Я тебя верну

По тону понимаю, что рассердился. По-настоящему. Когда-нибудь Ольга допрыгается, и он лишит ее карманных денег. Будут ей тогда и праздник, и веселье, и разврат.

Гости приезжают за десять минут до семи. Мы с родителями встречаем их внизу. Отец собран, мачеха в образе улыбчивой домохозяйки, преданно таскающей тапочки в зубах своему мужу-кормильцу.

Владимир Швецов – высокий осанистый мужчина, с богатырскими плечами и плоским животом, глядя на который, папа безуспешно пытается втянуть свою «трудовую мозоль». Его жена немногим уступает ему в росте и выглядит так, будто все свое свободное время проводит в фитнесс-клубе. Поэтому пышненькая тетя Лена тоже втягивает живот и выпячивает вперед свою внушительную грудь. Она твердо уверена, что мужики на кости не бросаются.

– Вот, знакомьтесь, моя дочь Ярослава, – отец слегка обнимает меня за плечи, вынуждая подойти ближе.

Владимир улыбается, но глаза у него серьезные, внимательные. Мне неудобно под строгим оценивающим взглядом. Он будто думает брать-не брать.

– Оленька не смогла придти, – извиняется тетя Лена, – у нее занятия…в библиотеке.

Я закусываю щеку изнутри, чтобы не рассмеяться. Где Ольга и где библиотека.

– А Влад? – отец чуть отступает в сторону, чтобы посмотреть за спину гостям.

– Задержался в машине. Сейчас придет.

Родители и гости неспешно беседуют в гостиной, а я держусь чуть поодаль, начиная откровенно скучать и думать о том, что зря не сбежала вместе с сестрой.

От унылых мыслей отвлекают шаги – кто-то быстро взбегает по крыльцу.

Гоблин, наверное.

Спустя мгновение он заходит в дом и, широко улыбаясь, произносит:

– Вот и я! Всем добрый вечер.

Вот тут-то и выясняется, что Ольга зря сбежала. Потому что в этой улыбающейся морде я узнаю спасителя хрупких дев, мистера Великолепного.

Ради сегодняшней встречи он побрился и сменил повседневный джинсовый стиль на темно-синий костюм и белоснежную рубашку. Только галстук забыл надеть. Верхняя пуговица небрежно расстегнута, белая ткань контрастирует с загорелой кожей, притягивая взгляд.

Они с отцом похожи. Только старший выглядит, как сдержанный немецкий дог, а младший – как взбалмошный хаски.

Я наблюдаю за ним из глубины комнаты и внезапно понимаю, что рада отсутствию сестры.

Влад с интересом смотрит по сторонам и без смущения заявляет, что у нас шикарный дом, а той кудеснице, которая превратила его в уютное гнездышко нужно поставить памятник на главной площади города. Тете Лене приятно. Она смущенно краснеет, поддавшись обаянию мистера Великолепного.

И тут его взгляд натыкается на меня. Я с каким-то внутренним восторгом наблюдаю за тем, как он замирает, а потом растекается в самоуверенной улыбке.

Нет. Это не взбалмошный хаски. Это наглый котяра.

Глава 2

Наше общение ограничивается приветствием. Я говорю скупое «здрасте», он – «и вам не хворать». Дальше включается гостеприимная тетя Лена, и спустя пару минут все уже за столом.

Во время ужина мы с ним не обмолвились ни словом. Говорят в основном наши родители, ну и сам Влад. Я предпочитаю молчать, улыбаться, когда того требуют обстоятельства, и наблюдать за гостями. Старшие Швецовы мне не интересны, а вот потенциальный жених – очень даже.

У него глубокий голос, отменное чувство юмора и мальчишечья привычка в момент растерянности ерошить волосы на затылке. Ямочки эти проклятые на щеках – я на них и при первой встрече зависла. Красивые мужские руки, с длинными ровными пальцами и крепкими запястьями. Движения уверенного в себе человека. Он не стесняется активно жестикулировать и смеяться.

…И он прекрасно знает, что я его рассматриваю. Я вижу это в лукавой улыбке и насмешливо изогнутых бровях. Ловлю в двусмысленных фразах, когда говорит родителям, а на деле обращается ко мне.

Занятный парень. Точно не дурак, не простофиля. Но избавлять его от прозвища «Гоблин» не спешу. Я не привыкла верить внешности и тому, что человек выставляет напоказ. За привлекательным фасадом может прятаться такая уйма чертей, что в одиночку просто не вывезешь.

