Ее жалкая улыбка не смогла бы обмануть даже ребенка.
– Неужели так плохо?
Ким улыбнулась:
– Креветки оказались очень вкусными.
– Ты видела там. Тони?
– Да, он был там.
– Ну, и… вы поговорили? – с надеждой спросил Риссон.
Она подозрительно взглянула на него:
– Папа… ты к чему клонишь?
– Да ни к чему.
– Слушай, Тони – не мой тип. Я сама не знаю, что такое «мой тип», но он точно к нему не относится. И хватит об этом. Кстати, мне казалось, что ты его недолюбливаешь?
– Нет, отчего же? Просто я высказал тебе некоторые соображения на его счет. Но, поразмыслив, решил, что если ты хочешь выйти за него замуж…
– Замуж? – воскликнула Ким. – С чего вдруг тебе взбрела в голову такая идея?
Гарольд пожал плечами:
– Ну я же вижу, как он тебе нравится.
– Все, все, все, – сказала она, поднимая руки. – Слушай, папа, он неплохой парень и все такое, но мы… ну… не подходим друг другу. Если я выйду за него замуж, а об этом смешно даже говорить, поскольку мы и встречались-то всего пару раз, но если бы… – чего, конечно, не будет, – если бы это случилось, то вся моя жизнь была бы подчинена графику его дежурств А у меня тоже есть своя работа, которая значит для меня очень много, почти все.
Отец нахмурился, не совсем понимая ее.
– Ты – художница, он – врач Вы не можете пожениться из-за того, что у вас разные профессии? Как это?
– Дело не в том, что он врач. Дело в самом замужестве. Я хочу сказать, что сейчас я постоянно работаю и не обременена такими мыслями, как «когда он придет», и «надо ли приготовить ему обед», и «не пора ли сдать вещи в химчистку»… – Она вздохнула, словно ей стало тяжело от одних этих мыслей.
– То есть главное для тебя – это твоя карьера? – задумчиво спросил отец. – Ты, разумеется, не согласишься со мной, но твои рассуждения очень напомнили мне мои собственные в те времена, когда я жил с твоей матерью.
Ким молчала, пораженная этой мыслью. Неужели она настолько увлеклась сожалениями о том, чего недополучила от отца в детстве, что даже не заметила, как сама встала на тот же путь?
– Ты красивая, хорошая девушка, – ласково заговорил отец. – И не замужем. И, насколько я понимаю, никогда не думала об этом. Почему?
– Да как-то не было подходящей кандидатуры. К тому же я целый день работаю, а к вечеру так устало, что уже не хочется никуда выходить.
– Я не очень хорошо знаю Тони, но он кажется мне интересным молодым человеком… и я знаю, что многие женщины согласятся со мной.
– Вот пусть они и выходят за него замуж.
– Но он не хочет на них жениться. Ему нужна ты.
– Ошибаешься.
Отец пристально наблюдал за ней. Она любит Тони, что бы она там ни говорила.
– Ты боишься повторить судьбу своей матери?
– Что?
– Тони не такой, как я. Он – другой человек… из другого поколения…
– Папа…
Гарольд поднял руку, не давая ей возразить.
– У нас с твоей матерью были свои проблемы. Но это были только наши проблемы. И если ты думаешь, что все дело – в моей работе, то ошибаешься. Это была моя личная вина. И работа не имела к этому никакого отношения.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я считаю, что Тони не должен расплачиваться за мои ошибки.
– Но я полагала, что он не нравится тебе.
– Нравится. Мне не нравится только то, что олицетворяет собой этот юноша.
– И что же это?
– Перемены. И еще меня всегда раздражала мысль, что многие были бы рады, если бы он возглавил мое отделение.
Ким опустила глаза.
Гарольд продолжал:
– Теперь я начинаю думать, что это не такая уж плохая идея. Понимаешь, я перестал бояться перемен… и будущего.
Напротив, я теперь с удовольствием жду завтрашнего дня У меня появился шанс измениться и исправить старые ошибки.
Ким грустно улыбнулась:
– Я тоже с удовольствием жду завтрашнего дня.
Отец огляделся по сторонам:
– Ты не знаешь, где мой бумажник?
Ким наморщила лоб:
– Бумажник?