Естественная история драконов. Мемуары леди Трент. Тропик Змеев

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я, – неумолимо продолжала мать. – Изабелла, это просто абсурд. Ты не можешь снова отправиться за границу – а уж тем более в Эригу! Там же воюют!

Я вновь нащупала кресло, воспользовавшись паузой, чтобы восстановить душевное равновесие.

– Это преувеличение, мама?, и ты сама это прекрасно понимаешь. В Байембе нет никакой войны. Талусский манса не осмелится на вторжение, пока граница находится под защитой ширландских солдат.

На это мать только хмыкнула.

– Думаю, тому, кто – после двухсотлетней оккупации! – выгнал ахиатов из Элерки, смелости не занимать. И даже если не нападет он, кто может поручиться за этих ужасных иквунде?

– Их отделяют от Байембе все мулинские джунгли, – раздраженно напомнила я. – Не считая, конечно, рек и ширландских войск, что стоят там на страже. Мама?, весь смысл нашего военного присутствия в Байембе – в обеспечении безопасности этих земель.

Мать смерила меня до жути серьезным взглядом.

– Изабелла, солдаты не могут устранить опасность. В их силах лишь уменьшить ее.

Да, все свое ораторское искусство я унаследовала от матери, но в тот момент была не в настроении восхищаться ее формулировками. Как и радоваться ее осведомленности в делах политики – кстати сказать, крайне удивительной. Ширландские дамы ее положения, да и большая часть мужчин тоже, вряд ли смогли бы назвать две эриганские силы, вынуждавшие Байембе искать помощи за рубежом – иными словами, в Ширландии. Джентльменов в те времена интересовало только крайне однобокое «торговое соглашение», согласно коему в Ширландию шло байембийское железо и прочие ценные ресурсы, за что байембийцы позволили нам разместить по всей своей земле солдат и построить колонию в Нсебу. Леди же подобными вещами не интересовались вовсе.

Уделяла ли мать всему этому внимание прежде или занялась самообразованием, прослышав о моих планах? В любом случае я собиралась сообщить ей эту новость вовсе не так. Как именно – я еще не решила: я раз за разом откладывала это дело, насколько понимаю сейчас, из чистой трусости. И вот он, результат – неприятная сцена на глазах у невестки, судя по вежливой гримасе, застывшей на лице, прекрасно знавшей, чем кончится наша встреча.

(Внезапно шевельнувшийся в мозгу червь подозрения подсказал мне, что знал об этом и Пол. Встреча с лордом Мелстом – ну да, конечно! Как жаль, что ему пришлось уехать именно к моему появлению!)

Что ж, по крайней мере, это означало, что к попрекам матери не присоединятся союзники.

– Будь там настолько опасно, – сказала я, – министерство иностранных дел ни за что не позволило бы гражданам путешествовать в Эригу, не говоря уж о том, чтоб там селиться. А оно позволяет и то и другое. Что ты на это скажешь?

Ей вовсе ни к чему было знать, что одна из непрестанных задержек нашей экспедиции была связана именно с попытками убедить министерство иностранных дел дать нам визы.

– В самом деле, мама?, какие войны? В Эриге куда больше следует опасаться малярии.

Не знаю, что меня дернуло за язык, но с моей стороны это было чистым идиотизмом. Глаза матери странно блеснули.

– В самом деле, – сказала она так, точно эти слова были застывшим на морозе стеклом. – Однако ты намерена отправиться в этот рассадник тропических заболеваний, даже не подумав о собственном сыне.

Ее обвинение было и справедливым, и в то же время – нет. Действительно, я думала о сыне не так много, как можно ожидать. После его рождения у меня оказалось так мало молока, что пришлось нанимать кормилицу, и меня это более чем устраивало: маленький Джейкоб слишком напоминал своего покойного тезку. Теперь он, двухлетний, отнятый от груди, находился на попечении няни. Согласно брачному контракту, я была весьма щедро обеспечена, но большая часть этих денег шла на научные исследования, а книги о нашей экспедиции в Выштрану – научная работа под именем мужа и мои собственные пустопорожние путевые заметки – не принесли тех доходов, на какие можно было надеяться. Однако из того, что оставалось, я щедро платила за заботу о сыне – и вовсе не потому, что вдове второго сына баронета не пристало выполнять эту работу самой. Сама я просто не знала бы, что делать с Джейкобом.

Люди часто полагают, что все премудрости материнства – вещь чисто инстинктивная: дескать, как бы мало женщина ни смыслила в уходе за детьми до рождения собственного первенца, сам факт половой принадлежности обеспечит ей все необходимые навыки и способности. Это в корне неверно даже на грубейшем биологическом уровне, что подтверждается отсутствием у меня молока, и уж тем более неверно на уровне социальном. В последующие годы я начала понимать детей с точки зрения натуралиста: я знакома с процессом их развития и могу оценить это чудо прогресса по достоинству. Но в то время маленький Джейкоб был для меня существом куда более загадочным, чем дракон.

Так кто же сможет ухаживать за ребенком лучше – женщина, занимавшаяся этим прежде, оттачивавшая свои навыки годами и любящая свое дело, или неумеха, не получающая от этого ни малейшей радости и считающаяся пригодной для данной работы в силу одного лишь прямого биологического родства? Мое мнение было целиком на стороне первой, и потому я не видела разумных причин, препятствующих поездке в Эригу. Вот с этой точки зрения я очень даже думала о сыне!

Однако о том, чтоб изложить все это матери, не могло быть и речи.

– Мэттью Кэмхерст с женой, – заговорила я, чтобы потянуть время, – предложили взять его к себе, пока меня нет. У Бесс уже есть ребенок почти тех же лет, и вместе им обоим будет веселее.

