Тебе, мой сын. Роман-завещание

То, что о Мариам Ибрагимовой сейчас пишу я, не случайность, а закономерность. Нас разделяет поколение, но я такая же дочь дагестанского народа, лачка, имеющая в роду русские корни. Моя бабушка из семьи разночинцев, которые в начале века составляли основную массу обедневших, но образованных мелкопоместных дворян. Она воспитала меня в духе любви к русской литературе, оказав тем самым огромное влияние на формирование моей личности. Волею судьбы я всю жизнь прожила вдали от своей этнической родины, вышла замуж за русского флотского офицера, из старинного, славного своими военачальниками рода.

Но я всегда несла в себе неистребимый дух и менталитет кавказской женщины.

Эти страницы – точка встречи, зов крови, дань уважения моей соотечественнице. В них чувство гордости за поколения мужественных, красивых и достойных предков, преклонение перед нашей «Шамбалой» и «Меккой» – малой, прекрасной, сияющей родиной – Казикумухом.

Человек, пишущий об истории, становится связующей нитью времён. Всё его существование, пребывание на этой земле проходит сначала в создании идеи, а затем в её осуществлении. К нему приходит осознание собственной миссии, которую он выполняет вопреки всему. В итоге, уже независимо от человека, он становится сам частичкой истории, воплощаясь в своих произведениях.

Таким воплощением стало издание сыном Мариам Собрания сочинений, которое сразу ставит её в разряд классиков, а следовательно, узаконивает память о ней, обручает с Вечностью.

На Кавказе говорят: «Мужчина за свою жизнь только в трёх случаях может преклонить колено: чтобы напиться воды из родника своей родины, сорвать цветок для любимой и поцеловать руку матери».

Это коленопреклонение перед памятью своей матери даёт право Рустаму Ибрагимову оставаться истинным кавказцем, мужчиной, чей сыновний долг по сохранению собственного наследия выполнен сполна.

Пока нас помнят – мы живём! Блестящая судьба, блестящая биография, равная награда!

Народ, дающий миру не только великих сыновей, но и дочерей, прокладывает себе путь в бессмертие.

Блаженны небеса, рождающие звёзды, благословенны люди, чей талант, мастерство и умение подтверждают великое предназначение человека.

Не творя кумира из Мариам Ибрагимовой, мы вместе с её потомками склоняем головы перед её светлой памятью.

Тебе, мой сын

Роман-завещание

Эта летопись, из тайников памяти извлечённая, языком правды гласящая, ни имён, ни деяний не щадящая – в назидание!

Слово автора

На закате дней, когда человек осознаёт, что часовая стрелка жизни завершает свой круг, его начинают одолевать грустные мысли. При этом пройденный путь видится яснее, чем тот, по которому он с трудом плетётся сегодня.

Перед взором, воскрешённые памятью, бесконечной скорбной чередой движутся образы людей, навсегда унесённые течением времени. Жизнь каждого из них – длинная или оборванная история, достойная либо подражания, либо презрения.

Одни стремились к самосознанию и совершенствованию себя и окружающих. Время относило их к простым смертным, но именно они своим скромным примером учили великим житейским мудростям – честности, справедливости, доброте, долготерпению и, особенно, трудолюбию: ведь на том свете Бог прежде всего смотрит на руки вновь преставленного. И если они не натружены – место грешному в аду.

Другие, возведённые в ранг хозяев жизни, презрев стыд и страх перед судом Всевышнего, пеклись не о благе людей, а о своём благе.

Оценивая прошлое, я вовсе не хочу умалить всё прогрессивное, или, как говорят, «современное», что вывело меня на путь знаний и достойной человека жизни. И всё же порой бываю не в силах избавиться от тоски по порядку – для кого-то примитивному, а для меня такому естественному и потому прекрасному в своей первозданной простоте, заведённому моими предками. Поэтому с уверенностью могу сказать: основа основ жизни была, есть и будет крепкая семья.

