Сердце Черной Пустоши. Книга 1

Для посещения Нефритовой комнаты Рамина сменила наряд: с плеч камеристки струясь, ниспадает темно-изумрудного цвета плащ, а белоснежный чепец на светлых волосах сменил капюшон, который скреплен по бокам прически несколькими шпильками.

Я хотела спросить, приличествует ли леди посещать эту самую Нефритовую пещеру с непокрытой головой, но потом вспомнила, что наряд для меня подбирала сама Рамина и промолчала, не желая столкнуться с откровенной фамильярностью прислуги.

– Вы сыты, миледи? Понравился ли вам завтрак? Хорошо ли вам прислуживали за столом? Всем ли вы довольны? Что мне передать мистрис Одли? – сыпала вопросами Рамина, пока мы миновали несколько пролетов и спускались по лестницам, две из которых были винтовыми.

Поначалу я старалась отвечать, но затем заметила, что камеристку не сильно интересуют мои слова, более того, она сама прекрасно отвечает за меня, щебеча, как соловей по весне. Поэтому я порой сдержанно кивала и бросала односложные фразы, чем приводила Рамину в состояние щенячьего восторга.

Наконец, мы остановились перед высокой каменной аркой, которую я без труда распознала как выточенную из нефритовой скалы, что значит, камеристка не солгала и не приукрасила насчет пещеры.

– Вам сюда, леди, – торжественно, словно менестрель на ярмарочной площади, произнесла Рамина нараспев и склонилась в земном поклоне перед входом в пещеру.

Я смутилась от этой торжественности момента и даже почувствовала угрызения совести, вспомнив, как посчитала камеристку темной и суеверной, в то время как для них, местных жителей, это что-то серьезное, как эти самые законы и традиции, о которых Рамина успела сообщить утром.

– А ты не пойдешь со мной? – осторожно спросила я Рамину. – Покажешь, как правильно проводить этот важный ритуал. Я хочу сделать все безупречно, как достойная невеста его высочества.

Рамина ахнула, глядя на меня с открытым ртом, а потом поклонилась так низко, и я испугалась, что служанка сейчас бухнется на колени.

– Миледи, – пролепетала она, словно не верит в услышанное. – Миледи дозволяет мне войти в Нефритовую пещеру?!

– Да, – осторожно подтвердила я, – я ведь хочу…

– Это неслыханная милость! – проорала девушка, перебивая меня. – Да будут милостивы к вам все боги и богини, и сама Черная Пустошь!

Я поморщилась и аккуратно приложила пальцы к вискам, отчего Рамина смутилась и, наконец, умолкла.

Она потянула на себя кольцо, открывая передо мной дверь в пещеру, и мы шагнули в местное ритуальное помещение.

Оказавшись внутри, я изо всех сил постаралась сдержаться, чтобы не завопить от изумления на манер той же Рамины. И дело оказалось не в светящихся полупрозрачных нефритовых стенах, и не в том, что комната действительно оказалась пещерой, выточенной из цельного куска полудрагоценного минерала.

Посреди комнаты с высоким куполообразным потолком, на роскошном пьедестале-алтаре стояла я. Выточенная из нефрита, как и вся комната.

Я беспомощно оглянулась на камеристку, хлопая ресницами.

Она же, явно наслаждаясь произведенным эффектом, с достоинством произнесла:

– Его высочество чтит свою леди.

Я ошалело кивнула, приближаясь к собственной статуе, выполненный в полный рост. Стыдливо обнаружила, что никогда не видевший меня вживую скульптор не только изумительно передал мой характер, но и… сильно мне польстил.

Смиренно и в тоже время с достоинством статуя склоняет голову и с надеждой во взгляде взирает на собственные распахнутые ладони. На голове и плечах тончайший плащ столь искусной работы, что невозможно поверить в его происхождение из камня.

– Возьмите чашу у подножия статуи, миледи, – пояснила Рамина, – зажгите фитиль, пропитанный маслом. И затем поднимитесь по ступеням и вложите чашу в ладони статуи. Сердца Нефритовой пещеры.

Кивнув, я протянула руку к чаше в виде цветка лилии, но воспользоваться лежащим рядом огнивом не успела.

– Я знал миледи, что застану вас здесь, – раздалось со стороны входа, а я, ахнув, чуть не выронила чашу из рук.

Оглянувшись, не смогла сдержать облегченную улыбку, увидев виконта де Жерона.

Выглядел он куда лучше, чем вчера ночью, хотя на щеке заживает ссадина, лицо по-прежнему бледное и лоб нахмурен.

– Приветствую, господин виконт, – сказала я, приседая в книксене.

– Заканчивайте уже эти ваши ритуалы и пройдемте в приемный зал, – сказал виконт. – Есть новости с заставы, которые не терпят отлагательства.

По округлившимся глазам Рамины, которые, казалось, еще немного, и выскочат из глазниц, я поняла, что думает суеверная камеристка о дерзости и непочтительности виконта. Девушка поджала губы, но все же склонила голову, приседая в глубоком книксене перед подошедшим виконтом.

Не зная, что делать, я тоже присела в книксене, и губы де Жерона тронула усмешка.

– Я подожду, – заверил он, с явным вниманием изучая статую с чересчур пышными формами.

Я нахмурилась и махнула на него рукой, показывая, что отвлекает от важного и серьезного дела.

Де Жерон иронично приподнял бровь и перевел красноречивый взгляд с меня на статую, а я, отвернувшись, степенно продолжила начатое.

Добившись появления крохотного огонька на кончике огнива, я зажгла фитиль в чаше и, подхватив ее в ладони, поднялась по ступеням.

Стоило вложить чашу в руки статуи, виконт снова заговорил.

Но обращался он не ко мне.

– А вот и вы, принц, – проговорил де Жерон. – Рад вас видеть… живым и невредимым.

Медленно, как в кошмарном сне я обернулась, и тут же сердце застучало с утроенной скоростью, а душа ушла в пятки. Потому что в проеме дверей стоял… виконт де Жерон.

Лет на десять старше, с синими, в отличие от виконта глазами, и с черной гривой волос. Одет в черный камзол и плащ, но взгляд такой же ледяной, а лицо, казалось, никогда не трогала улыбка.