– А если ты погибнешь?

Этот вопрос рухнул на нить беседы, точно мясницкий тесак, и значительно укоротил ее. Щеки мои вспыхнули от гнева или от стыда – скорее всего, от того и другого разом. Прямолинейность матери в этом вопросе возмутила меня до глубины души… но ведь в выштранской экспедиции погиб мой муж. Вполне вероятно, меня ждала в Эриге та же участь.

Мертвую, истекающую кровью тишину нарушил стук в дверь. Вслед за этим в гостиную вошел дворецкий с серебряным подносом в руке. Склонившись, он подал Джудит лежавшую на подносе карточку, и Джудит приняла ее – механически, будто марионетка, которую потянули за нить, приводящую в движение руку. Недоумение выгравировало на ее переносице крохотную морщинку.

– Кто такой Томас Уикер?

Это имя возымело эффект не замеченного вовремя бордюрного камня на краю мостовой: мысленно споткнувшись о него, я едва не упала ничком.

– Томас Уи… а он-то что здесь делает? – догадка, пусть и явившаяся с запозданием, успела помочь удержаться на ногах. Ни Джудит, ни мать не были с ним знакомы, и ответ оставался только один. – О, думаю, он здесь с тем, чтобы увидеть меня.

Спина Джудит разом выпрямилась и затвердела: так наносить светские визиты не полагалось. Мужчине не следовало являться на поиски вдовой женщины в дом, ей не принадлежащий. Мельком взглянув на карточку, брошенную Джудит обратно на поднос, я отметила, что это, собственно, даже не визитная карточка, а клочок бумаги с написанным от руки именем мистера Уикера. Час от часу не легче! Мистер Уикер, строго говоря, не был джентльменом – тем более из тех, что бывают в этом доме с визитами в обычных обстоятельствах.

Я сделала, что могла, чтобы выиграть время.

– Прошу прощения. Мистер Уикер – ассистент эрла Хилфордского, которого вы, конечно, помните: это он организовал экспедицию в Выштрану, – и теперь организовывал эриганскую, хотя состояние здоровья не позволяло ему сопутствовать нам. Но ради каких невероятно спешных дел лорд Хилфорд мог отправить мистера Уикера за мной в дом брата? – Мне следует поговорить с ним, но беспокоить этим вас ни к чему. Я уезжаю.

Вскинутая рука матери остановила меня прежде, чем я успела подняться с кресла.

– Не стоит, не стоит. Думаю, мы все с большим интересом послушаем, что скажет этот… мистер Уикер.

– В самом деле, – слабым голосом сказала Джудит, повинуясь невысказанному приказу, кроющемуся в словах матери. – Пришлите его к нам, Ландуин.

Дворецкий с поклоном удалился. Судя по расторопности, с коей появился мистер Уикер, он рванулся вперед в тот же миг, как его пригласили войти; в каждом его движении чувствовались волнение и тревога. Однако он уже давно изо всех сил старался улучшить манеры, усвоенные с детства, и потому прежде всего представился Джудит.

– Доброе утро, миссис Эндмор. Я – Томас Уикер. Простите, что беспокою вас, но у меня срочное сообщение для миссис Кэмхерст. Должно быть, мы с ней разминулись по дороге: я приехал к ней вскоре после того, как она выехала из дому. А новости, боюсь, настолько плачевны, что не могут ждать. Мне сказали, она отправилась с визитом к вам.

Услышав его отрывистую, не слишком внятную речь, я изо всех сил стиснула кулаки, охваченная самыми дурными предчувствиями. Между тем мистер Уикер, как и подобает, смотрел только на Джудит – разве что коротко кивнул в мою сторону, когда произнес мое имя, и я помимо собственной воли переглянулась с матерью.

Увиденное в ее глазах повергло меня в изумление. «Мы все с большим интересом послушаем, что скажет этот мистер Уикер…» Да она думала, что он – мой любовник! Возможно, я несколько преувеличивала, но на лице матери было именно такое выражение, точно она со всем вниманием приглядывалась к нам в поисках признаков нашей непристойной связи, но осталась ни с чем.

Так и должно было случиться. Пусть мы с мистером Уикером и не были больше на ножах, как в Выштране, но романтических чувств к нему я питала не больше, чем он ко мне. Наши отношения были чисто деловыми.

Мне очень хотелось в самых недвусмысленных выражениях дать матери отповедь за подобные мысли, но я воздержалась. Не столько из-за совершенной недопустимости подобных разговоров на людях, сколько из-за того, что вспомнила: нас с мистером Уикером связывают не только вопросы эриганской экспедиции, но и еще одно дело.

К счастью, прежде, чем я успела забыть о рамках приличий и разразиться вопросами, Джудит жестом пригласила мистера Уикера продолжать.

– Разумеется, мистер Уикер. Или ваше сообщение – не для посторонних ушей?

Помня о подозрениях матери, я не согласилась бы выслушать его новости наедине даже за сто соверенов.

– Прошу вас, – сказала я. – Что произошло?

Мистер Уикер испустил долгий вздох, и все напряжение оставило его. Он разом обмяк, плечи его поникли.

– Вторжение со взломом. К Кемблу.

– К Кемблу… о, нет, – мои плечи тоже поникли, точно так же, как и его. – Что уничтожено? Или…

Мистер Уикер мрачно кивнул.

– Украдено. Его записи.

Не уничтожение, но кража… Кто-то узнал, чем занимается Кембл, и решил украсть результаты его работы, чтобы воспользоваться ими самому.