Таинственная незнакомка

– Вы имеете в виду лошадь Берфорда, – промурлыкала Лавиния, – или его прекрасную кузину?

Дэр не мог позволить себе выразить неудовольствие очаровательной герцогине, однако ее слова сильно его раздосадовали. Теперь он не только понимал стремление Орианы к сохранению их отношений в тайне, но, пожалуй, начал его разделять.

Глава 21

Ориана перебирала пальцами короткие черные завитки подстриженной гривы Пламенной, гладила гладкую блестящую шею.

– Как она изящна, не правда ли? – услышала она вопрос Берфорда, обращенный к Дэру, и ответ последнего:

– Они обе хороши – и лошадка и леди. Лорд рассмеялся.

– Но только одна из них продается, сэр. И я сомневаюсь, что моя кузина позволила бы вам заглядывать ей в зубы.

– Я бы не осмелился просить об этом. – Дэр обошел лошадь кругом. – Я готов предложить за нее двести гиней.

– Дорогой сэр Дэриус, я не могу потерять так много в цене. Не меньше шестисот. И я надеюсь их получить – намечается другой заинтересованный покупатель. Герцог Хафорд и его тренер приходили посмотреть лошадь незадолго до вас.

– Они это сделали по моей просьбе. Если мы с вами придем к соглашению, я отправлю кобылу в конюшню его светлости в Маултон-Хис.

Ориана заметила, что при этом сообщении Берфорд сильно приуныл. Но кобыла, не одержавшая ни одной победы, не стоила и половины затребованной им суммы.

Долгое время Ориана предвкушала первый сезон своей любимой лошадки, тешила себя надеждой на ее победу. Неожиданное решение Берфорда продать кобылу было преждевременным и неразумным, оно злило Ориану. Грум Берфорда должен был более бережно обращаться с лошадью. Растяжение могло произойти оттого, что лошадь перевели в другое место, где почва оказалась более твердой и неровной, чем та, на которой ее тренировали прежде. Единственное утешение заключалось в том, что травма была незначительной и ее вполне можно залечить до следующего участия кобылы в ньюмаркетских скачках.

Решение Дэра приобрести лошадь было столь же скоропалительным, как и решение Берфорда ее продать. Однако Дэр неплохо разбирался в лошадях, судя по тому, что в качестве верхового коня он выбрал для себя Энвоя. К тому же он был опытным наездником. Тем не менее приобретение породистой скаковой лошади было дорогим и требующим особых забот удовольствием. Риск достаточно велик, а возмещения придется ждать долго. Дэру понадобятся удача, терпение и немало денег, чтобы добиться успеха, но в чем ему не откажешь, так это в недостатке решимости и смелости, и Ориана верила, что покорившие ее собственное сердце упорство в достижении цели и настойчивость окажут ему помощь и в этом случае.

– Три сотни, – предложил Дэр.

– Я должен обратить ваше внимание на то, что лошадь внесена в список октябрьских состязаний и должна выступать против Памелы сэра Чарлза Бенбери, – сообщил Берфорд. – Залог уже внесен и включается в сделку.

Ориана вручила поводья конюху и сказала:

– Проведите ее вдоль ограждения.

Лошадь шла медленно, боль мешала ей двигаться быстрее.

– Растяжение связки на левой передней ноге не должно беспокоить вас, – сказал Берфорд. – Мы сняли подкову и наложили припарку из винного уксуса и яичных белков. Любой коновал объяснит вам, что на лечение уйдет не более двух месяцев. А может, и меньше.

– А если нет? Тогда лошадь невозможно будет подготовить к следующим скачкам. Я настаиваю на своей цене. Триста – и ни гинеей больше.

– Ну что ж, – тоном вынужденного согласия произнес Берфорд, – по рукам. Хотя в настоящий момент это выглядит не совсем так, но смею вас уверить, что вы приобрели хорошую скаковую лошадь с завидной родословной. Давайте встретимся после окончания скачек в «Белом олене» и отметим нашу сделку стаканчиком бренди.

– С удовольствием, – ответил Дэр и, улыбнувшись Ориане, пригласил ее присоединиться к ним.

– Боюсь, что моя и без того осложненная репутация сильно пострадает, если я появлюсь в этом бастионе мужественности, сэр Дэриус.

Взглянув на часы, Берфорд обратился к Ориане:

– Нам стоит поспешить, если мы хотим увидеть состязания двухлеток по ставкам до двадцати гиней. Я поставил на Вандала, гнедого жеребчика Графтона.

– Ну уж нет, – возразила Ориана. – Я предпочитаю кобылу Королевну.

