Пленник любви во мраке веков

– Сола.

– Тармир! – снова засмеялась она, выговаривая имя гораздо грубее, чем оно звучало на самом деле. В этот момент к ним подошли соплеменники. Нависшие брови Брэда резко сошлись на переносице, на лице Грома застыло злое выражение. Сола быстро встала.

Брэд демонстративно ударил пленника ногой, смотря при этом Соле в глаза. Она вскрикнула, вождь схватил ее за волосы и оттолкнул на пару шагов.

– Перевяжи ему руки вперед, Дрэк, – проговорил вождь.

Дрэк зашел за спину пленника и развязал ему руки. Остальные мужчины стояли рядом с оружием в руках. Дрэк переместил руки вперед и хотел снова их связать, но Сола обратила внимание на опухшие, растертые в кровь запястья.

– Подождите! Надо лечить! Нельзя пока связывать! Ему больно! – Просительно сказала Сола.

– Потерпит. Ему оставили жизнь, но не свободу, – спокойно ответил Брэд.

Сола смотрела на Тармира, но он не поднимал взгляд от земли. Он был рад уже тому, что онемевшие за несколько дней руки перевязали вперед и боялся ухудшить свое положение. Он продолжал надеяться на благоприятный исход – в шестнадцать лет не особо верится, что смерть неизбежна.

Пленницы сидели, сбившись в кучу. Пока мужчины рассматривали их, не обращая больше на чужака внимания, Сола пошла к матери вождя, в надежде, что она даст совет.

Мика, пожилая полная женщина, переваливаясь на больных опухших ногах и морщась, выслушала Солу и покачала головой. Она знала, что девушка не могла равнодушно смотреть на чужую боль. Иногда им попадались раненные животные, и Сола каждый раз просила ее полечить их, если это было возможно.

– Оставайся тут, – сказала она, – и больше не давай вождю повода злиться. Я сама поговорю с ним.

– Брэд, – подойдя, обратилась она к вождю, – вы привели пленника из чужих. Что ты решил с ним делать?

Брэд не мог признаться, что взял его под влиянием минуты воспоминаний о любимой женщине. Теперь он даже жалел, что привел его сюда и были мысли поступить с ним так же, как поступили с двумя другими в случае неудачной охоты. Он ответил матери неопределенным движением плеча. Тогда она сказала:

– Мне уже тяжело одной справляться с хозяйством. Спот болен, за ним нужен уход. Да и я нездорова и слаба. Пленник может помогать в тяжелой работе.

– Мы привели лишнюю женщину. Она будет помогать, – распорядился он.

– Мне не нужен лишний рот. Мне нужна помощь. Сил у девчонки нет, да еще и забеременеет вскоре, – возразила ему мать.

Брэд недовольно нахмурился, пробуя остроту когтей ожерелья, но подумал, что съесть они его всегда смогут, и пока пусть действительно отрабатывает свое содержание. Он кивнул. Тогда старуха продолжила:

– Развяжи его. Начнется воспаление. Он руками делать ничего не сможет.

– Нет, – резко ответил вождь, – и так справится.

– Брэд, тут много мужчин. Каждый сильнее его. Он один. Когда на охоту идете – свяжите. На ночь тоже.

– Нет. Наложишь лечебные повязки, потом свяжем снова, – отрезал он и поднялся, давая знать, что разговор закончен.

Они подошли к пленнику. Вождь жестом приказал ему встать, указал на него, затем на свою мать и махнул рукой. Пленник пошел следом за старухой. Сола дожидалась их у огня, возле которого лежал на носилках из стволов небольших деревьев, перевязанных по углам веревками и натянутой между ними кожей, глубокий старик. Мика устало опустилась на камень.

– Сола, кипяти воду, – распорядилась она, – и подай мою сумку с травами.

Сола бросила в огонь четыре гладких камня и принесла сумку.

– Тармир, садись, – улыбнулась она, показывая на землю рядом со старухой, – Я принесу воды, и Мика вылечит твои руки. Мика – повторила она, указывая на нее.

Парень повторил имя. Он ничего не понимал.

Старуха добродушно покивала головой. Сола ушла к ручью, а Тармир снова огляделся. Он решил не принимать поспешных решений, дождаться благоприятного момента и сделать все без намека на ошибку. Возможно, ночью удастся перерезать веревки, теперь, когда руки были связаны спереди. Но сможет ли он сделать это за одну ночь? Ведь надо же еще успеть убежать до рассвета на достаточное расстояние. Догнать они его не смогут, однако их копья еще как догонят. Силы им, как видно, не занимать, поэтому при побеге он должен опередить их как минимум на полет копья.

Сола вернулась с водой, и Мика отправила ее за листьями березы, а сама стала по очереди бросать раскаленные камни в каменный горшок с водой. Когда камень остывал, она вытаскивала его лопаткой косули. На третьем камне вода забурлила и Мика засыпала туда горсть сухих цветов и листьев ромашки.

Сола шла, неся в маленькой плетеной корзинке сорванные молодые листья березы. Почему-то в ее душе и следа не осталось от того печального настроения, в котором она пребывала последнее время. Она прекрасно знала, что по обычаю своего народа должна стать женой одного из мужчин своего племени. Другой возможности просто не было – дальние племена были настроены враждебно и не контактировали, а ближайшие соседи тоже все были родственными. Но прямыми родственниками эти люди считали только мать и ее детей. По их представлениям, мужчины не имели прямого отношения к рождению детей, их обязанность была прокормить женщину, живущую у его очага и ее потомство, появившееся под его покровительством.

В случае Солы даже перейти в соседнее племя не было никакого шанса – вождь и брат крепко вбили себе в голову, что она должна стать женщиной одного из них. Межродственные связи не запрещались, даже приветствовались, так как эти люди боялись влияния извне и тяжело приспосабливались к новому. Сола не знала, что этот обычай в результате погубит весь ее народ. Другие девушки племени были только рады остаться здесь, среди своих, но Соле почему-то претила эта мысль. Присущие ей фантазия, впечатлительность, любопытство, унаследованные от народа ее матери, сильно отличали девушку от остальных представителей племени, которое все быстрее и быстрее вырождались. Вождь был уже стар в свои тридцать весен, она вовсе не таким представляла своего мужчину. Брат был молод и красив – пожалуй, красивее всех ранее виданных ею мужчин, выше их уже сейчас, с тонкими чертами лица, высокими скулами, но широким подбородком, с волосами цвета снега и глазами, как небо в солнечный день. Но характер у него был отвратительный. Хотя он по-своему любил сестру и с самого детства даже мысли не допускал, что она может достаться кому-то другому, тем не менее, ни во что не ставил ее, постоянно обижал и мог даже ударить. И, хотя по обычаю требовалось ее согласие, выбор у нее был невелик.

Когда вождь принял решение идти за женщинами, она поняла – срок пришел. Такие походы были очень опасны, и предпринимались, только когда несколько охотников нуждались в женщинах, а в племени их не хватало. И брачный ритуал проводился сразу для всех. Ей до сих пор не было известно, чьей женщиной она станет. Но теперь почему-то ее перестал мучить этот вопрос. Он просто вылетел из головы. Где-то глубоко внутри пробивалось чувство, что ее жизнь может быть иной, не такой, как веками диктовали правила жизни женщин. Впервые она осознала, что в мире много такого, о чем она понятия не имеет. И это понимание как будто открывало перед нею много дорог, давало свободу. Она радостно вздохнула всей грудью. Но тут кто-то грубо схватил ее за плечо и развернул к себе.

– Куда летишь? – злобно сказал Гром, – чему так рада?

– Пусти, – она попыталась вырваться, – я не должна тебе объяснять!

– Должна! – он так сжал ее плечо, что она вскрикнула, – или забыла, что время пришло?

– Я ничего не знаю, – возразила она.

– Знаешь. И чтобы я не видел тебя возле чужого. Иначе пожалеешь, – угрожающе произнес он и так толкнул, что она едва не упала.

Сола передала листья Мике и та бросила их вместе с последним раскаленным камнем в горшок. Вода побурлила и стала остывать. Когда ее температура стала терпимой, Дрэк, под присмотром брата бывшего вождя Мунка развязал руки Тармиру. Старуха знаками предложила Тармиру опустить руки в отвар и подержать в нем. Сама промыла кусочком мягкой кожи образовавшиеся раны от грязи и пыли, после чего вытащила листья, разложила их на мягко выделанной полоске заячьей кожи и обмотала ее вокруг запястий в виде компресса. Потом Дрэк снова связал руки, оставив расстояние между ними в длину ладони. Охотники ушли, а Тармир поймал взгляд Мики, прижал руку к сердцу и наклонил голову. Та благодушно похлопала его по плечу.

Сола стояла рядом и как будто ожидала чего-то. Тармир перевел взгляд на нее и едва заметно улыбнулся. Она ответила ему искренней, счастливой улыбкой. Мика перехватила этот обмен и нахмурилась. «Возможно, зря я на этот раз выполнила ее просьбу» – подумала она.

Глава 3

Тем временем мужчины собрались на охоту, чтобы пополнить иссякшие за время их отсутствия запасы мяса. Половину женщин на это время вождь, как всегда, отправил на сборы кореньев, грибов, листьев мать-и-мачехи, крапивы, одуванчиков и щавеля. Так он снизил вероятность гибели своего племени в случае нападения врагов, будь то зверь или человек. Если на ушедших или оставшихся нападут, другая половина останется цела, и племя сможет выжить.

– Сола, – сказала Мика, – иди с женщинами. Заодно соберешь нам лекарственных трав.

– Хорошо, – весело ответила та, подхватила корзинку и, бросив сияющий взгляд на пленника, побежала к собиравшимся женщинам. На смуглых щеках ее играл румянец, она замечала все приметы надвигающейся весны: ярко-зеленый покров нежной травы, разноцветные пятна первоцветов, залитые лучами солнца – не палящими, как летом, не холодными зимними, а весенними – пробуждающими, дающими надежду… на что? Она не знала, но это было неважно.

Ее удаляющаяся хрупкая фигурка излучала столько жизни, что Тармир не мог оторвать взгляда. Ему вдруг вспомнилась девушка его племени, Тина, которая была очень расстроена его решением пойти в путешествие. Если говорить правду, ему тоже было не по себе расставаться с нею. Вечерами Тармир вспоминал ее такой, какой запомнил при прощании с племенем: растерянную, со слезами в светло-карих глазах. Хотя он, прощаясь, даже не подошел к ней, обняв лишь родителей, позже, засыпая в незнакомой местности, часто вспоминал вкус ее губ, который почувствовал тогда, в березовой роще.

Из воспоминаний его вернуло чье-то прикосновение. Перед ним на низком пенечке сидела Мика; ее взгляд был очень серьезен и даже… суров? Да, но где-то в глубине скрывалось понимание и сочувствие.

Она указала на него, затем на Солу. И категорично помотала головой. Потом снова указала на девушку, но следующий жест был направлен в сторону вождя. Затем резко провела ребром ладони по шее Тамира. Мика со значением посмотрела ему прямо в глаза, чтобы узнать, правильно ли понято ее предупреждение.

Он и так уже это понял, поэтому согласно закивал головой. Тармир осознавал, что внимание к нему девушки в настоящий момент является главной опасностью для жизни. Он дал себе слово быть как можно дальше от нее и все мысли направить на побег.

Мика одобряюще покивала головой и дала пленнику кусок вяленого мяса. Он снова приложил руку к сердцу и знаками попросил попить. Она принесла ему кожаный мешок и сказала:

– Вода, – затем, указывая на мясо в его руке, – мясо!

Он повторил. Этот разговор, обмен знаками и лечение внушили в него уверенность, что есть его, по крайней мере, пока, не собираются. Если он не сделает ошибки.

В этот день Мика ничего не требовала от него, с помощью жестов разрешив отдохнуть. Тармир последовал ее совету, зная, что предстоит бессонная ночь. Он лег неподалеку от очага Мики и долго смотрел в небо. Почему-то вспомнилось, как он решил отправиться в путешествие. Они долго обсуждали с друзьями, какой мир окружает их, какие чудеса и открытия ждут в пути, какими героями они вернуться. Не обращая внимания на слезы матери и разумные уговоры отца, Тармир уже представлял свое возвращение, когда старики преклоняют голову перед знаниями, принесенными друзьями, девушки восхищенно смотрят на них. Под эти мысли он задремал. Во сне он ярко увидел эту картину. Гордость в глазах родителей, рассказы об интересных моментах путешествия возле вечернего костра. Трое друзей весело перебивали друг друга, дополняли, отшучивались. Но, постепенно вглядываясь в лица слушателей, Тармир заметил, что они не смеются над забавными моментами. Так же безразлично воспринимают и страшные сцены. Вообще смотрят мимо трех героев. Мимо или… сквозь? Тело Тармира покрыл липкий холодный пот. Он глянул в лицо матери: та смотрела в огонь и в глазах стояли слезы. Присев перед нею, Тармир спросил: