Миссия с другой планеты

– Куда сразу на кухню? Иди руки мыть! – услышал я голос мамы.

Пришлось топать в другую комнату. Здесь тоже были шкафы и длинный и очень мягкий стул. Мама увидела, что я сижу на нём и это ей тоже не понравилось.

– Чего расселся на диване в грязных штанах? Переоденься и руки помой!

Я пошёл в следующую комнату. В этой комнате тоже был шкаф, а ещё кровать и стол, на котором стояла небольшая чёрная прямоугольная доска.

– Чего стоишь? – мама следовала за мной. – Самостоятельно даже одежду из шкафа достать не можешь, – открыв дверцу шкафа, мама протянула мне вещи. – И не забудь помыть руки!

Оставшись один, я начал изучать одежду, которую мне дала мама. Штаны, футболка и трусы. На трусах было много разных надписей: "ВОУ", "ВЕЕР" и ещё какие-то непонятные слова.

В комнату снова заглянула мама.

– Ты до сих пор не переоделся? Дима, трусы надо надевать, а не читать! Ужин стынет. Надеюсь, ты руки уже помыл?

Я переоделся и пошёл искать место для мытья рук. Не исследованными в квартире оставались три двери. За первой дверью находилось приспособление для справления неотложных нужд, именуемое унитазом. За второй дверью меня поджидал кусок вселенского хаоса. Но я вовремя успел захлопнуть дверь, пока хаос не напал на меня. Мама тоже почувствовала неладное и крикнула:

– Не лезь в кладовку! Я там не прибиралась!

Тут я понял, что в мамы мне досталась бесстрашная трёшкаплантка, готовая ринуться в бой со всепоглощающим хаосом.

И только за третьей дверью я обнаружил приспособления для мытья рук – раковину и кран. Но я заметил, что хаос уже пытался и сюда ворваться – повсюду были его следы.

Выйдя из ванной, я наткнулся на ещё одну трёшкаплантку. Она висела на стене, сложив руки на коленях, и как-то косо смотрела на меня.

– Мама, кто это? – спросил я, разглядывая трёшкаплантку.

– Так это же самая известная красавица в мире – Мона Лиза да Винчи, её тётя Таня крестиком вышила, – сказала мама, вытирая руки об полотенце. – Дима, с тобой всё в порядке? Она здесь уже лет пять висит.

Трёшкапланцы не переставали меня удивлять. Мама спрашивала, всё ли со мной в порядке, и это после того, как я ей сказал, что я не её сын Дима, и что я побывал у инопланетян.

– Со мной всё в полном порядке. Только я почему-то многих вещей не помню, – решил я разговаривать так, чтобы мама меня понимала. И вспомнив, что мама хотела поговорить со мной и узнать, где я эти два дня ошивался, добавил: – Вот, например, я не помню, где был эти два дня. Помню только, что оказался в поле, а потом приехала полиция.

– Я догадалась, в чём дело! – воскликнула мама. – Тебя ударили по голове, и из-за этого ты потерял память. Ты не убегал из дома! После удара ты забыл, где живёшь и не мог вернуться домой. Бедненький мой, – притянула меня мама к себе и обняла меня за голову. – Ничего, ничего, всё будет хорошо! Ты обязательно всё вспомнишь! Ага? – улыбнулась мама, заглядывая мне в глаза.

– Ага, – ответил я. Придётся маскироваться под трёшкапланца с отшибленной памятью. Выдавать память, которой-то и не было, за потерянную – дело не сложное.

– Пошли же, наконец, ужинать и пить чай! – приобняла меня мама и повела на кухню.

Ужин и чай мне понравились – мама приготовила макароны по-корабельски и чай со сладкой размазнёй. Размазня называлась вареньем с родины Смо. Я не стал уточнять, кто такой Смо и где его родина, главное, варенье было вкусное.

