже как-то сетовал на то, как трудно бывает расспрашивать о выдающемся человеке тех, кто знал его очень давно, когда ничего великого в нём не только не проглядывалось, но даже и в самом фантастическом сне не предполагалось. Обычно люди придерживаются твёрдого правила: об умерших – или хорошо, или ничего. И ладно бы так, но часто ведь бывает: то, что хорошо, им кажется плохим, и наоборот.

Одна из моих собеседниц в Высокиничах долго мялась, с опаской оглядывалась по сторонам, хотя мы сидели у неё дома и никто нас подслушать не мог, и наконец, перейдя чуть ли не на шёпот, сказала:

– Это моё мнение. Я не говорю о мнении коллектива, но… Вы знаете, если вот так откровенно… он не внушал доверия… как-то вот он по-ребячески… ну, такое отношение было, что, мол, – о-о, в деревню приехал… всё, тут верховодить можно. Вот такой какой-то он был, вроде как несобранный…

А Николай Александрович Евдокимов в ответ на мои мягкие, но настойчивые просьбы вспомнить ещё что-нибудь из песенного репертуара любимого учителя, оправдывался:

– Я-то школьником был, других песен не запомнил, а пел он много. Но ведь когда он у нас здесь жил, о том, что он сочиняет стихи и песни, совершенно не знали. Знали, что он играет, как раньше говорили, бренчит на гитаре…

Впрочем, гитару запомнили многие односельчане, настолько необычным тогда в деревне был этот «подозрительный инструмент».

…Вот так они и ходили на речку, гуськом по узкой тропке: впереди любимый ученик Коля Евдокимов с ковром на плече, за ним весело щебечущие девушки, и замыкал шествие с гитарой в руках строгий учитель русского языка и литературы. Иногда прихватывали и бутылочку вина. Стоит ли удивляться, что ни форма одежды городских, ни гитара, а уж тем более репертуар не могли вызвать сочувствия у деревенских жителей. Сельчане относились ко всему этому если не враждебно (всё-таки высок был тогда авторитет «учёного» человека), то, во всяком случае, насторожённо.

3.

Первая неприятность случилась практически в самом начале учебного года.

В сентябре, как водится, школьники помогали колхозу убирать картошку. Естественно, под водительством учителей. И школьники, конечно, не столько картошку убирали, сколько баловались. В общем, всё как обычно, как в любом колхозе в то время. Тем не менее в официальном изложении это выглядело так:

19 сентября на совместном заседании комитета ученической комсомольской организации и учкома было утверждено задание каждому классу по копке картофеля. По инициативе 9 «б» кл. все классы школы включились в социалистическое соревнование по выполнению задания по копке картофеля к 27 сентября[36 - Из книги приказов по школе. Здесь и далее в этой главе официальные документы цитируются по копиям из собрания автора. Сама книга приказов хранится в Высокиничской школе.].

В общем, всё очень серьёзно, всё-таки колхоз – имени Сталина.

Картофельное поле было прямо рядом со школой, поэтому далеко ходить на работу не надо. Ребята себе игру придумали: наденут на прутик картофелину и, размахнувшись этой своеобразной пращой, кидают друг в друга. Булат Шалвович раз предупредил, чтобы не хулиганили, два…

Ребята ещё не успели толком познакомиться с новым учителем и методами его преподавания, поэтому его предупреждениям не особо внимали. Один из них, Гриша Никитин, воспользовавшись тем, что учитель отвернулся, зарядил свою «пращу» и запулил в кого-то, да так «удачно», что попал в голову учителя. В ответ на это учитель, не вдаваясь более в воспитательные беседы, подошёл к горе-стрелку и залепил ему оплеуху. И тоже удачно у него это получилось, потому что воспитуемый приземлился, только перелетев через две грядки.

Скандал вышел грандиозный, тем более что мать ученика здесь же, в школе, конюхом работала. С директором школы у нового учителя отношения были испорчены, как потом оказалось, навсегда. Хорошо ещё, что Михаил Илларионович не догадался сообщить куда следует, что сын врагов народа упражняется в избиении советских детей.

Эта история получила большую огласку в селе и впоследствии передавалась из уст в уста из поколения в поколение. Так что, когда я впервые приехал в Высокиничи в 1999 году, мне об этом рассказывали все от мала до велика – и те, кто никогда Булата не видел, и те, кто и знал-то о нём всего только одну эту историю.

Вообще-то директору школы можно посочувствовать: несладко ему пришлось с молодым пополнением. Сильно просчитался он, когда вместе с завучем писал в местной газете, что молодые учителя «знают, что в трудную для них минуту на помощь им всегда придёт дружный коллектив всей школы». Оказалось, что молодые учителя вовсе не ждут помощи «дружного коллектива». Они сбились в крепкую компанию, ходят везде вместе, что-то там своё думают, что-то своё говорят, и это не всегда совпадает с мнением «дружного коллектива всей школы», а правильнее сказать, с мнением директора. Строптивыми оказались молодые: ты им слово, они тебе два…

Здесь надо сказать несколько слов о директоре школы М. И. Кочергине. Человек он был мягкий и к административной деятельности совсем не расположенный. М. С. Суховицкая даёт ему совсем уж убийственную характеристику:

– Директор там был – тряпка. Он абсолютно ничего не решал. Самый главный там был завуч. Наглый, с характером, харизматичный.

Справедливости ради надо отметить, что сам Михаил Илларионович никаких иллюзий насчёт своего директорства не питал, да и стал он директором меньше чем за два года до описываемых событий, – против своей воли.

Это видно из его докладной записки заместителю заведующего Калужского облоно Гусеву, датированной ещё 16 декабря 1949 года:

Вашим приказом по ОблОНО я назначен временно исполняющим обязанности директора Высокиничской средней школы. Инспектор ОблОНО т. Стоборов на словах мне говорил, что моё назначение должно быть на небольшой срок, самое большее на месяц. Только при этом условии я согласился принять на себя обязанность директора. Но вот прошло уже два месяца, а директор в нашу школу всё ещё Вами не прислан. Прошу Вас поскорее разрешить вопрос о назначении директора в нашу школу. Во втором полугодии я директором работать отказываюсь, т. к. на такой работе работать не могу. Школа от этого несёт только ущерб.