От Лукова с любовью

– Один раз, и не последний.

Я хлопала глазами. Я знала это. Я не ожидала ничего другого.

Но…

Тем не менее это он не удержал меня.

Иван поморгал глазами:

– Я сделал это не специально. – Да, я не слишком верила ему, и он, должно быть, ожидал этого, потому что покачал головой, и тонкие ноздри на его идеально прямом носу затрепетали, когда он повторил свои слова: – Не специально.

Я промолчала.

– Я не собираюсь рисковать, доставляя тебе страдания, – попытался произнести он до того, как его щеки напряглись. – Пока ты остаешься моей партнершей.

– Это и вправду утешает.

У него дернулась щека.

– Я достаточно доверяю тебе, – солгала, солгала, солгала я, слегка прикасаясь к шее. – Просто я не привыкла к тому, как ты выполняешь поддержку, вот и все. И было сложно поверить тому, кого я много лет называла уродом, но…

Водя кончиком языка по внутренней поверхности щеки, он прищурил свои леденистые голубые глаза, глядя на меня. Черт возьми, неужели он всегда должен оставаться безупречным?

– Ты – неисправимая лгунья, ты знаешь об этом? – спросил он.

– Ты сам мерзкий лгун, – ответила я, не сумев удержаться.

Он покачал головой, и я не заметила, чтобы шевельнулся хотя бы один из его черных как смоль волосков.

– Ты сказала, что приложишь все силы к тому, чтобы мы смогли победить, не так ли?

Я медленно кивнула.

Он вскинул брови:

– Значит, если я говорю тебе, что ты не права, ты должна согласиться с этим.

О боже.

– Прошел всего один день, и я сказала тебе, что ты ошибаешься. Ты странно располагаешь руки.

– Я не странно располагаю руки.

– Странно, – повторила я.

Он моргнул:

– Никто никогда не жаловался.

Я моргнула:

– Вероятно, никто не осмелился жаловаться, – сказала я. – Я привыкну. Я уверена, то, что ты все делаешь правильно…

– Да. Не хочешь по пути к выходу зайти и взглянуть на трофеи в витрине? – спросил кретин.

Выдохнув, я встряхнула запястье… потому что оно слегка побаливало, но не от того, что мне захотелось ударить его. Нет.

– Ты любуешься ими каждый день на выходе и на входе? Каждое воскресенье полируешь их? Прикасаешься к ним губами?

Иван открыл, а потом закрыл рот.

Я улыбнулась:

– Я привыкну.

Он моргнул:

– Проблема не в том, что ты привыкнешь. Ты не доверяешь мне. Я чувствую это.

– Я верю, что ты уронил меня не нарочно, – медленно проговорила я, недовольная тем, куда завел нас наш разговор. – Мне кажется, тебе нужно постараться понять это как можно скорее. Ведь ты не хотел бы тратить время попусту.

– Ты очень догадлива, – лениво произнес Иван, отчего я мгновенно выпрямилась.

– Слушай, Сатана, почему ты ожидаешь, что я стану доверять тебе после шести часов тренировки? – выпалила я, не успев остановиться вовремя.

На его лице появилась странная, довольная улыбка, которую я видела только тогда, когда мы препирались.

– Я знал это.

– Ты очень догадлив. Я знаю, что ты не собираешься ронять меня специально, но что ты хочешь от меня? Мы не нравимся друг другу. Я постоянно жду, что ты не углядишь за мной, в чем бы я ни убеждала себя.

Его бровь поползла вверх, и мимо меня не прошло, что он не возразил против того, что мы не нравимся друг другу. Придурок.

– Нам нужно доверять друг другу. Ли думает, что за год сработаемся, и я знаю, что смогу за год сработаться с тобой…

Я закатила глаза, потому что была совершенно уверена в том, что он думал, что за это время он сможет сделать все, что угодно, или справиться с чем угодно.

Ладно, может быть, я думала то же самое о самой себе, но это было совсем другое дело. Я не вела себя без всякой причины как самодовольная дура, причем только по отношению к одному человеку.

– …но нам нужно покончить с этим, и сделать это нужно быстро. Ты сомневаешься, потому что не веришь мне из-за того идиота, с которым каталась до меня, так что же ты хочешь от меня? Или что тебе нужно от меня для того, чтобы мы добились цели?

На этот раз пришел мой черед хлопать глазами, потому что кто, черт побери, был этот человек? Что тебе нужно от меня? Что за фигня? И почему он ругал Пола?

Должно быть, по моему лицу было понятно, что он застал меня врасплох, потому что он вздохнул:

– У меня нет времени.

О господи.