Обращение к истории свидетельствует: семьи образовали род, несколько родов – племя, союз племён – народ. Такое восхождение человечества немыслимо без опыта старших и воспитания младших в семье. В этом отношении семью можно назвать первым и лучшим воспитателем ребёнка.

И дело не в «дипломированной образованности» родителей, а в благородстве, искренности, правдивости их мыслей, слов и поступков.

В каждой нормальной семье, в дружном роду помимо традиционной сплочённости существует неписаный «закон крови», проявляющийся в пробуждении великого чувства сохранения потомства, преданности и взаимной любви, готовности прийти на помощь, прикрыть собой другого. Все эти чувства, хотя и в разной степени, проявляются в воспитанном человеке «с корнями» и по отношению к друзьям, и к посторонним людям, принося радость самому и пробуждая чувство благодарности у способного понять и оценить подобный закон.

Велико воспитательное значение даже самой малой, или, как принято говорить, неполной, семьи: одного отца, одинокой матери, если они преданы детям, ребёнку, уделяют их воспитанию время, берегут от влияния улицы, безнадзорных, распущенных сверстников из неблагополучных семей (хотя и у непутёвых родителей бывают умные дети, обречённые на страдания из-за того, что им не удаётся воспитать своих опустившихся предков), нередко бросающих открытый вызов законности и правопорядку.

Придавая хорошей семье, благородному роду вполне конкретное значение в становлении человека, я вовсе не хочу утверждать, что из детей, лишённых в силу несчастного случая родительских забот, не могут вырасти одарённые и порядочные во всех отношениях люди.

Я верю в силу генов, то есть в породу людей. И не зря раньше родители, подбирая для своих потомков невест и женихов, прежде всего интересовались их родословной – не столько в смысле материального достатка, сколько человеческих достоинств. Проверяли до седьмого колена – не было ли юродивых, разбойников, мошенников, злодеев, запятнавших род. Да и в наше время законами предусмотрено расторжение брака в случае выявления у одного из супругов наследственной отягощённости, шизофрении и прочих психических заболеваний.

Когда-то на Руси наряду с религиозными предписаниями существовал светский свод правил поведения – Домострой. Воспитание по нормам Домостроя вносило порядок в семейный быт, дисциплинировало каждого, а это, в свою очередь, воспитывало и прививало уважение к нормам и законам государства. Честными родителями гордятся дети. Прославленными предками похваляются потомки. Всякий уважающий себя человек знает свою родословную.

Слово «род» – значимое слово. Его корень лежит в основе таких ценностных понятий, как «родители», «родня», «родить», «Родина».

Итак, мой первый совет тебе, сын, – множить и крепить семью. Хорошая семья – самая надёжная опора до конца дней. От того, как ты воспитаешь своих детей, будут зависеть твои радости и огорчения. Разумные родители должны вести себя всюду так, чтобы не уронить свой авторитет, не унизить достоинство. Дорожащие честью, совестью отцы и матери обязаны жить так, чтобы детям и внукам не было стыдно за них.

Может, тебе покажутся наивными и смешными в век всякого прогресса мои матри-  и патриархальные взгляды на семейную организацию. Но если бы зависело от меня, я бы вернула Домострой с его ответственностью и отчётностью родителей в старости перед своими детьми. Пусть это не нужно другим, но детям и внукам может послужить – если не наставлением, то хотя бы семейной памяткой.

Вот тебе мой семейный отчёт, который я начинаю с родословной.

Прямые потомки рода

Спасибо Господу, что пылинкой высеял меня на эту землю.

    Виктор Астафьев

Бабушка моя по материнской линии – Елена Васильевна – происходила из старинного дворянского рода Пущиных. А род Пущиных на Руси был один. У Ивана Ивановича Пущина, адмирала императрицы Екатерины Великой, было два сына: Иван и Михаил. Иван, кстати, друг Александра Пушкина, был бездетным. У Михаила же семья была многодетная.

Оба брата – декабристы. Только Иван – член Северного (в Петербурге), а Михаил – Южного (на Украине) общества декабристов. Именно Михаил после поражения восстания в начале 1826 года был сослан на Кавказ. Разобраться до конца в генеалогической ветви этого рода мне не удалось потому, что слишком поздно заинтересовалась ею: мама была отягощена старческим склерозом, а последний отпрыск рода – Иван Иванович Пущин, проживавший на Кубани в станице Уманской, начисто пропил память, из его отрывочных сведений толком ничего понять было нельзя. Помехой в распутывании этого родословного клубка было и то, что в каждом поколении Пущиных встречались наречённые именами Иван, Василий, Леонтий. Даже моя бабушка Елена сочла обязательным именно так назвать трёх своих сыновей, а дочерям дала имена Прасковья, Елизавета, Александра.

О своих родичах Пущиных мама стала вспоминать и рассказывать с затаённой грустью после выхода в свет книги Марии Марич о декабристах «Северное сияние». От мамы стало известно, что происходит она из древнего рода Василия Пущина. Её дед, а мой прадед Василий Васильевич Пущин был женат на мещанке Пачинцевой. Прабабушка была глубоко религиозной, смиренной и беспредельно доброй старушкой, в то время как прадед Василий не благоволил церкви и не соблюдал никаких церковных обрядов. Видимо, это было связано с тем, что в своё время декабристов отлучили от церкви и долгое время предавали анафеме.

У прадеда Василия было пятеро сыновей – Иван, Василий, Леонтий, Исай и, кажется, Егор – и две дочери: одну звали Еленой, имя другой я забыла. Жили в Ейске вместе с другими родственниками из Пущиных. Одна даже была замужем за местным миллионером Козловым. Сестра бабушки Елены была старой девой. Мастерица-белошвейка, она обшивала ейских богачей, в том числе и миллионершу Козлову. Готовые швейные изделия относила моя мама, за что получала от богатой родственницы подарки – ношеные вещи бездетной ейской модницы, которые бабушка Лена перешивала моей маме Прасковье и младшим дочерям – Елизавете и Александре.

У женской половины семьи Василия Пущина житейские дела складывались лучше мужской. Какие ни есть, а всё-таки дворянки, на которых женились богатые купцы и зажиточные казаки. Так, моя бабушка Елена Васильевна была выдана замуж за сына богатых хуторян Гаврей, имевших в Ейске особняк, в котором властвовала казачка Гавричиха. Её родители переселились на Кубань из Запорожья после того, как побывали где-то на Туретчине.

Мой дед Пётр, в отличие от своей суровой матери, был человеком смиренным, трудолюбивым и совсем не употреблял хмельного. Перед тем как обвенчать своего сына с девицей Пущиной, строптивая Гавричиха подкупила священника, попросив, чтобы он, совершая обряд венчания, не объявлял фамилию невесты. И святой отец ограничился, назвав подвенечную рабу Божью девицей Еленой Васильевной.

Хуже складывались дела у сыновей Василия Пущина. Особого образования дать им родители не смогли. Не возвысились они и в чинах на армейской службе, по-скольку были в ответе за мятежных, восставших против царя отцов. Жениться не по любви, с расчётом, не позволяла дворянская гордость. Обречь на жалкое существование любимую не позволяла совесть. Не унижались они и перед породнённым миллионером Козловым. В роду Пущиных знали, что бездетный богач частенько утешается ласками любовницы. В субботние вечера, когда Козлов, гордо восседая на мягком сиденье пролётки, направлялся к дому любовницы, оскорблённые за свой род Иван, Василий, Леонтий и Исай выскакивали из засады, хватали за уздцы бешеных рысаков, останавливали пролётку и, молча взирая на миллионера, держали коней до тех пор, пока хозяин не протягивал им подписанный банковский чек.

