Рождественское чудо

* * *

– Папа? Папа, это я, Ким. – Ким подождала, пока он отреагирует на ее слова. Потом посмотрела на часы на стене.

Скоро полдень, пора уходить. Она похлопала отца по руке. – Сегодня я спала в нашем доме. Надеюсь, ты не против.

О машине она умолчала. Если бы он пришел в себя, то при этом известии мог заработать еще один инфаркт.

У него дрогнули веки, и он открыл глаза.

– Ким? – едва слышно произнес он.

– Здравствуй, папа. – Глаза Ким наполнились слезами.

Отец сжал ее руку.

– Спасибо… что пришла.

Ким кивнула. Она не знала, что еще сказать.

– Горло… пересохло, – прошептал он.

– Дать тебе льда? – спросила Ким, обрадованная возможностью что-нибудь сделать.

Отец слабо кивнул.

Ким вышла в коридор и побежала на пост. Сегодня дежурила Мельва.

– Нужен лед! – взволнованным шепотом сказала Ким. – Отец хочет льда.

– Он в сознании? – спросила Мельва, обмениваясь взглядом с другой медсестрой.

– Он в сознании и хочет льда, – повторила Ким таким трагическим голосом, словно от этого зависела его жизнь.

Мельва бросила на Ким быстрый взгляд.

– Успокойся.

Она бросила в пластиковую кружку несколько кусочков колотого льда и быстрым шагом направилась к палате.

– Доброе утро, доктор Риссон, – сказала она, распахивая дверь. – Вот ваш лед.

Он кивнул. Попытался сесть, но бессильно рухнул на спину Мельва опытной рукой поддержала его и помогла сесть.

Ким беспомощно стояла рядом. Словно хилый старик, отец принял из рук Мельвы кружку и положил в рот кусочек льда.

Мельва измерила ему давление.

– У вас хорошая дочь, доктор Риссон, – сказала она. – Все это время она постоянно находилась здесь, рядом с вами.

Отец посмотрел на Ким и благодарно улыбнулся.

– Да, – просто сказал он.

Мельва убрала аппарат для измерения давления, записала его показания в карту и вышла из комнаты, оставив отца с дочерью наедине.

– Ким, – со слезами на глазах сказал он. – Сколько времени. – Его голос прервался, и он слабо улыбнулся. – Ты выросла.

Ким кивнула:

– Да.

– Как ты узнала обо мне… что у меня был приступ?

– Мне позвонил доктор Гаркави. Он нашел номер в твоей записной книжке.

Гарольд кивнул.

– И ты приехала, – слабым голосом сказал он, словно до конца не веря в это.

Ким опять кивнула и помолчала, кусая нижнюю губу.

– Конечно Ведь ты… мой отец.

Он улыбнулся – Я рад, что ты… Спасибо, что приехала, – пробормотал он, отставив кружку. Потом на секунду закрыл глаза – то ли от усталости, то ли от боли. Медленно вернулся в лежачее положение.

– Сколько… – сонным голосом спросил он, – сколько ты здесь пробудешь?

Она больше не колебалась.

– До тех пор, пока буду нужна тебе.

Он открыл глаза и попытался улыбнуться.

– Спасибо тебе, Ким.

Отец уснул, и Ким прошла в комнату ожидания. Эта комната вызывала у нее неприятное чувство, она почти ненавидела ее. Ей было так жаль всех, кто побывал здесь с тех пор, как она приехала сюда. Кто-то плакал, кто-то надеялся, но у всех были измученные, отупевшие от горя лица. Она выглянула в дверь и увидела, как из лифта вышел Тони. Она побежала догонять его, счастливая, что встретила знакомое лицо.

– Доктор Хофман, – позвала она.

Он остановился и обернулся.

– Ким, – обрадовался он и пошел ей навстречу.

– Отцу уже намного лучше, – поделилась она.

– Доктор Гаркави уже сказал мне. Мы только что с ним говорили. Оказывается, ваш отец уже интересовался, какие ему назначили лекарства. Это хороший признак.

Ким засмеялась.