– Не хочешь заключить со мной пари? Корлетт будет нашим свидетелем. Десять гиней.

– Двадцать, – смело заявила она в надежде, что ее сегодняшнее везение не ограничится тем, что Дэр купил ее любимую лошадку.

– Согласен. Корлетт, вы идете с нами?

Ориана дала монетку молодому конюху, который ухаживал за лошадью, и погладила на прощание шелковистую морду Пламенной. Потом вышла из паддока в сопровождении своего помешанного на скачках кузена с одной стороны и своего тайного возлюбленного – с другой.

Вся сколько-нибудь знатная и модная публика из окрестностей Бери-Сент-Эдмондса собралась в помещении ассамблеи, а площадь на Энджел-Хилле была заполнена экипажами. Дэр и Хафорды прибыли вместе, заехав по пути в гостиницу, где должен был ночевать Корлетт, и оставив там его багаж.

Распорядитель проводил герцога и герцогиню на почетные места в первом ряду кресел. Дэр сел рядом с Лавинией.

– Я хочу, чтобы вы погостили у нас подольше, – заговорила она в ожидании начала концерта. – Кэт и Джонатан будут по вас скучать, хотя их озорные выходки должны бы лишить вас желания обзавестись собственными детьми.

– Как раз наоборот.

Дэр почувствовал искреннее и доброе расположение к дочери и сыну Лавинии. Если бы не желание быть с Орианой и вместе с ней уехать в Лондон, он охотно задержался бы в Суффолке, радуясь домашней жизни в Монквуд-Холле. В конце концов, у него здесь есть собственность – вороная кобылка, удобно устроенная в конюшне герцога в Маултон-Хис. Он оплатит корм для нее, содержание в конюшне и услуги конюха. Как только она оправится от травмы, Ник Кэттермоул, надежный тренер на службе у его светлости, подготовит ее к октябрьским скачкам в Нью-маркете...

Мадам Сент-Олбанс заняла свое место у клавесина.

Опасаясь проницательного взгляда серебристо-серых глаз Лавинии, Дэр принял самый безразличный вид. Но грудь его под нарядным жилетом распирало чувство гордости обладателя.

Прическа Орианы была украшена нитью жемчуга, она надела и брошь Сент-Олбансов, а ее платье из кремового шелка, ниспадавшее до самого пола мягкими складками и отделанное по подолу легким, словно пена, кружевом, было знакомо Дэру, видел в нем Ориану на званом обеде.

Вначале она спела арию об утраченной любви, и ее сопрано воспаряло до невероятных высот. Дэр слушал ее и думал о своем клятвенном обещании не просить ее ни о чем, кроме того, что она может ему дать, и о том, что ему с каждым днем все труднее держать слово.

Певица умолкла, и слушатели наградили ее долгими и дружными аплодисментами, к которым присоединился и Дэр. Следующим номером Ориана исполнила самую популярную в Лондоне песню «Нет, любимая, нет!» на музыку Майкла Келли, а потом запела одну из тех песен, которым научилась на острове Мэн. Лавиния повернула к Дэру удивленное лицо.

– Никогда бы не подумала, что услышу «Песнь черного дрозда» в Англии, – проговорила она чуть слышно, чтобы не мешать исполнению. – Сомневаюсь, чтобы мадам Сент-Олбанс посетила остров Мэн или что-то о нем знает.

– Возможно, она услышала эту песню от уличного певца в Лондоне и купила, – высказал предположение Гаррик. – Многие исполнители так поступают.

– Полагаю, и такое возможно, – не слишком уверенно произнесла Лавиния.

Дэр мог бы предложить объяснение. «Однако, – мысленно сказал он себе, – ведь мне не довелось встречать на острове певицу Анну Сент-Олбанс. Гленкрофт арендовала миссис Джулиан, вдова».

Чтобы переменить тему, он спросил Лавйнию, скучает ли она по дому своего детства.

– Я люблю Касл-Кэшин, – отвечала она, – но никогда не думала остаться там навсегда. Моя семья рассчитывала на мое удачное замужество, и я знала, что мне суждено поселиться в Лондоне.

– Это было решено в то мгновение, когда я впервые увидел тебя, – сказал ее муж.

– Мы не были знакомы, но он подошел и поцеловал меня, когда я прогуливалась в одиночестве по Корк-стрит, – призналась Лавиния Дэру.

– И это изменило твою жизнь, – добавил Гаррик. Дэр тотчас вспомнил вечер в своем доме в Рамси, когда он повел себя с точно такой же смелостью.

Не отвечая мужу, Лавиния продолжала: