Главная роль

– Добрый вечер, Генрих, – холодно сказала Арабелла, медленно спускаясь по лестнице, затем протянула мужу руку, и оба они прошли в столовую, не сказав ни слова, и не глядя друг на друга.

Ужин проходил в гнетущем молчании, нарушаемом лишь звоном приборов. Арабелла медленными движениями нарезала мясо в тарелке, стараясь не смотреть на супруга, сидящего напротив, и понимала, что аппетит ее покинул. Генрих же несколько раз украдкой взглянул на девушку, потом поскреб бакенбарду и спросил:

– Как прошел твой день?

– Спасибо, хорошо, – ответила Арабелла, не поднимая глаз. – А у тебя? Дела идут хорошо?

Любой посторонний наблюдатель уловил бы сарказм в этом вопросе. Генрих сжал губы и нехотя ответил, кивнув.

– Да. Финансируем кораблестроительство в Нанте…

И снова воцарилось молчание. Легкий звон столового серебра нарушал эту ледяную картину. Пламя большой люстры придавало синему платью Арабеллы пурпурный отблеск.

По окончании ужина Генрих поцеловал жену в лоб с пожеланием приятных снов, проводил взглядом девушку, поспешно поднимавшуюся наверх, затем скрипнул зубами и в бешенстве стукнул кулаком по лестничным перилам.

* * * *

Часы на соседнем соборе пробили полдень. В гостиной небольшого дома на окраине Лиона сидело двое мужчин.

– Честно говоря, я не очень люблю риск, – джентльмен средних лет в уже вышедшем из моды черном костюме откинулся в кресле и посмотрел на своего гостя.

– Там, где требуется успех, риск неизбежен, месье Гуро, – молодой человек в начищенных до блеска туфлях поправил свои манжеты. – Но, поверьте, я знаю цену своим предложениям. Просто так я не вкладываю денег, их у меня не так уж и много…

– На самом деле, я знаю, что такое финансовые вопросы. Я хорошо понял, что именно вы хотите до меня донести, Генрих.… Позвольте, я к вам чуть фамильярно… как старший по возрасту, – Жорж Гуро слегка подался вперед. – Дело не в моей трусости, но, позвольте, я буду нескромным до конца. Сколько вам лет, молодой человек?

Тот чуть прищурился и сделал витиеватый жест рукой, словно демонстрируя неофициальность этой беседы.

– Двадцать пять.

– Вы женаты?

– С прошлого месяца – да, – на лице Генриха Дюпена появилась открытая улыбка уравновешенного человека, которого ничуть не задевали подобные вопросы.

Его собеседник кивнул своим мыслям и снова откинулся в кресле.

– В этом и может крыться проблема. Я понимаю, вы молоды, полны энергии и планов. А у меня дочь, еще дитя, и у неё нет матери, – Жорж Гуро ущипнул себя за баки. – Мне тревожно…

Генрих перекинул ногу на ногу, оперевшись на подлокотник дивана, и потер гладкий подбородок.

– Месье Гуро, позвольте. Эту фразу вы сейчас произнесли так, будто я авантюрист. Я, собственно, имел целью своего визита рассказать вам кое-какие факты…

– Прошу прощения, господа, – прозвучал за их спинами женский голос. – Вы просили заварить чай вместо вина…

Немолодая женщина внесла поднос в гостиную.

– Я могу сама, – русоволосая девочка лет семи протянула руки, и прежде, чем кто-либо сумел ее остановить, схватила сразу две чашки и понесла их к дивану, на котором сидел гость. Тот повернулся всем телом, видимо, желая отодвинуться и не мешать, и нечаянно задел ее плечом.

Раздался звон упавших чашек. Поднялась паника. Генрих, на которого выплеснули горячую воду, выругался от неожиданности и вскочил с места, размахивая руками. Дама, принёсшая поднос, схватила полотенце и кинулась вытирать костюм гостя, охая и извиняясь. Напуганная случившимся девочка в ужасе отпрянула.

– Арабелла! – сердито крикнул отец, вскакивая с кресла. – Что ты натворила?! Ты зачем вообще мешаешься здесь?! Немедленно иди в свою комнату и не выходи оттуда!

И без того перепуганный ребенок, заливаясь слезами, бросился к лестнице, спотыкаясь на ступеньках.

– Зачем вы так, – мягко сказал Генрих, отряхиваясь. – Это же еще дитя. Она хотела помочь… И не волнуйтесь за меня, это плотная английская ткань, я в полном порядке…

* * * *

– Доброе утро, мадам, – приветствовал Арабеллу пожилой лакей с франтоватыми усами, когда она спустилась вниз. – Прикажете подавать завтрак? – и прибавил. – Месье Генрих ждал вас, но вы не просыпались, и он был вынужден уехать…

– Хорошо, Франк, – сказала девушка, сохраняя невозмутимый вид, и после завтрака снова поднялась в свою комнату. При дневном свете ее спальня казалась еще более романтичной, через распахнутое окно в комнату проникали теплые лучи июньского солнца. Пройдя в будуар, Арабелла, как и накануне, вынула картину из-за шкафа, взглянула на неё, пробормотала «Папа был бы горд» и убрала полотно обратно, убедившись, что оно не бросается в глаза постороннему. Потом задумалась.

Вчера ей повезло с неожиданным спасителем. Но это не меняет всей ситуации и не остановит ее. В этих бедных районах наверняка десятки приличных женщин, которые прозябают в нищете по ряду причин, и у неё есть отличная возможность им помочь. В любом случае, будто бы у нее было какое-то другое занятие. В этом доме никому нет до нее, Арабеллы, дела, она лишь часть общей картины – не более того. До смерти отца она жила на окраине Лиона, у нее были подруги, со многими из которых она общалась с детских лет, она разводила орхидеи в маленькой оранжерее, любила загородные поездки и фермерские поля. В детстве она даже ухаживала за собственными канарейками и держала в подвале щенков.

Париж был ей чужд и холоден с нею. Разговоры о моде, излишнее, по мнению Арабеллы, щегольство, чрезмерная сухость окружающих, натянутая любезность – все это вызывало у девушки тоску и усиливало чувство одиночества.

…Арабелла уже час гуляла по пассажу, разглядывая горы продаваемых безделушек. Её комната и так была уставлена всевозможными поделками и статуэтками, но ей всегда хотелось приобрести что-нибудь еще, раз уж она полностью свободна в своих покупках. Французская столица даже спустя шесть месяцев пребывания, все равно казалась ей странной и оттого манящей не менее ядовито. Контраст, создаваемый городом, привлекал ее сильнее с каждым днем, девушка словно стремилась что-то понять и заставить Париж признать себя. Вот Тюильри, утопающий в зелени, и веселый смех прогуливающихся дам в расшитых позолотой и бархатом платьях, но чуть дальше – и вот он, тот Париж, по тротуарам которого текли помои, и где бродячие собаки рылись в горах мусора вдоль мостовых. Арабелла содрогалась, но не могла отказать себе в тайном желании все больше изучить этот загадочный город. Предместье Сен-Мартен – прибежище низших слоев Парижа, и свалка Монфокон – вот, что так сильно манило ее еще детское любопытство. Но до сих пор она не набралась смелости идти туда в одиночку. Вчерашняя попытка осуществить задуманное показала ей, что все может быть куда сложнее, чем ей кажется со стороны.

Вдруг Арабелла вздрогнула и отошла от прилавка. В толпе гуляющих по пассажу людей промелькнула мужская фигура, которая показалась ей знакомой.

– Франсуа? – пробормотала она, замирая на месте. – Неужели это он?

И, подхватив подол платья, девушка поспешила догонять мужчину в синем костюме, довольно бесцеремонно расталкивая всех локтями. Глаз с объекта преследования она не сводила, и с каждым шагом все более убеждалась в том, что не ошиблась, но тут:

– Арабелла! Арабелла Дюпен! Добрый день, дорогая! – прозвучал рядом с ней слащавый женский голос, и девушка остановилась, подавляя навалившееся раздражение. Незнакомец в синем фраке направился к лестнице, ведущей вниз, и скрылся из вида в считанные секунды.

– Мадам! – растянула Арабелла губы в улыбке, пытаясь вспомнить, как зовут женщину, которая сейчас без умолку сыпала на неё фразами, выражающими отношение к платью и внешнему виду самой девушки. Все эти многочисленные семейства, с которыми был дружен Генрих Дюпен, Арабелле ничем не запомнились. Она, как и полагалось в ее случае, навещала этих людей, посещала званые обеды и ужины, но ей было мучительно скучно и тяжело поддерживать общение в этом новом для себя кругу. При каждом удобном случае девушка стремилась сбежать ото всех. Кажется, в одном из недавних визитов она ускользнула на террасу от общества именно этой болтливой особы, чтобы поиграть с ее же болонкой.

– А Генрих? – от мыслей Арабеллу отвлекло упоминание имени мужа. – Генрих здесь?

– Нет, он сегодня уехал рано, я его не видела.

– Ох, он занятой человек, да! – дама перекинула через плечо бархатную шаль, неуместно тёплую для лета. – Но, что поделать, такой интересный мужчина… Была бы я не замужем, я бы тебе завидовала! Извини, я побегу!

И, сделав витиеватый жест рукой, затянутой в замшевую перчатку, женщина подхватила платье и скрылась в толпе, оставив Арабеллу проглатывать послевкусие этой короткой встречи. Немного подумав, девушка метнулась к парапету и взглянула вниз на улицу. Но нет, мужчины в синем костюме уже нигде не было видно. А ведь она была почти уверена, что это Франсуа!

На секунду устыдившись своих мыслей, девушка капризно мотнула головой, выпрямила спину, вздохнула и медленно направилась к лестнице.

Оказавшись на улице, она слегка прищурилась на яркое солнце и пошла по узкой улице. У ее пути не было никакой конкретной цели, она почти все время ходила по парижским улицам, словно бросая вызов судьбе. Где-то в стороне яростно спорили два извозчика, видимо, не сумев разъехаться на узкой улице.

Арабелла уже прилично ушла вглубь квартала, когда вдруг услышала чьи-то сдавленные всхлипывания. Осмотревшись, она заметила заплаканную женскую фигуру, сидящую на земле в арке ворот, и поспешила к ней.

– Мадемуазель, что с вами? Вам нужна помощь?

Та подняла красное от слез лицо и в некотором изумлении посмотрела на Арабеллу:

– Я… Извините, что напугала вас…

Арабелла села рядом с ней на колени и в ее карих глазах появилось живое участие.