Равновесие во Тьме. Писатель

– Тогда почему у тебя мурашки по телу, когда я делаю вот так? – Эдди провел рукой по колену Лизи, обхватывая ладонью ее худую ножку, поднимаясь выше, пока она сидела на его коленях. – Объясни мне?

– Я не знаю! – убрав его руки, спрыгнув с колен, открыто сказала она. – Мне пора по делам!

– Да ты просто хочешь меня! – кричал Эдди ей в след. – Признайся хотя бы себе в этом, подруга!

Понять, что она чувствует к молодому парню, до бесконечности влюбленному в нее с юных лет – оказалось неподъемной ношей. Тело предательски намекало, что лучшим вариантом будет он, самый близкий, родной Эдди, поддерживающий, ласковый, и вероятно, любимый.

Но, расчётливость Лизи и понимание, что с Эдди ей ловить нечего – толкала ее к Ричарду, которого она представляла порядочным мужем, отличным отцом, успешным молодым человеком, в силах обеспечить ее, подарив сказочную жизнь, о которой она давно мечтает.

Глава 9. Подарок на совершеннолетие

Жить в собственном мире

Оставаясь с Томасом наедине – я испытывал дикий страх. Он постоянно тыкал пальцами в потолок, что-то лепеча на своем языке, явно следя за кем-то, кого я не мог разглядеть.

Иногда мне казалось, что я схожу с ума, потому что Томас не мог самостоятельно, молниеносно перемещаться по дому. Оставляя его на кухне первого этажа – он мог запросто оказаться в моей комнате через пару секунд, не мелькая рядом.

Эта маленькая букашка телепортировалась, но я не мог найти доказательств, потому как, при слежке за ним, и тщательном наблюдении – он всегда оставался на одном месте. Новая загадка добавилась к списку вопросов без ответа, желая разгадать которую, я чувствовал себя сумасшедшим ученым.

– Можно поставить камеру дома? – спросил я отца. – Очень нужна!

– Зачем тебе камера? – поинтересовался он. – За мной следить?

– Да при чем тут ты, папа! – морщась, отвечал я. – Мне нужно проследить за Томасом! С ним происходит что-то странное!

– Вы все странные! – смеялся папа, уезжая на работу. – Нельзя!

Попытав счастье – я поднялся наверх, чтобы пообщаться с мамой, но вместо приятного общения обнаружил шприцы, белые дорожки порошка на столе среди кучи таблеток, которые выписывал врач-психиатр.

Качая головой в попытках сдержать слезы, нацепив перчатки – я собрал все использованные шприцы в пакет, туда же бросил таблетки, сметая остатки порошка. Проверив мамин пульс, и дыхание, убедился, что с ней все в порядке, насколько это возможно.

Расстроившись, я спустился вниз и выкинул собранный мусор в помойное ведро, почувствовав, как дрожит все мое тело.

– Что это? – спросила бабушка Ирен. – Что ты выбросил?

– Ничего, – ответил я, – убираюсь дома.

– Хорошо, дорогой внук, – улыбнулась бабушка, вернувшись в комнату к Томасу, – пора его кормить.

Маленький Томас практически не капризничал, редко издавая звуки, создав впечатление, что все нашей семье начали жить в собственном мире, практически не видя, и не замечая друг друга.

В комнате Эми я нашел бутылки от пива, использованные тампоны, от которых чуть не блеванул на ее кровать, использованные презервативы несколько раз подряд вероятно, тупыми людьми. Проветривая ее комнату из-за невыносимого запаха, сгоняя пауков со штор, и выбрасывая подохших жуков – мне самому стало плохо, что я поспешил выйти.

Старшего брата я не мог застать, даже дозвониться до него, хотя изредка он приезжал, чтобы решить вопросы с папой по работе. Иногда они вместе напивались, пытаясь всячески скрыть этот момент от Элен, что тоже вызывало у меня очередной рвотный рефлекс, наблюдая за ними.

Вернувшись в комнату мамы, я сел на кровать рядом с ней, увидев исколотые шприцами руки, понимая, что я теряю ее. Опустив взгляд ниже, ее ноги, к сожалению, тоже испытывали на себе иглу, что заставило меня расплакаться на месте. Ощущение, что я один среди всего этого хаоса – не отпускало меня, проявляясь внутренней агрессией из-за невозможности что-то изменить.

– Че ноешь? – спросила меня сестра, явно что-то принявшая. – У тебя все нормально, Рик-Ричи?

Я ничего не ответил ей, и она зашла в комнату мамы, сев рядом со мной, взяв меня за руку.

– Эми! – воскликнул я с отвращением. – От тебя воняет помойкой!

– Я ночевала сегодня не в очень приятном месте, – ответила она, поправляя изодранные чулки в сетку, – и у меня похмелье, так что не ори.

– Эми, с кем ты спишь? – спросил я, ожидая услышать внятный ответ. – Видел использованные презервативы в твоей комнате.

– Со всеми, кто дает! – смеялась она. – Иначе как я себе дозу оплачу?

– Не понимаю! – возмутился я, смотря на нее, ощущая боль со стороны сердца от происходящего. – С чего вдруг ты пошла по кривой дорожке, спускаясь на самое дно?!

– Ха! – двинув меня по плечу, засмеялась она, впадая в истерику, встав с кровати. – Тебе напомнить, братик?

– Напомни! – повысил я голос. – Может, мне память отшибло?

– Рик! – обратилась она ко мне, глядя на меня своими огромными, как у мамы бесконечно красивыми карими глазами. – Просто не все такие праведные, как ты, понимаешь?

– Я сам не подарок! – выдирая волосы на голове, от безысходности, произнес я. – О какой праведности речь?

– Ну, ты у нас мечтатель, – с сарказмом говорила Эми, – у тебя желание жениться на одной единственной девушке, желательно на девственнице, чтобы вы были первые друг у друга.

– Что в этом плохого? – удивленно спросил я. – Объясни мне!

– Да ничего, Рик! – кричала она, начав размахивать руками, на которых я заметил следы кровавых подтеков и синяков, – Просто не все живут в выдуманном мире, где летают бабочки и по небу прыгают волшебные единороги!

– О чем ты? – опустив голову к коленям, спрашивал ее я, чувствуя, как мне становится все хуже от того, что я вижу. – Мне так жаль, Эми!

– Это мне тебя жаль, Ричард! – грубо произнесла она. – Ты живешь в вымышленном мире, а реальность вот она – перед тобой! В лице меня, твоей матери, и мудака отца, который распускает руки!

– Эми! – обратился я к ней, тихо прошептав. – Я вижу, и замечаю все, что происходит, понятно тебе?!

– Ничего ты не видишь, брат! – раскричалась она, оттолкнув меня от себя. – Посиди, поплачь, и не лезь ко мне со своими размышлениями.

Сказав это, Эми открыла шкаф, запертый на ключ в комнате родителей, вытащив пакеты с порошком, от которого я устал избавляться.

– Пробовал? – спросила меня Эми, держа пакет в руке. – А?

– Нет, – сухо ответил я, – никогда не пробовал.

– Так попробуй, Рик! – начала провоцировать она меня. – Сразу хоть чуточку приблизишься к нашей реальности, поймешь всех нас!

– Я не буду это пробовать! – серьезно ответил я. – Убери, иначе я смою это в унитаз, как всю остальную грязь!

– Попробуй! – смеялась Эми. – И мать сотрет тебя в этот порошок!

Чувствуя, как агрессия захватывает все мое тело, а внутреннее чудовище требует вырваться наружу – я встал с кровати, подойдя к сестре, смотря на нее так, словно сейчас размажу по стене ее мерзкую пьяную физиономию, захватив порошок, по приколу.

– Черт, Ричард! – закричала она, – Это шутка, отвали от меня!