После ужина и чая мама отправила меня в ванную купаться, потом уложила спать. И уже засыпая, я подумал о том, что ещё только утром радовался, что около меня нет взрослых, которые говорили бы мне, что и как делать. Я ошибался: взрослые найдутся везде и всегда найдут, чему учить и за что делать замечания.

1442 день 2003891 солнечного года. Второй день на Трёшкапланте

Проснувшись утром, я первым делом нажал на запястье левой руки и проверил биометр. Он еле светился тоненькой зелёной полоской. Если дела будут идти так же, как вчера, то по окончании моих исследований на Трёшкапланте, меня ждёт позорное изгнание из Исследовательского Центра. Побывать на Трёшкапланте и не раздобыть никакой полезной информации – это страшнее, чем работать в Центре и никогда никуда не летать. Надо срочно что-то с этим делать и как-то спасать положение.

В комнату заглянула мама.

– Проснулся? Вставай, в школу опоздаешь. И не забудь учебники в рюкзак сложить. Хотя дай-ка я сама сложу, ты сейчас провозишься, и мы точно опоздаем, – сказала мама и, открыв какую-то тетрадку на столе, начала складывать в рюкзак книги, сверяясь с этой тетрадкой.

– Всё, готово. Я тебе две запасные ручки положила. А ты чего до сих пор лежишь? Иди умываться!

Через полчаса, умытый, позавтракавший и одетый в то, что мама мне дала, я стоял на пороге.

– Раз уж свои почти что новые кроссовки ты умудрился где-то потерять, тебе придётся надеть ботинки, – мама достала из шкафа коричневые ботинки и поставила их возле моих ног.

– А можно я в тапках пойду? – потопал я, демонстрируя тапочки.

– Дима, я знаю, что ты не любишь эти ботинки, но сейчас не до шуток. Я иду с тобой в школу, переговорить с твоей классной руководительницей, а потом мне ещё надо на работу не опоздать. Так что надевай то, что имеешь, за не имением лучшего, и бегом в школу!

Я надел ботинки и мы побежали. Но бежали мы недолго – оказалось, что мама бегать не умеет, а я не знал, куда бежать.

Школа была точно такой же, как и на картинках в учебниках по Трёшкапланте. Точно так же к школе шли ученики и ученицы, только в отличие от картинок, ни у кого не было на шее красной повязки, а у девочек не было бантиков с косичками на всю голову.

А ещё возле школы росло высокое дерево, на котором висело много украшений в виде домиков. Я вспомнил, что такое нарядно украшенное дерево называется новогодней ёлкой – оно было нарисовано в учебнике как раз вместе со снеговиком и бабой.

Я смотрел по сторонам, стараясь не отставать от мамы. Сколько же здесь было трёшкапланцев! И моего возраста, и постарше, и помладше… Все были такими одинаковыми, но и такими разными одновременно.

– Дима, заходи в класс, а я с Ольгой Алексеевной переговорю, – сказала мама, пропуская меня в кабинет. – Ольга Алексеевна, можно вас на минуточку?

Учительница, высокая трёшкаплантка со строгим лицом и с туго стянутыми волосами на макушке, кивнула мне и вышла в коридор. А я оказался в классе один, без мамы, единственного хорошо знакомого мне существа на Трёшкапланте.

– О, Нечай, вернулся!..

– Не вернулся, а беглеца вернули в родные пенаты!..

– Побег из Шоушенко не удался!..

– Ха-ха-ха!..

Ребята в классе были весёлыми, чему-то радовались, смеялись.

– Дима, ты так и будешь стоять? Садись уже! – крикнула мне трёшкаплантка, сидящая на предпоследней парте среднего ряда. И я пошёл к ней.

– Ты хочешь, чтобы я сел рядом с тобой? – спросил я.

– Нет, я хочу, чтобы ты рядом со мной станцевал джигу. Да садись ты! – дёрнула она меня за рукав.

Я сел. В это время мимо прошла трёшкаплантка в очень коротком платье с очень длинными волосами.