Только не плачь

Кирилл прилежно ждал меня в машине. Ни дать, ни взять заботливый муж, поджидающий любимую жену из салона красоты. Просто идиллия.

– Сделала? – спросил, когда я уселась рядом с ним.

– Да, – с натянутой улыбкой показала ему руку.

Кир на нее даже не взглянул, вместо этого задумчиво рассматривал мою физиономию.

– Что? – напряглась я, – мне нельзя ходить на маникюр?

– Почему же, – невозмутимо повел плечом, – можно.

– Тогда почему ты на меня так смотришь?

– Не знаю. Странно как-то.

– Что именно? – насупилась я.

– Я же сказал, не знаю.

Он просто чувствовал, что я вру, и никак не мог понять в чем именно.

По спине прошлись холодные когти страха. Жесткие, ядовитые, раздирающие плоть и заставляющие задыхаться от липкой паники. Этот равнодушный взгляд ледяных голубых глаз пронзал насквозь, ломая что-то внутри.

– Мне больно было, понимаешь! – мой голос задрожал, – Больно! Ноготь треснул прямо вот так! Отсюда до сюда!

Слезы сами навернулись на глаза.

– Я не умею терпеть боль! И не смотри на меня так! – не знаю, что я несла и зачем, но слова лились сплошным потоком, – я пластырем сначала заклеила. Перетянула, поплотнее, но все равно обо все задевала, и было очень неприятно. Так невозможно работать. Я пыталась, честно. Да еще Кузьмина на меня с утра взъелась.

Я продолжала жалобно гнусавить, а он продолжал меня рассматривать. И с каждой секундой, с каждым моим словом его взгляд становился все холоднее.

– Хватит ныть! – не выдержал Кирилл.

– Я просто хотела объяснить…

– Я все понял. Будь добра, избавь меня от дальнейших причитаний, – резко сказал он и завел машину, всем своим видом показывая, что разговор окончен.

Я заткнулась, притихла. Вытерла слезы и забилась в уголок, подальше от него.

Минут пять мы ехали в полнейшей тишине. Я пыталась придти в себя и понять, поверил он мне или нет, а он молчал о чем-то своем.

– Если бы ты только знала, как ты меня раздражаешь, – наконец, произнес таким обыденным тоном, будто размышлял о погоде.

«Если бы ты только знал, как я тебя ненавижу», – мысленно прокричала я.

– Надо было тебя просто трахнуть и выкинуть, как хлам.

Так выкини! Прямо сейчас! Останови машину, вытолкай меня на улицу и дело с концом. Я тебе за это даже благодарна буду.

– Ты сам захотел эту свадьбу, – тихо сказала я.

Он только рукой раздраженно махнул, дескать заткнись уже и не беси.

Я заткнулась. Сидела и смотрела в окно, чувствуя, как внутри шевелятся ростки надежды. Может, я действительно настолько ему надоем, что потеряет интерес к скучной игрушке и отпустит?

***

Первые дни после своей диверсии я с замиранием сердца ждала, что вулкан вот-вот взорвется и снесет все на своем пути.

Мне казалось, что Артур мигом поймет в чем дело. Не только просчитает предстоящую сделку, но и каким-то чудом догадается, что Кирилл – двуличный гад. Заподозрит неладное, начнет копаться-разбираться и очень быстро выйдет на правду. И тогда Барханову-младшему придет конец. Братья его порвут, уничтожат, выкинут и из компании, и из своей жизни. Справедливость восторжествует. Кир узнает про миллионы, которые потерял по моей вине, но простит, поймет…

С последним я, конечно, размечталась.

Так или иначе, но я вздрагивала каждый раз, когда слышала громкие голоса или приближающиеся шаги. Замирала, жадно прислушиваясь, и от предвкушения внутри все скручивалось в жесткую спираль.

Сейчас все начнется. Или сейчас. Вот еще пару минут и рванет.

Но время шло, и ничего не рвало. Разве что меня саму, от страха и разочарования.

Не происходило ровным счетом ничего! Вообще! Ни через пять дней, ни через две недели. Все тот же штиль и безнадега.

Артура я видела изредка, издалека, мельком. Мы каждый день были в одном здании, но словно существовали в разных мирах. Я барахталась на дне, а он восседал на самой вершине. Мне приходилось довольствоваться мимолетными встречами где-нибудь в холле, на крыльце или возле лифтов. И каждый раз он будто не замечал меня, а я смотрела на него украдкой, трепеща каждой клеточкой от тоски и волнения, задыхаясь от накатывающей боли в груди.

В эти моменты он совершенно не был похож на огнедышащий вулкан, жаждущий возмездия. Спокойный, собранный, уверенный в себе и своих силах. Все, как всегда. Он не вел себя как человек, который заполучил компромат и теперь готов перевернуть всю землю, чтобы добиться своего.

Порой мне чертовски сильно хотелось подойти и спросить у него, а получил ли он вообще то заветное письмецо, ради которого я столько старалась. Спросить какие у него теперь планы. Как он будет разбираться с Киром.

Но конечно же не подошла. Ни разу. И уж тем более не заговорила с ним, потому что один мимолетный взгляд – и ноги примерзали к земле, а язык напрочь отказывался слушаться.

Кирилл тоже не проявлял никаких признаков беспокойства. Жил в свое удовольствие, периодически не ночевал дома. Игнорировал меня…

С каждым днем его отношение становилось все более равнодушным. Он не замечал меня, будто я была невидимкой. Мог пройти утром мимо и не поздороваться. Не смотрел на меня, не разговаривал. Не прикасался. За это отдельное ему спасибо.

Я просто для него не существовала. Досадная помеха, которой он обзавелся не до конца просчитав последствия своего поступка. Поспешил, желая досадить брату, и теперь нудная, молчаливая жена была ему как кость поперек горла.

Кирилл жалел о нашем браке. Это было видно к каждом жесте, в тех редких задумчивых взглядах, которыми он все-таки меня одаривал, в том, как раздраженно он поджимал губы, стоило мне только сделать лишнее движение.

Он был на грани. И я с замиранием сердца ждала, когда он ее переступит.

В тот день, я вернулась домой раньше.

Как в анекдоте, распахнула дверь и замерла, увидев незнакомую пару женской обуви в прихожей. Откуда-то из глубины квартиры доносились характерные звуки, от которых кровь стыдливым румянцем моментально прилила к щекам.

Я стояла на пороге, не зная, что делать. То ли убежать, то ли остаться.

Было гадко. Слышать все это, знать, что он за стеной развлекается с какой-то доступной шалавой. И дело вовсе не в ревности, которой не было и быть не могло. Просто все это грязно, противно до тошноты. Я ощущала себя ничтожеством, которому не положено и капли уважения, о которое вытирают ноги.

Как моя жизнь могла превратиться вот в это? Как? Наверное, я сама виновата во всех своих проблемах. Заслужила. Но от этого легче не становилось. Наоборот.