Мне приходится рассказывать о своей учебе и планах на будущее, смеяться над папиной историей о том, как он ездил на рыбалку и потерял там сапоги. Слушать с сотый раз уже не интересно и не смешно, но я хорошая дочь, поэтому поддерживаю отца. На Влада в этот момент не смотрю, но чувствую, что он тоже меня изучает.

Странная игра, от нее горячей волной бегут мурашки по спине, и мне это нравится.

После ужина тетя Лена утаскивает мадам Швецову в зимний сад, чтобы показать свои любимые орхидеи, а отец с Владимиром уходят в кабинет – потому что мужчинам надо серьезно поговорить. В итоге мы с Владом остаемся вдвоем за столом. Он с одного краю, я с другого. Молча, уже не скрываясь, рассматриваем друг друга, не спеша заводить разговор.

– Мужчины отправились серьезные беседы беседовать. Почему ты не там? – наконец, спрашиваю я.

– Мне с ними не интересно, – он жмет плечами, потом берет виноградину, подкидывает кверху и ловко ловит ее ртом. Позер.

– Со мной интереснее?

– Давай сбежим отсюда? – отвечает вопросом на вопрос.

Я смотрю в сторону кухни, с которой доносятся голоса старших женщин, потом в сторону коридора, ведущего в кабинет, и думаю: а почему бы и нет? В присутствии родителей мы всегда лучше, чем есть на самом деле. Мне хочется посмотреть на настоящего Влада, поэтому киваю на входную дверь.

Ему не нужно повторять дважды. С грацией леопарда он поднимается со своего места и протягивает мне руку. Я игнорирую этот жест вежливости и, наградив его снисходительной улыбкой, прохожу мимо. У меня каблуки, поэтому приходится красться на цыпочках, чтобы наш побег не услышали. Влад бесшумно идет следом, и я прекрасно знаю куда он смотрит. Чувствую. Его взгляд, как прикосновение.

Оказавшись на крыльце, я тихо прикрываю за нами дверь, а Швецов тем временем идет к машине. Это что-то непростительно большое, черное, блестящее полированными боками и лопухами боковых зеркал. Кто бы сомневался.

Он распахивает передо мной дверь, соседнего с водителем места, но я снова игнорирую очередную попытку быть галантным и демонстративно сажусь на заднее сиденье, специально испытывая нервы на прочность.

Мне нравится его реакция – тихий, короткий смешок. И все. Никаких тебе: я сказал садись, че выпендриваешься, рррр, и прочей лажи.

Плюс одно очко в копилку мистера Великолепного.

Он небрежно скидывает пиджак и бросает его на сиденье. Лихо выруливает со двора, уже не заботясь о том, что предки могут нас услышать, вдавливает педаль газа в пол и мчит по дороге, ведущей к городу.

Я сижу сзади и, вопреки здравому смыслу, опять щупаю его взглядом, не в силах просто отвернуться. Снова отмечаю какие у него широкие плечи, и как под тонкой тканью рубашки, перекатываются тугие мышцы. Упрямый, коротко стриженный затылок, притягивает как магнитом.

Так увлекаюсь подглядыванием, что не замечаю, как он сам наблюдает за мной в зеркало заднего вида. На мгновение теряюсь от внимательного взгляда, а потом чопорно указываю:

– На дорогу смотри.

– Как скажешь, капитан.

Мне не по себе, и я никак не могу понять почему. В машине будто нет воздуха. Вместо него – электрические разряды и гул высоковольтных проводов, а еще аромат его парфюма. Что-то горькое и одновременно свежее, с нотами хвои и сочного яблока. Едва сдерживаюсь чтобы не начать принюхиваться, жадно водя носом. Почему-то хочется узнать, как этот запах сидит близко к коже. Например, на загорелой шее, так контрастирующей с белым воротником рубашки.

Старательно смотрю в окно, пытаясь разложить по полкам свою реакцию на этого типа, но ни черта не получается. В голове полный сумбур и ни одной здравой мысли.

– Ну, что, Ясь, давай знакомиться по-настоящему, – он останавливается в самом неподходящем месте. Просто ни с того, ни с сего съезжает на обочину, глушит двигатель и оборачивается ко мне.

– Ты решил вывести меня в лес? – киваю на плотную стену деревьев за окном, – так себе романтика.

– Я решил выкрасть свою невесту из-под пристальных родительских очей.