Нерон. Блеск накануне тьмы

– Поджигателей? – переспросил Тигеллин.

– Да, они забрасывали в дома факелы и угрожали всем, кто пытался им помешать. При этом говорили, что исполняют чью-то волю.

– Чью?

– Того, чью власть признают и кому безоговорочно подчиняются. Кроме того, там были некие люди, которые призывали Иисуса, вопили, будто настал конец времен, и ликовали в связи с тем, что могут его приблизить.

– Ты уверен? – усомнился Фений.

– Да, более чем, – кивнул я.

– В такие жуткие времена люди часто лишаются рассудка, – сказал Тигеллин. – Они не отвечают ни за свои слова, ни за свои поступки.

– Те люди сознавали, о чем говорят, и отдавали отчет в своих действиях, – с уверенностью произнес я. – Но сейчас мы должны думать не о них, а о тех, кому удалось спастись, о тех, кто выжил. И для начала нужно узнать, сколько их. Выяснив это, мы приготовим территорию для их размещения на моих землях в Ватиканских садах и приспособим под убежища общественные здания на Марсовом поле, то есть Пантеон, театр Помпея, термы и гимнасий.

– Все они будут голодны, – заметил Фений.

– Склады с зерном в доках уничтожил пожар, – добавил Тигеллин. – Так что кормить их будет нечем.

– Значит, доставим зерно из Остии, – резко отозвался я. – И из ближайших городов. Проследите, чтобы все было сделано в кратчайшие сроки.

Стемнело рано – дым сгустил сумерки, и с вершины холма казалось, что красное свечение пожара заполнило все городские пространства.

Вернулся Нифидий со своими людьми. Все – выдохшиеся и понурые после схватки с огнем.

– Он продолжает расти, – стянув шлем, проговорил Нимфидий. – Пришлось отступить из центра города. – Он сел и уперся потными руками в колени.

– Все целы? – спросил я.

– Мои люди – да, но многим горожанам не удалось выбраться. – Он обхватил руками голову, как будто хотел выдавить из своего сознания увиденные на пожарище картины. – Завтра надо будет разрушить все строения у подножия этого холма: каждый дом, каждую инсулу, все лавки до единой, все святилища и все конюшни. Необходимо создать противопожарную преграду такой ширины, чтобы огонь не смог через нее перепрыгнуть. Займемся прямо с утра, пока он не успел сюда подобраться.

В темноте предпринимать какие-либо действия бессмысленно, и я отправился спать. Вернее, я не спал, а лежал на походной кровати и притворялся, будто сплю. Решил, что если притворюсь, то, возможно, смогу уснуть.

Но мысли проносились в голове, точно испуганные, разбегающиеся во все стороны крысы.

Огонь накатывает волнами, пожирает людей, разрушает нашу историю, уничтожает все осязаемые свидетельства наших достижений и побед: щиты и трофеи, добытые в войнах на далеких землях.

Страх.

Что дальше? Что нас ждет? Что удастся спасти? Что уцелеет? Хоть что-то уцелеет?

Поппея.

Надо послать ей весточку, дать знать о том, что творится в Риме. Но нам здесь нужна каждая пара рук, и с моей стороны посылать гонца в Антиум с одним-единственным письмом слишком эгоистично. Да и как описать полыхающий Рим?

Но Поппея заслуживает того, чтобы знать о происходящем. Промолчать и не рассказать о пожаре было бы неуважением и по отношению к ней, и по отношению к погибшим в огне.

Решил подождать и рассказать обо всем при встрече. Но как скоро мы встретимся? И каким к этому моменту станет наш мир?

* * *

Мир, который предстал моим глазам на следующее утро, был полон разрушений. Насытившаяся за ночь огненная тварь снова начала расползаться, словно яркое пульсирующее пятно.

Шел пятый день пожара. Мы собрались на вершине холма и с болью в сердце смотрели вниз, на город.

Теперь огонь был виден уже и справа от нас – он постепенно захватывал Шестой район, где располагались сады Саллюстия, тянул к нам свои лапищи, стремясь окружить и лишить возможности отойти на безопасное расстояние.

Тигеллин призвал преторианцев из их лагеря, в самой дальней восточной части города, – так в наши ряды влились еще тысячи борцов с огнем. Плюс к этому он приказал подогнать к основанию Эсквилина все имеющиеся в наличии преторианской гвардии баллисты[23 - Баллиста – античная двухплечевая машина торсионного действия для метания крупных дротиков и реже – камней.], чтобы с их помощью разрушить дома и таким образом создать противопожарную полосу.

– Подгонят все, – сказал он. – У нас имеются три мощные, с их помощью можно метать камни весом шестьдесят фунтов, но баллисты слишком громоздкие, в узких местах лишены маневра, так что будем использовать и те, что помельче, а таких у нас штук тридцать имеется.

– У нас есть и больше, но они в других, отдаленных лагерях, сюда их быстро не доставить, – сказал Фений. – Идем и приготовимся к спуску.

И снова я надел тяжелое снаряжение, только теперь, когда моя кожа была в волдырях от ожогов, процесс этот стал особенно неприятным. Но мне было плевать, главное – как можно быстрее спуститься с холма и наконец начать действовать.

Нимфидий командовал пожарными, Тигеллин – солдатами. У подножия холма преторианцы уже расставили баллисты.

Мощные, выстроенные в продуманном порядке орудия и опытные римские воины – эта картина, несмотря на весь творящийся в Риме кошмар, вызвала у меня восхищение. Баллисты – орудия, созданные для разрушения, но и разрушение может стать настоящим зрелищем.

Принцип действия баллист был основан на скручивании отогнутых назад пружин из сухожилий животных. Я обошел кругом самую крупную и между делом погладил эту совершенную конструкцию из дерева и металла. Неподалеку стоял фургон, груженный камнями для стрельбы.

Уложенный в желоб камень-снаряд скользил вниз, до специальной чаши, и оттуда запускался силой раскручивающихся пружин.

– Эта, – Тигеллин похлопал баллисту, как будто она была его любимым домашним осликом, – способна метнуть тяжеленный булыжник на треть мили. Но мы можем подобраться ближе к домам и стрелять прицельно, так что расстояние не имеет значения. – И, сказав это, он скомандовал своим людям: – Вперед!

Мулы потянули баллисты на скрипучих колесах.

Я держался позади.

Вскоре мы выбрали цели: дома и лавки по флангам садов Мецената и еще несколько кварталов вглубь района.

Баллисты остановились.

– Жаль все это разрушать, – сказал незаметно появившийся возле меня Субрий. – Дома состоятельных римлян со всеми их сокровищами, сады с редкими растениями…

– Всех предупредить, – громогласно скомандовал Тигеллин, – и вытащить оттуда!

Солдаты, где-то с дюжину, побежали к обреченным на уничтожение домам и кричали, призывая эвакуироваться оставшихся в них жителей.

Зачем все это? Кто там мог оставаться?

Но, к моему немалому удивлению, из домов стали выходить люди.

Они что, ослепли и оглохли? Как можно сидеть дома и не замечать происходящий вокруг кошмар?

Люди начали кидаться на солдат и катапульты.

– Нет, только не мой дом! – вопили они. – Только не мой дом! Его построил мой дед! – Или еще: – Это моя собственность, вы не имеете права ее разрушать!