Ещё мама рассказывала, как её дядька Леонтий, работавший приказчиком у одного известного ейского купца, угодил в каталажку за то, что надавал хозяину пощёчин. А было всё так.

В осеннюю страду, когда купцы – владельцы пароходов и барж – скупали у казаков-хлеборобов зерно, в Ейск стекались толпы рабочих из голодных губерний России. Они нанимались грузчиками на ссыпку зерна. Нанимал их и купец, у которого работал Леонтий. Поздней осенью, когда пришло время расплачиваться с наемными работниками, купец решил обсчитать их. Возник скандал. Рабочие обратились к приказчику как к свидетелю, который присутствовал при устном заключении договора и мог подтвердить его условия. Леонтий, как и подобает истинному рыцарю, подтвердил правду. Возмущённый купец обложил приказчика матом. Тогда Леонтий отхлестал купца по щекам, за что и угодил на шесть месяцев в местную тюрьму. Передачи арестованному дядьке носила старшая дочь Василия Паша, моя мама.

В раннее утро первого дня Пасхи, подходя к тюрьме, она увидела большую, громко суетящуюся толпу. В те времена в церковные праздники люди приходили с подношениями к тюрьмам, приютам, больницам. Девочка подумала, что и эта толпа собралась с божьей милостыней для арестантов. Но, увидев людей в жандармской форме вокруг тюремных заборов, поняла, что случилось что-то серьёзное. Как оказалось, в то раннее утро из камеры смертников исчез террорист-революционер.

Лишь через много лет, когда участник Первой мировой войны 1914 года, а затем красноармеец Леонтий, прижатый со своим отрядом к Азовскому лиману, был смертельно ранен и утонул, – только тогда бабушка рассказала, что в то давнее пасхальное утро, когда мама понесла передачу дяде в тюрьму, именно Леонтий спас приговорённого к смерти революционера. Дело в том, что по существующим тогда правилам краткосрочные арестанты использовались внутри тюрьмы как рабочие: мели и поливали двор, убирали в коридорах, в холодное время растапливали печи, потом очищали их от золы. Собранную из всех печей золу ссыпали в огромные деревянные корыта-носилки.

Подобрав ключи от камеры смертника, Леонтий с несколькими краткосрочниками отомкнули двери одиночки, быстро уложили смертника в корыто, прикрыли золой и, заперев камеру, вынесли во двор. Здесь, как обычно, в сопровождении вооружённого охранника вышли за ворота к оврагу, куда сбрасывали мусор и золу Опрокинув носилки у самого края, они спокойно вернулись в обитель лишённых свободы. Когда поднялась тревога, беглец был уже далеко. Оказывается, его побег был продуман до мелочей. Где-то у перелеска, рядом с оврагом, осуждённого ждали товарищи с одеждой и осёдланными конями.

Перед началом Первой мировой войны мамины родители переехали из Ейска в станицу Челбасскую. К тому времени братья мамы Василий, Иван и Леонтий окончили ремесленное училище и открыли мастерскую краснодеревщиков. Выстроив своими силами добротный дом, обставили его мебелью, изготовленной из редких сортов дерева и отделанной тонко выточенными на специальных станках деревянными украшениями. Гаври стали уважаемыми людьми в станице. Сыновья-умельцы не только изготовляли отличную мебель на заказ, но и мастерили гармошки, на которых сами недурно играли.

Бабушку Елену Васильевну, женщину гордую, с независимым характером, не жаловал в станице только один поп. Надо сказать, что и она не кланялась ему в ноги. Более того, мама рассказывала, как однажды Елена Васильевна встретила на улице бедную казачку, которая шла со стороны церкви и горько рыдала, неся что-то на руках.

– Ксюша, ты что это? – заволновалась Елена Васильевна.

Запинаясь, сквозь слёзы и рыдания женщина сказала, глядя на ношу: