Твоя Мари. Неубиваемая

– А я вот уснуть не могу. Не хочу оставлять тебя.

Завтра ему нужно улететь на несколько дней в один из сибирских городов, я об этом забыла совершенно, а он вот сидит и думает.

Выбираюсь из постели, подхожу к Олегу и обнимаю его:

– Ну, что ты… я ведь не маленькая и не первый раз здесь. Все будет хорошо. Ты должен заниматься делами, Олег, потому что за тебя никто этого не сделает. Ты не можешь вечно откладывать все из-за меня. Слетаешь, решишь вопросы, вернешься – куда я денусь-то?

Он гладит меня по волосам и рассеянно смотрит в окно:

– В этом городе может произойти все, что угодно.

– Не со мной, – произношу я твердо. – Больше – не со мной, я обещаю.

Олег грустно улыбается, треплет мои волосы и гасит в пепельнице окурок:

– Все, Мари, пойдем немного подремлем, тебе тоже скоро вставать.

Эти две недели оказались абсолютным счастьем, и даже курс «химии» не смог этого нарушить. Олег отсутствует три дня, звонит мне по нескольку раз и все время сокрушается, что я осталась одна, хоть он и обещал, что будет рядом.

– Ну, что ты мог поделать? Это работа. Ничего, я справляюсь, не волнуйся.

– Я прилечу завтра первым возможным рейсом, – обещает он. – Продержишься?

– Ты шутишь? До этого же как-то справлялась.

– Мари, я не хочу знать, что было до этого.

– Все, молчу.

– Виделись?

– Да. Недолго и очень бестолково.

– Боюсь догадаться.

– Олег… ты меня разочаровываешь. Такое впечатление, что ты не уверен в себе, – говорю раздраженно, вытряхивая из пачки очередную сигарету. -Это ведь ты говорил – я знал, что ты вернешься. Я вернулась, все закончилось.

– Не обращай внимания, Мари, я тут совсем головой поехал – все валится. Не думал, что возникнет столько проблем с этим контрактом, уже не рад, что связался. Вот и дергаюсь уже по любому поводу, даже если его и нет вовсе.

– Ты запомни – я отрезаю обычно резко. Меня можно долго изводить, дергать за нитки, манипулировать – ну, вот как она это делает. Но в одно утро я открываю глаза – и все. На меня больше не действуют ни слезы, ни претензии, ни упреки. Я просто становлюсь внутри свободна от человека и его проблем. Да – могу общаться, но близко уже никогда не подпущу. Она давно уже ничего обо мне не знает. Совсем ничего, понимаешь? Но пока это еще больно – когда человек, бывший тебе близким, перестает знать о тебе хоть что-то глубже, чем остальные. Но я это переживу, ты ведь знаешь.

– Все, малыш, не развивай, я слышу слезы в голосе, – прерывает Олег. – Не хочу, чтобы ты плакала.

– А я не буду.

– Как у вас погода?

– Не поверишь – тут все снегом завалило, нехилый такой апрель, да?

За ночь действительно выпал снег, его столько, как даже у нас в Сибири в этом году не было – утром я едва добралась через двор до такси, проваливаясь в сугробы выше щиколотки. К вечеру эта радость начала таять, и стало еще хуже – под верхней коркой образовались лужи, глубину которых оценить взглядом оказалось совершенно невозможно. В результате я провалилась в такую лужу, зачерпнув полные ботинки и вымочив джинсы до колена.

– Ты смотри там, скользко, наверное?

– Я никуда не хожу, заказала продукты в доставке.

– Ладно, малыш, мне пора, – с сожалением произносит Олег. – Договорился поужинать с партнером.

– Ну, приятного вечера тебе.

Кладу трубку и еще долго сижу на подоконнике, рассеянно глядя на реку под окном.

Назавтра, с трудом опять добравшись до такси, еду в больницу. От капельницы становится дурновато, я долго сижу в холле больницы, не в состоянии даже вызвать такси, и вдруг – о, чудо! – в холл буквально вбегает Олег с дорожным саквояжем в руке и озирается по сторонам. Вяло машу ему рукой, и он, с облегчением выдохнув, устремляется ко мне:

– Слава богу, успел!

– Ты чего домой-то не поехал?

– Смотрю, я тут нужнее, – усмехается он. – Давно сидишь?

– Минут двадцать.

– Ничего, пойдем на улицу, подышишь, будет полегче.

Он помогает мне подняться и выводит на крыльцо. Светит яркое солнце, кругом звук капели – тают сугробы на крышах, то и дело с шумом съезжают целые кучи.

– Тут аккуратнее надо, – замечает Олег. – Такая и убьет запросто.

Мы доходим до торгового центра у станции метро, Олег предлагает отдохнуть, но я отказываюсь – если сейчас сяду еще где-то, то все, могу уже не встать. Лучше домой, в кровать.

– Ты так и не сказал, удалось ли вопрос решить.

Я лежу на кровати в пижаме и теплых гетрах, Олег возится у плиты – квартира-студия, для кухни выделен небольшой участок, кровать спрятана за встроенный шкаф, но человек с габаритами Олега, конечно, тут не спрячется.

– Не бери в голову, малыш, все хорошо там. Зато теперь смогу сосредоточиться на тебе.

– Вот это меня и пугает, – я переворачиваюсь на живот и обнимаю подушку.

– Сейчас есть будем. Ты, конечно, не хочешь, но будешь.

– Ты меня тут насмерть задоминируешь, я чувствую. Это была не такая уж хорошая идея – просить тебя лететь со мной.

– Ну, летел я не с тобой. Но то, что я здесь, меня лично радует. Ты ведь не представляешь, как я живу те две недели, что тебя не бывает, – он ловко накрывает на стол, расставляет тарелки, стаканы, достает из холодильника большую салатницу. – У меня минуты спокойной не бывает, потому что я прекрасно понимаю – ты тут не ешь, не спишь, все время плачешь и отвратительно себя чувствуешь.

– Иногда мне необходимо так пожить.

– Перестань, Мари. Так жить нельзя. Тебе нужен максимум положительных эмоций, это я тебе как специалист говорю.

– Я тебя умоляю… специалистов хватает и без тебя, а вот…