Дитя платонической любви

– И ничего мне не светит! И не пугайте меня, а то я главному скажу! – резко обернулась девчонка. – И вообще! Хватит уже меня допросами мучить! Я и так должна домой идти!

Девчонка демонстративно поднялась, взяла сумочку и направилась к двери.

– Что делается, мамочка моя!

– Вот только мамочку вашу не надо… – вдруг струсила наглая особа.

– Это чем же вам моя маманя не угодила? Почему это не на-а-адо? – закривлялся обезьяной Дуся.

– Не надо, я лучше так вам все расскажу. Только вы не орите. И рожи не корчите. Сядьте вон на стульчик и молчите, а то я волнуюсь.

Девчонка вовсе не волновалась. Она удобно расположилась в кресле, вынула из халатика пачку сигарет и затянулась.

– Ну… – пх, – в общем, в краже вашей девчонки я не виновата, – смолила она, как заправский матрос. – Я, как и положено, несла свою вахту по всем предписаниям. Всю ночь, с девяти вечера до одиннадцати ночи, я не сомкнула глаз, а к двенадцати мой молодой растущий организм стал настоятельно требовать отдыха. Вы же понимаете, чем грозит молодой девушке недосыпание – темные там всякие круги под глазами, тусклые волосы, кариес, гастрит и даже ногти ломаются! Ну я крепилась, крепилась, а он все требует и требует!

– Кто он-то?

– Организм же! Чем слушаете? Короче, хочет он спать и все тут! Я-то сама к работе тянусь, понимаю, что дежурство и все такое, а нутро протестует. Вижу, с нутром не справляюсь, уже и носом по столу рисую, и руки куда-то отваливаются, думаю – умереть можно, но пост нельзя бросать!

– Правильно думаешь!

– Ага, правильно! А организм как услышал про «умереть», сразу весь отключился! Просто в один миг! Я еще успела подумать – усну и точно кто-нибудь вашу девчонку на куклу обменяет! И потрудилась вскочить.

– Подожди, а откуда ты знала, что ее подменят? – насторожился Дуся.

– Да ничего такого я не знала, просто предположила, что стоит мне глаза сомкнуть, как обязательно что-то случится. Ну я же просила не перебивать!

– Все, молчу. Значит, ты вскочила, а потом что? Давай дальше рассказывай.

– Вскочила и понеслась к охраннику нашему – дяде Юре. Говорю ему: «Дядя Юра, выручай! Ты все равно всю ночь не спишь, пиво глушишь, а мне спать требуется. И если ты по должности охранник, значит, сиди и охраняй хорошенько – чтобы ни одна живая душа к нам на этаж не прокралась. Да еще, говорю, каждый час ко мне в отделение заглядывай – все ли там в порядке, а уж я тебе двухлитровую бутыль пива с утра притащу». Ну он и согласился. И все. Я спокойно уснула, а когда будильник прозвенел, пошла детей готовить, вот тут и оказалось, что вашей дочери нет. Но, опять же, имеется кукла вместо нее! Вот и выходит – я не виновата получаюсь.

Дуся снова заволновался. На всякий случай он уселся возле двери, чтобы Настя не вздумала улетучиться.

– Как же не виновата? На охранника детей бросила! Где же ему за всеми этажами уследить, да еще и за целым отделением?!

– Ага! А если бы я не позвала дядю Юру? Тогда бы и вовсе всех детей переменяли! Я же тогда, как пить дать, все равно бы уснула! И без всякой страховки! И вообще! Что у нас за люди? Чем серьезнее к своему делу относишься, тем на тебе больше возят! Вот идите и спрашивайте с дяди Юры! И нечего эту куклу мне под нос пихать!

– Ах да, кукла же…

Дуся уставился на пупса. Обыкновенная кукла, можно было и поприличнее отыскать. Теперь всяких, каких угодно отыскать можно. Можно было такую достать, что ее бы даже мамаша от ребенка не отличила. А эта…

– Евдоким Петрович! Вот вы где! – ворвался в комнату Матвей Макарович с каким-то посторонним человеком.

Человек был обряжен в маленький женский халатик и выглядел несерьезно. Халатик щерился на пузе складками, рукава задирались до локтя, а кокетливые вытачки и вовсе были не к месту.

– Вот, Евдоким Петрович, это к нам из следственного отдела гражданин… господин… товарищ… – запутался главврач.

