Любовь зла – полюбишь и мажора

– Что?

– Давай мыслить трезво, это просто смешно. Чем я тебе тут могу помочь?

– Если бы захотел – помог бы. В таких заведениях всегда рук не хватает. Вы посмотрите, сколько детей. И на них – всего пара взрослых. Я уже не говорю о хозяйстве…

– О хозяйстве и говорить нечего. Я в жизни ни одной розетки не прикрутил, ни одного крючка не повесил.

– Вам есть, чем гордиться.

– Да не горжусь я! Просто предлагаю взаимовыгодное сотрудничество. Нужен вам мужик с руками? Я вызову, оплачу. Розетки эти купить сначала надо? Я куплю. Ну, то есть, дам денег тому мужику – он купит.

– Думаю, ваш отец не этого от вас хотел. Деньгами сорить вы и так умеете.

Тут меня поразила догадка: девчонка хочет, чтобы я здесь остался и ей помогал физически!

– Признавайся, ты запала на меня! – произнёс я уверенно, чтобы она не стала отпираться.

Настя рассмеялась, но в то же время покраснела:

– Чтоо?! Я? Запала на ВАС?! Боже, вот это самомнение…

– Да ладно, не смущайся, мне не впервой.

Настя скептически покачала головой:

– Неужели вы серьёзно?

Я скрестил руки на груди и устаивлся на неё своим фирменным давящим взглядом. Девушка молчала некоторое время, а потом вдруг выдала:

– Вы самый пустой и никчёмный человек из всех, кого я знаю.

– Ты совсем охренела, уродина? – не выдержал я и взорвался: – Мышь серая, моль бледная, рыбина замороженная!

В моём представлении, для девушки нет хуже оскорбления, чем негативные высказывания о её внешности. Но Настя лишь поджала губы, а потом ответила, и голос её ничуть не дрожал:

– Если я захочу, то стану красивой за один час, а вам и года не хватит, чтобы хоть немного вырасти в моих глазах. Глупый, бесчувственный, бесполезный прожигатель жизни!

Она встала и убежала куда-то во внутренние помещения, из которых особо воняло хлоркой, но я и без того не стал бы её преследовать. Оставшись на месте, я пытался понять, насколько справедливы её слова.

Глава 5. Не так безнадёжен

Настя

Я забилась в угол подсобки, где мыли посуду, и согнувшись в три погибели, беззвучно разревелась. Глупости это всё, совершенно неважные глупости, да и судьи кто? Сама же только что заявила – никчёмный пустой глупец! А всё равно обидно до слёз, до боли в грудной клетке, и сердце таким камнем сдавило, будто у меня инфаркт, хотя я никогда на здоровье не жаловалась. Хочется обвинить во всём этого самовлюблённого павлина, но я привыкла трезво смотреть правде в лицо: чего ещё было ожидать от подобного экземпляра после отвешанных мной "комплиментов"? И всё-таки отчего-то ужасно больно. Это странно, я ведь всегда больше ценила в людях внутренние качества, чем наружные – так какая мне разница, что Ярослав думает о моей внешности? Сам-то он, кстати, тоже вовсе не образец привлекательности. Эта модная причёска с выбритыми висками и длинной чёлкой ни капельки мне не нравится. Лицо Мелехина тоже не кажется симпатичным – простое среднерусское лицо. Нос не картошкой, но, возможно, это вопрос времени – у папочки-то всё как положено, только замени костюм с галстуком на рабочую робу – и выйдет заправский пролетарий. Фигура… ну ладно, фигура, пожалуй, ничего: высокий, стройный и даже следы занятий спортом наблюдаются. Не качок, но плечи широкие, а талия узкая и осанка что надо. Но не по фигуре же о человеке судить!

Вот у нас в классе Полина Можаева была настоящей королевой красоты. Высокая, но не каланча, стройная до хрупкости и при этом с не по годам развитой грудью. В коридорах школы мальчишки так на неё заглядывались, что натыкались на стены и углы, а Полина ни на кого не обращала внимания: мечтала уехать в город и стать моделью. Ничего не вышло, но это другая история, а сказать я хотела про её характер – стерва, каких поискать. Вредная, склочная, злопамятная… Даже мне от неё доставалось, хотя я всегда была тише воды, ниже травы. Но – не дала списать, не пошла со всеми уроки прогуливать после медосмотра – и всё, я враг. Впрочем, притесняли не сильно – неинтересная была.

Нянечка обнаружила меня через пару минут, принялась кудахтать, успокаивать. Это была очень большая и добрая женщина. Она дала мне стакан с водой, потом помогла умыться. Благодаря её поддержке, я окончательно пришла в себя и смогла выйти обратно в группу, наплевав на то, как выгляжу: покрасневшее лицо, опухшие глаза. Без разницы, что он подумает. Пусть катится ко всем чертям!

Я обнаружила своего неприятного подопечного… на коврике возле шкафов с игрушками. Он пытался втереться в доверие к моим малышам и активно изображал увлечённую игру. Они посматривали с интересом, но подойти и включиться опасались.

– Ярослав Дмитриевич! – позвала я его и поманила жестом.

Вопреки моим ожиданиям, молодой человек тут же подскочил и приблизился ко мне. Его взгляд внимательно скользил по моему лицу, отчего становилось неловко, но я не отвела глаз:

– Давайте сделаем, как вы просили, я согласна.

– О чём это ты? – нахмурился парень.

– Запишем сегодня несколько видео – и можете больше не являться.

– Во-первых, приходить мне всё равно придётся – на входе охранник будет фиксировать. А во-вторых, я передумал.

Я остолбенела.

– Что?! Почему?

Он пожал плечами:

– Хочу проверить, на что я способен.

О нет, только не это! Я ужасно перепугалась, потому что отчаянно не желала больше видеть этого человека рядом с собой, особенно ежедневно и подолгу.

– Может быть, вы проверите это где-то в другом месте?

– Ага, подставлюсь перед отцом, просто чтобы сделать тебе приятно!

Вот мерзавец… Я неприязненно скривилась.

– Слушай, Анастейша, я не собираюсь тебя доставать или ещё как-то портить жизнь. Извини, что сорвался и нагрубил, но ты тоже хороша… Предлагаю заключить договор о взаимном запрете на личные оскорбления, – и он протянул мне раскрытую широкую ладонь.

– Ладно, договорились, – кивнула я, но руку в неё не вложила. Не хочу к нему прикасаться. – Но вы уверены, что хотите провести месяц в этом "гадюшнике"?

– Вообще не уверен, но хочу попробовать. Вдруг зайдёт.

– Хорошо…

Я всё ещё сомневалась, но – куда деваться? Конечно, я не являюсь ни сотрудником детдома, ни представителем власти, который обязан подчиняться всяким там постановлениям и тянуть лямку, обеспечивая отбывание наказания этим неприятным юношей, однако ссориться с мэром или теми же блюстителями порядка – так себе затея, всё-таки учусь на бюджете в универе и живу в общаге. Да и без этого при желании можно испортить жизнь любому гражданину.

Поэтому я вздохнула и попросила Анну Ивановну позвать местного завхоза, чтобы он загрузил Ярослава какой-нибудь физической работой. Однако тут же выяснилось, что у Саныча сегодня "выходной" (это значит, что вчера был весёлый вечер), и он будет не раньше послезавтра, поэтому мне придётся придумывать задания самой.

Тем временем Ярослав пошёл в атаку: принялся ловить детей по всей комнате и пытаться взять их на руки. Малыши уворачивались и убегали, а когда ему наконец удалось схватить одного мальчика, то он расплакался и опИсал агрессору футболку.

– Пипец! – выругался Мелехин-младший. – Они чего дикие-то у вас такие?

– Это одинокие дети, – терпеливо объяснила я, показывая, как застирывать одежду в раковине.

Ярослав стоял рядом, голый по пояс, и я очень старательно отводила глаза от его обнажённого торса. Он не то чтобы поражал мускулистостью, но взгляд притягивал. Крупные, классических квадратных очертаний грудные мышцы, плоский пресс – без кубиков, но подтянутый, шевелящиеся от любого движения рук бицепсы… честно признаться, я такого вживую не видала никогда. У нас в деревне, конечно, ходила на речку купаться, но мальчишки там были сплошь тощие, непредставительные – на них даже смотреть не хотелось.