Под каблуком у синего ботинка

– А кто вам покупает?

– Откуда я знаю… Повариха, наверное, Жанна. Мы не приносим, – замотала головой Валя.

Потом Акакий допрашивал Жанну, но она тоже уверяла, что никакого печенья сегодня не приносила, а лежит оно уже дня три. Акакий Игоревич исправно переговорил со всеми, кто работает в клубе «У Агафьи», но ничего существенного у них не выудил, все бормотали одно и то же, а горничная Танечка так и вовсе понесла какую-то ахинею.

– Вы знаете, – зашептала она страстным шепотом, – мне Катька рассказывала, что как раз вчера нашла у себя под подушкой синий башмак.

Акакий, как и подобает человеку серьезному, посмотрел на нее, как на умалишенную.

– Давайте не будем про обувь. Уточните, под какой подушкой? Она что, ночевала здесь?

– А как же?! Мы все здесь ночуем, – выпучила глазки горничная. – У нас смена по неделе. А потом два дня отдыхаем, заменяем одна другую, это совсем не трудно. Вот как только наша смена начинается, мы сюда перебираемся, у нас и комната на троих. Номера же освобождаются, как правило, рано утром, вот и надо сразу после посетителей порядок навести, а это часов в восемь. Иногда и в два, а то и в три ночи. Я, правда, домой езжу, меня муж забирает, а девчонки частенько здесь ночуют. Так же удобнее.

– А почему же вы не видели никакого башмака? – ухмыльнулся Акакий, довольный своей сообразительностью.

– Так Катька сегодня позже всех поднялась, у нее весь этаж пустой был, куда ей торопиться.

– Понятно, пойдемте, проводите меня в вашу спальню, – вздохнул Акакий и поднялся.

Комнатка, где ночевали три горничные, располагалась на третьем этаже. Небольшая, но очень уютная, вся в рюшечках и оборочках.

– Вот Катькина кровать, – показала Танечка и присела на свою.

Акакию было неудобно рыться при ней во всех постельных принадлежностях, но и выгнать девчонку он стеснялся. Распузон как раз призывно откидывал одеяло, когда в комнатку заглянула любопытная мордашка Любочки. За всеми этими делами он совершенно выкинул из головы любимую девушку. Любочка только взглянула на кровать, и глазки ее тут же наполнились слезами, а ротик капризно искривился.

– У вас постельная сцена? Ах, извините, что помешала! Акакий! Я уже около часа жду тебя внизу! Если ты решил предложить даме постель, поторопись, я пока здесь посижу, – фыркнула она и вошла, вызывающе виляя задом.

Акакий засуетился и стал, нервно похихикивая, быстренько заправлять развороченную постель.

– Любочка, что ты придумала? Мы и не думали, хи-хи… Мы просто работаем, хи-хи-хи… У меня работа такая, понимаешь? Не куксись, пойдем домой.

– Это еще зачем?! – взвилась Любочка. – Я тебя столько ждала, чтобы домой отправиться?! Нет уж! Хочу в номера! Ты эту… рыжую сюда приволок, а мне… а меня…

– Любочка! Пойми, у меня к тебе высокие чувства!

Горничная Таня, усмехнувшись, вышла.

– Любочка, понимаешь, я… ты для меня божество… я не могу с тобой в номера… Но если ты настаиваешь, пожалуйста, – Акакий Игоревич распахнул двери, и девчонка за руку поволокла его, надо думать, в комнаты.

Акакий совсем уже было покорился судьбе и даже лихорадочно стал придумывать объяснения для Клавдии Сидоровны, но тут вынырнула откуда-то Агафья Эдуардовна и зычно скомандовала:

– А ну отцепись от мужика, ишь ухватилась! Акакий, ко мне! Быстренько в кабинет, мне срочно надо поговорить. А ты, милая, ступай, на пляже поваляйся.

Любочка поняла, что день сегодня не ее, и снова устроилась в холле ожидать неуловимого кавалера.

– Вот что я тебе скажу, – уселась за свой огромный стол Агафья Эдуардовна. – Ты у меня просил позволения что-то такое расследовать в моем доме, так я тебе и сама говорю – расследуй. Я не просто позволяю, я приказываю. У меня и правда творится здесь что-то непонятное, ты это разглядел раньше, чем я. Сегодня отравили Белкину. Ты должен узнать – кто?

– А… а почему бы вам в милицию не обратиться? – испугался вдруг Акакий. – Одно дело, когда ты расследуешь что хочешь и когда хочешь, и совсем другое, когда над тобой появляется начальник. Или заказчик, как правильно-то… Они, менты-то, куда проворней будут.

– Мне не надо проворных. Ты с людьми поговорил, знаешь теперь, на чем мой бизнес держится. Вот и подумай, можно мне в милицию?

– Господи… Ну сдаете вы комнаты… А что ж тут криминального? Может, у кого-то крыши нет над головой! По-моему, очень благородное дело…

– Не придуривайся. Или что, ты на самом деле решил, что я сдаю номера лишь для спокойного безгрешного сна?.. Боже мой, и этот человек еще собирается найти преступника… – вздохнула престарелая матрона. – Вот ведь послал бог недоделанного… ну да ладно, другого все равно нет. В общем так – если найдешь того, кто здесь воду мутит, эти деньги твои.

И она выложила на стол целую пачку… нет, не рублей, а настоящих долларов! Да за такие деньги… Да он всех преступников переищет, а своего найдет!

Глаза у Акакия так алчно заблестели, что старушка успокоилась.

– Вот и славненько, кто знает, может, и повезет дураку. А не повезет, так хоть муравейник расшевелит…

– Вы, простите, про какого дурака? – подобострастно пролепетал Акакий. – Если у вас есть какой подозреваемый на примете, вы говорите сразу, мне легче будет работать.

– Иди уже, ищи.

Когда Акакий спустился вниз, ему навстречу прыгнула Любочка, которая наконец дождалась своего часа.

– Акакий. Мне так грустно… – запричитала она. – Я только что услышала про Белкину… Представляю, каково тебе! У тебя, наверное, невообразимые муки! Я понимаю. Слушай, а поехали завтра на день рождения к моей подруге! Знаешь, там так прикольно будет, ты как раз и о своем горе забудешь, поедем!!

Акакий и не думал отказываться. Правда, он не совсем понял, о каком его горе идет речь, но решил не уточнять, дабы не портить себе настроения.

Глава 5

Седина в лысину…

Клавдия Сидоровна ехала в клуб на великолепном огромном джипе, и голова женщины сама собой поднималась выше и выше, а взгляд сделался высокомерным и самодовольным. Она даже попросила Жору опустить тонированные стекла, очень уж хотелось, чтобы в этой карете ее заметил кто-нибудь из знакомых. Но люди на остановках даже не оглядывались, в последние десять лет они привыкли видеть и не такие навороченные иномарки, и это Клавдию Сидоровну сильно раздражало. Вот ведь, сами стоят, ждут какого-то вонючего автобуса, а на нее, такую красивую и богатую, никто даже внимания не обращает! За своими расстройствами Клавдия не заметила, как Жора подкатил к клубу. Вывалившись из салона, Клавдия Сидоровна прошествовала к подъезду. Вход ей преградил опять тот же швейцар, но теперь она на него даже не обратила внимания. И совершенно напрасно.

– Вы будете платить? Вам к какому часу? – ехидно ухмылялся он.

Наверняка еще не забыл, как они с Акакием вчера притащились на своих двоих.

– Пропустите, у меня муж здесь работает, – важно сообщила женщина и добавила, кивнув на Жору: – Это со мной.

– Да хоть с кем. Ваш пропуск.

– Вот ведь нудный какой! Я же русским языком говорю – у меня здесь муж работает. Видную должность занимает, садовник, по-моему! Вот у него пропуск и есть.

– Вот он и прошел, – спокойно отчеканил швейцар и снова потребовал: – Ваш пропуск.

Неизвестно, сколько времени они бы перепирались, но тут к дому подкатила «Скорая помощь», через несколько минут на носилках вынесли девушку. Акакий, кажется, утверждал, что ее фамилия Белкина. Возле подъезда толпилась кучка работниц клуба. И Клава не растерялась.

– Кого это понесли? – прилипла она к одной из растерянных женщин.

– Катя это, горничная наша, – пролепетала девушка.

– И что ж это с вашей горничной стряслось? Никак порезалась? Или ошпарилась?

– Почему это ошпарилась? Где это она ошпарится? У нас ошпариться можно лишь на кухне, а я повар, и у меня на кухне кто попало не болтается! – обиделась женщина и направилась в дом.