– Я – Роман Анатольевич. Очень кстати, что вы здесь вместе, – строго окинул он Дусю и Настю подозрительным взглядом. – Мечтаю с вами побеседовать. Вот сначала с вами, девушка. Мужчина, а вы пока выйдите… Постойте, а чего это вы в куклу вцепились?

– Так это ж та самая кукла и есть – ну на которую ребенка поменяли! – радостно пояснил главный.

– Понятно. Непонятно только, чего вы с ней таскаетесь? Всю залапали, захватали… Специально, что ли, отпечатки смазывали? – сердито нахмурился Роман Анатольевич.

– Так это ж он… Не в себе он, – кинулся защищать Дусю главный. – Это ж он от горя. Вроде как и не понимает, что это не дочь! Вот и нянчит, кормить собирается… Дуся, горе мое, отдайте куколку, ну? Главное, еще за голову ее держит! Не позорьте роддом!

Евдоким пожал плечами, сунул пупса главврачу и вышел.

До самого вечера Роман Анатольевич терзал сотрудников. Несколько раз выспрашивал одно и то же, старательно исписывал огромные желтые листы, а потом начиналось все заново. Неизвестно, когда бы отпустили Дусю, если бы не маменька.

– Позвольте мне сына, – всунулась в двери ее взлохмаченная голова, когда в очередной раз допрашивали потерпевшего «отца». – У меня на нервной почве случился инсульт, надо в «Скорую», пусть довезет… Или, простите, вы сами меня доставите? Ой, и правда ж! Вы ж на машине!

– Гражданочка! Я вовсе не извозчик вам! Мне совсем даже некогда с вами разъезжать! А ваш сын… который сын-то ваш?

– Вот этот, который перед вами мучается.

– Ага, так вот, ваш сын уже отмучился, он мне сегодня не понадобится. Забирайте!

Дуся с облегчением чмокнул матушку в лобик и заметил, как некоторые из сослуживцев (возле дверей столпилось прилично народу) спешно стали набирать на мобильниках номера родственников.

Дуся стремительно шагал домой. От такой спешки ноги его все время путались в шнурках, и Дуся через каждые два шага спотыкался.

– Дусенька, детка, завяжи шнурки… – быстро семенила возле сына мать. – Завяжи шнурки, говорю, позорище!

– Маманя, ну чего ты – завяжи да завяжи! Ты мне прямо с этими шнурками!.. Ну все мысли распугала, в самом деле! – взвился сынок.

– Ой, госсыди… чего там пугать… – кряхтела матушка, ползая возле ног сыночка и зашнуровывая ботинки. – Их, видно, еще в детстве у тебя кто-то спугнул. И чего мыслить? Надо искать твою жену с ребенком.

– Я вот думаю… – со слабой надеждой спросил Дуся. – А может, не надо?

– Может, и не надо, – охотно согласилась мать. – Другую ногу давай, завяжу. Тпрррру! Стой ты! Чего пляшешь-то? Я говорю – может, и не надо тебе искать… Я сама их найду! И через два дня преступник будет передо мной на стуле носом шмыгать! Ты ж меня знаешь.

– Знаю… Только лучше бы перед тобой не преступник шмыгал, а Радько со своей дочерью, – нахмурился Дуся.

Он и в самом деле отлично знал, с каким пылом матушка может заняться делом. И через два дня перед ней усядется весь роддом, начиная от главврача и заканчивая самим Дусиком.

– О! С завязанными шнурками ты прям жених! – крепко шлепнула сынка по попе матушка.

От такой ласки у Дуси чуть голова не отскочила. Он раздулся пузырем и готов был разразиться недовольством, но маменька уже нырнула в какой-то магазинчик. Пришлось тащиться туда и помогать родительнице с покупками.

– Я вот что подумала, а не могла твоя невеста сама удрать и ребенка похитить? – вдруг родила мысль Олимпиада Петровна.

– Маманя! Ну зачем ей?! И потом, там такая ситуация… Ты же ведь ничего не знаешь!

– А ты расскажи! Вот сейчас придем домой и просвети мамочку! Кстати! Сегодня как раз не будут показывать мой любимый сериал, поэтому я могу посвятить тебе весь вечер!

Дуся именно этого и боялся. Однако маменьке не удалось облить своим вниманием сына тотчас же, хотя и желалось.

Только-только Филины сытно поужинали, и Олимпиада Петровна привела себя в домашний вид, то есть надела халат с жар-птицами и сунула ноги в плюшевые тапки, как оглушительно задребезжал звонок.