Твоя Мари. Неубиваемая

– Мари, – жестко говорит он тоном, не предполагающим никаких возражений, – я еду с работы, буду у тебя через полчаса, собери вещи.

– Я…

– Я все сказал, – отрезает Олег и сбрасывает звонок.

Приходится подчиниться. Я стою над распахнутым нутром дорожного саквояжа, больше похожим на разинутую пасть, и никак не могу решить, что нужно взять с собой. Пока в саквояже только небольшой кофр с бельем и косметичка, а я тупо смотрю на свободное место и не понимаю, чем его заполнить.

Олег звонит в домофон, отвлекая меня от созерцания полупустого саквояжного чрева.

– Ну, ты готова? – спрашивает, входя в квартиру, но по моему растерянному виду понимает, что вряд ли. – Так, понятно. Я сам, – отстраняет меня с дороги, идет в спальню и распахивает шкаф.

Я наблюдаю за ним безо всякого интереса, меня даже не смущает, что он небрежно перебирает вешалки и одежду на полках. Спортивный костюм, пара футболок, джинсы, свитер… Еще одни джинсы, футболка и толстовка с капюшоном протягиваются мне:

– Одевайся.

Я послушно беру вещи и даже не спрашиваю, куда и на сколько он меня увозит. Сейчас я, похоже, идеальная нижняя – не задаю вопросов, не возражаю, молча выполняю приказания… Но у Олега, конечно, мое состояние радости не вызывает, скорее, наоборот.

Он подхватывает саквояж и сумку с ноутбуком, кидает в нее еще книжку с тумбочки – в ней торчит закладка, значит, именно ее я сейчас читаю, – и подталкивает меня к выходу из комнаты:

– Все, поехали. Сейчас ко мне заскочим, я тоже вещи возьму, и готово.

Я послушно следую за ним, закрываю входную дверь на два замка, ключи как-то машинально протягиваю Олегу, и тот, взглянув удивленно, убирает их в карман:

– Даже не спросишь, куда я тебя везу?

– Нет. Мне все равно, только бы подальше отсюда.

Свободной рукой Олег притягивает меня к себе, крепко обнимает и целует в макушку:

– Ничего не бойся, Мари, я с тобой. Мы переживем это в очередной раз, что делать.

Я молчу. Внутри, если честно, мне ужасно – ну, почему он должен переживать это со мной? Почему должен бросать все и крепко держать меня в руках, чтобы не выскользнула, не натворила глупостей, которые потом будет не исправить? Почему он взваливает это на себя, зачем?

– Затем, что ты моя, – раздается над головой, и я вздрагиваю:

– Что?!

– Ты спросила, зачем я взваливаю это на себя – я ответил.

Да не спрашивала я, просто вырвалось, видимо…

Машина припаркована прямо у подъезда, на улице такой ветрище, что это кстати – можно сразу нырнуть в салон. Олег кидает мой саквояж на заднее сиденье и садится за руль:

– Думаю, за сорок минут управимся, чтобы в пробках не стоять.

Время еще не пиковое, но уже через час все в городе встанет колом часа на три-четыре, потому, если мы собираемся куда-то выезжать, лучше поторопиться.

В квартиру к нему я не поднимаюсь, остаюсь в машине – нет сил шевелиться лишний раз, да и тошнит ужасно – последствия терапии. В кармане куртки всегда лежат эвкалиптовые леденцы, помогающие справляться с тошнотой, засовываю один в рот и жмурюсь невольно от резкого привкуса эфирного масла. С опаской смотрю на часы – не хватало еще наткнуться здесь на Дениса, возвращающегося с работы. Но вот уже из подъезда выходит Олег в кожаных штанах и косухе, закидывает в багажник свою сумку и пинает заднее колесо берцем.

– Не поедем в гараж, – изрекает он, садясь за руль. – Хотел «китайца» взять, да ладно, на этой сгоняем, ничего.

И я опять не интересуюсь, куда он собирается меня везти, потому что мне совершенно безразлично – главное, что он рядом, остальное я как-нибудь переживу.

Заезжаем в супермаркет на выезде из города, Олег вопросительно смотрит на меня, потом машет рукой и идет один – я не реагирую и не высказываю желания присоединиться. В таком состоянии мне вообще безразлична еда, так что никакого смысла бродить среди полок с продуктами нет, Олег это знает. Возвращается с тремя огромными пакетами, содержимое которых меня, понятно, тоже не интересует.

Через десять минут я понимаю, куда мы едем, но тоже не выказываю эмоций – Олег знает, что делает, и никогда это не будет что-то, могущее навредить мне еще сильнее, чем уже есть. Так что и дачу Дениса я как-нибудь переживу.

– Иди пока посиди на крыльце, я припаркуюсь и ворота закрою, – командует Олег, вытаскивая меня из машины.

Я не хочу сидеть на крыльце, затекли ноги и спина, надо бы пройтись. Бреду вверх по улице, отмечая про себя, что практически все дома пустуют – на неделе здесь почти не бывает дачников, подтянутся в пятницу. В поселке тихо, слышно, как в соснах переговариваются белки, и орет какая-то птица. По забору идет толстый серый кот, то и дело приседая на лапах и всматриваясь в пространство. Интересно, чей-то или бродячий? Хотя для бродячего слишком ухожен и раскормлен…

– Мари! – раздается издалека. – Ты где, Мари?

Разворачиваюсь и возвращаюсь к даче – Олег стоит в калитке уже закрытых ворот:

– Не уходила бы ты вот так, не предупредив.

– Ну, тут-то я не заблужусь.

– А кто тебя знает, – смеется он, притягивая меня к себе. – Смотри, как хорошо, тихо, нет никого… Поживем несколько дней.

– Тебе на работу.

– Я сам себе начальник. Буду нужен – позвонят, – отмахивается он, увлекая меня во двор и захлопывая за нашими спинами калитку. – Сейчас камины растопим, все нагреется…

– Пойду постель проветрю.

– Погоди, холодно. Посиди со мной.

Пожимаю плечами – он прав, нет смысла ворошить постель, пока дом не натоплен. Олег уже возится с дровами и растопкой, через пару минут камин в большой комнате уже горит, а мой Верхний идет на второй этаж. Я же начинаю разбирать пакеты. За зиму Денис успел провести, наконец, воду в кухню, и теперь не придется мыть посуду в тазике. Правда, нужно включить котел на веранде, чтобы вода нагрелась.

Возвращается Олег, одобрительно кивает головой, заметив, что я все разобрала и убрала:

– Ты, конечно, есть не хочешь?

– Почему? Съела бы что-то, – вяло произношу я, чтобы не навлечь на себя гнев Верхнего.

– Отлично! – радуется он. – Давай быстренько бутерброды сделаем, а ужин попозже приготовим.

Без всякого энтузиазма берусь за хлебцы и упаковку соленой семги, но Олег мягко забирает это у меня из рук и усаживает за стол к окну:

– Тут посиди, я сам сделаю.

Не спорю – в таком состоянии я могу задуматься и порезать руку, например, а кровь у меня останавливается плохо. Лучше пусть уж он сам, действительно. Олег быстро справляется с бутербродами, наливает чай и садится напротив меня:

– Ешь.

Приходится взять бутерброд.