Мертвые тоже скачут

– Ну, одна из них является сестрой другой прабабушки, то есть фактически она мне, как это… прапратетка? Двоюродная прабабка? – Я пожала плечами, улыбаясь ему. – А, черт его знает! – весело махнул он рукой. – Чтобы не захламлять себе и ей мозги, я просто тоже зову ее прабабкой.

– Не проще ли по имени? – усмехнулась я, забирая у него мою корзинку с шоколадками.

Он повторно рассмеялся:

– Ну и прикольная ты! Конечно, к ней я обращаюсь по имени – баба Поля. Но родителям я сказал, что поехал к прабабкам. Не скажу же я: «К прабабушке и той, которая не то прапратетушка, не то двоюродная прабабушка».

– Да, это было бы слишком запущено, – хихикнула я и собралась уж распрощаться с рыжим парнем, как тут он, явно намекая на возможное продолжение знакомства, представился:

– Кстати, я Кирилл, – и протянул ладонь.

Назвав свое имя, я потянулась к его руке, но вот наши корзинки от этого жеста вновь столкнулись, и обе банки энергетического напитка, словно только и ждали момента, когда можно будет предпринять очередную попытку побега от незадачливого покупателя, выпрыгнули и быстро покатились по полу, с точностью повторив первый маршрут.

– Вот блин! – закричал Кирилл и кинулся в погоню. Пару раз он, притормаживая, наклонялся, думая, что уже сможет их схватить, но проворные банки ускользали прямо из-под носа, и бедный парень вновь пускался в бег. Со стороны это смотрелось так комично, что я, не стесняясь, начала хохотать, как полоумная, сгибаясь пополам и держась руками за живот.

Наконец, когда ему удалось их отловить, он вернулся ко мне и нарочито обиженно сказал:

– Смешно тебе, да?

Я хотела ответить «да», но лишь закашлялась и продолжила хохотать. Тогда Кирилл тоже рассмеялся.

– Теперь я понял, отчего на банке написано «Ягуар», – поделился он потом соображениями.

– Название напитка? – предположила я, иронически ухмыляясь и приподнимая бровь.

– Нет! – поднял он вверх указательный палец. – Скорость!

Мы стояли в кассу. Когда подошла очередь, кассир не по-доброму уставилась на тринадцать шоколадок – мне жутко хотелось пояснить: «Не бойтесь, это мне на целых полчаса!», но все же прикусила язык, – однако вышколенность заставила ее промолчать и просто назвать сумму. Кирилл не сделал попытку заплатить за меня, и я за это была ему очень благодарна. Иначе пришлось бы чувствовать себя несколько обязанной (как минимум, дать ему свой телефончик), а я люблю ощущать себя независимой.

Мы вышли на свежий воздух. Парень открыл банку и отпил.

– Хочешь? – протянул мне вторую.

– Нет, спасибо.

– А по виду не скажешь, что непьющая, – сделал он мне замечание. Ну что за наглец! Увидев выражение на моем лице, добавил: – Да шучу, шучу!

– Вообще-то я зашитая, – не осталась я в долгу.

– А-а! Ну тогда все ясно!.. – Да, чего-чего, а пошутить парень явно был мастак. Мне такие всегда нравились. – Чего оглядываешься? За нами следят? – Кирилл, прикидываясь, тоже стал вертеть головой с преувеличенной настороженностью, полагаю, чтобы меня насмешить.

– Кажется, мы оторвались! – как можно задорнее сказала я, но продолжала осматриваться теперь уже осторожнее, исподлобья. Действительно могло показаться, что я боюсь преследования, на самом же деле я пыталась вспомнить местность и, к сожалению, пока ничего не получалось. Что было на этом месте семнадцать лет назад? Могу лишь строить зыбкие догадки. И у кого спросить? Кирилл сам здесь новичок. А если он и был здесь в тот знаменательный год, то вряд ли в силу возраста помнит лучше меня. Нет, тут нужны старожилы.

Мне даже оглядываться не пришлось: впереди на скамье сидели две бабули. Мы шли по дороге, разделяющей поселок на две части. Скамья находилась по правую сторону, она примыкала к чьему-то одноэтажному деревянному строению. Кстати сказать, в этой части района, в отличие от той, куда вел ранее отмеченный мною поворот, подобный дом смотрелся дико, поскольку кругом были двух– и трехэтажные частные особняки, небогатые и все же не рухлядь.

– Ты их знаешь? – прервав сам себя (так как он все это время без устали о чем-то балаболил), поинтересовался спутник.

Блин, вот прицепился! Любопытный свалился на мою голову!

Я покачала головой и сделала вид, что бабки меня ничуть не интересуют, но шаг ускорила. Надо позволить ему проводить меня, а отделавшись от провожатого, вернуться к месту. Я не боялась, что пожилые жительницы могут уйти: сдавалось мне, место выбрано не случайно, и дом за их спинами – это их владение, так что, во-первых, торопиться им совершенно некуда, во-вторых, если что – постучусь в дом. Для этого, конечно, придется придумать какой-то важный, правдоподобный повод, но пока волноваться об этом рано. Глядишь, повезет – и можно будет просто-напросто завести необременительную уличную беседу, в результате которой при определенном умении могут всплыть необходимые мне сведения.

– Катя, ты мне нравишься, – сознался рыжеволосый парень, сильно покраснев. – Но тебе не неприятно, что я тебя провожаю?

Он словно что-то почувствовал. Нет, мне не было неприятно, но действительно сейчас бы я предпочла оказаться одна.

Я посмотрела ему в глаза и мило проворковала:

– Нет, что ты. Конечно, нет.

Он еще больше зарделся и не смог более глядеть мне в лицо. Мне эта стеснительность показалась настолько умилительной, что я едва не разрыдалась. С одного бока, это всегда приятно, когда ты кому-то нравишься, с другого же, если твое сердце при этом принадлежит другому человеку, становится как-то стыдно и не по себе, а по последней фразе было видно как ясный день, что двадцатилетний пацан в меня, увы, начал влюбляться. Но, может, обойдется?

Так как он теперь молчал, говорить пришлось мне. Я что-то рассказывала – уже не помню что, – стараясь быть милой, но больше своей в доску подругой, чем романтичной барышней, готовой принять ухаживания.

Слава богу, мы прибыли на место. Я резко остановилась, потому как еще не привыкла к месту, где живу, и сама толком не знала, пришли мы или же нет, пока не разглядела табличку с крупными цифрами «133» на доме.

– Ты точно здесь живешь? – удивился он, ибо я затормозила слишком резко, хотя за секунду до этого казалось, что я собираюсь пройти как минимум еще пять километров. А может, еще почему, поди разбери.

– Да, точно. Ключи видишь? – достала я их из сумки и повертела перед его носом. – Ладно, мне пора, а то отец придет, надо еще что-нибудь на обед приготовить.

– А вы вдвоем живете?

– Да.

По-моему, он слишком много успел обо мне выяснить, пора удаляться. Не попрощавшись, я мгновенно влетела в калитку и побежала к дому.

Прошло три минуты (я считала, включив в мобильнике секундомер). Приоткрыв дверь дома, я стала вглядываться в щели в дощатом покосившемся заборе. Вроде нет никого. Тогда я заперла дом и вышла в калитку. Воровато огляделась по сторонам – никого.

– О’кей, – сказала я сама себе и скорым шагом отправилась вверх по дороге. Проходя мимо развилки, снова ощутила внутри себя какой-то укол. Но нет! Если уж я решила обследовать сперва тот кусок местности, то ни одна сила не заставит меня раньше времени приняться за этот, уж так я устроена: как решила – так и будет.

О, чудо! Старушки все еще сидели на лавочке.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась я, повесив на свой лик елейную улыбочку до самых ушей.

Обе сперва напялили свои тортилообразные очки плюс двадцать в старомодной роговой оправе, внимательнейшим образом меня изучили вдоль и поперек и сверху донизу, затем хором отозвались:

– Здравствуй, доченька.

– Вы не скажете, это хороший магазин? – произнесла я первое, что пришло на ум, ткнув в высовывающуюся меж деревьев отдаленную вывеску: «Супермаркет».

– Так ты же сама оттудова, деточка? – изумились пожилые женщины.

Вот так вот, я ведь оттуда. И что теперь?

– Я имею в виду, по сравнению с другими. Я в нем была сегодня, но что-то цены не понравились.

– Так ведь с пакетом шла, – укоризненно заметила одна, мол, ври да не завирайся.

Я напустила в голос побольше жалостливости: