– Заткнись, дура! – повторил он уже без злости, но с раздражением. – Умолкни!
Парень отвернулся от Кристины, замершей на кожаном диване, к которому прилила часть ее оголенных ног. Пирс не спеша подошел к окну, отодвинул тяжелые шторы и подставил фото к льющейся из окна тонкой полоске света. На фоне солнечных лучей улыбка Виктории показалась ему ослепительной и поразила в самое… сердце… Но ведь сердца у него нет. Или есть? Голубые льдинки глаз прожигали даже сквозь его бронированную стену, которая сама выстроилась в ответ на неудовлетворенную жизнь, в которой не было места истинным чувствам. Будто девушка смотрела прямо на него, а не в бездушный объектив фотоаппарата. Молчание затягивалось, и Пирс продолжал, как пригвожденный к полу, стоять без движения. Он находился в оцепенении. Что его так зацепило? Волосы цвета молочного шоколада, небрежно свисающие с ее плеч? Мышиное платье, которое прикрывало практически все тело девушки, кроме предплечий и шеи? Не подведенные карандашом глаза? Именно… Бездонные голубые туманные глаза на пол лица…