Сама себе хозяйка

– Звали их как? Буйск – он далеко? Как я сюда попала?

– Как звали – это у отца спрашивай. Он тебя и привез. Он в Буйск часто ездит, у него там сестра родная живет. Далеко, почти уже на севере. А мы на юге, во владениях князей Озерских живем. Самый большой город тут – Белокаменск.

– Стало быть, тут про меня никто и не знает? – хладнокровно уточнила я. – Милка-дурочка, и на этом все?

– Да. По первости ты в деревню еще убегала, так что там тебя видели, а потом ничего, успокоилась.

– А лет мне сколько?

– Да почем я знаю? Старше меня, это точно, мне-то шестнадцать. Тебе, может, все двадцать уже, а может, ты Даринке ровесница.

– Хорошо. А магии у нас где-то где-то учат?

– В Белокаменске точно учат. В Буйске, знаю, школа есть, но она для мальчишек только, к тому же ты уже старая для школы. Вон наши целители на Север уехали, в университет. Там, говорят, самое лучшее образование. А берут туда всех, даже стариков и старушек, был бы дар хороший и деньги. С четырнадцати лет берут.

Я на миг задумалась, сколько лет Асуру. Нет, ну уж всяко больше пятнадцати! Он вполне взрослым выглядел. Не ребенок уж никак. А впрочем, теперь-то какая разница?

От дальнейшего разговора Малику спасла сестра. Она вернулась с совершенно сияющим видом:

– Смотри, Мила, какое я платье тебе нашла! Совсем новое! Мне его батюшка из Буйска привез когда-то, такие на Севере в моде! Коротковато немного, должно быть, но зато красивое! Я его давно носила очень, лет в двенадцать.

Ну что сказать. Миленько до зубовного скрежета. А еще в двенадцать у Дарины уже была грудь. Причем едва ли не больше моей. И любила она розовый цвет, кружева и рюшечки. Но ткань и вправду была замечательной, тонкой, легкой, почти невесомой. Но рюшечки!

– Дарин, я тебе очень благодарна, – начала я осторожно, но Малика грубо перебила:

– Ты в своем уме, сестрица? Куда ей розовое-то? Она ж не княжеская дочка. Попроще нужно что-то. В кружевах ей полы мыть и пиво носить ой как неловко будет. Да и платье детское. Нет, оно красивое… можно и перешить. В город в нем поехать или просто гулять выйти. Но сейчас нельзя никак.

Я кивнула.

– А давай я свое старое надену, – предложила. – Оно мне подходит. Права Малика, в нарядном мыть полы не дело совсем. А старое – чистое, ты ж мне его вчера только дала. Как ты видела, деньги у меня есть, что-нибудь придумаем, да?

– Да, – с облегчением согласилась Даринка. – Но волосы я тебе все же заплету, как положено. Раз ты в разуме теперь, веди себя прилично.

А пока я одевалась, она тоже принялась смотреться в зеркало, но не с таким восторгом, как Малика.

– Ой и щеки у меня, одно огорчение. И подбородка почему-то два. И глазки маленькие.

– Это зеркало искажает, стекло все кривое. Ты очень красивая. И… крепкая, здоровая, – утешила я ее. – И работница отличная, и детишек легко родишь.

– Думаешь?

– Уверена.

– А можно нам это зерцало сохранить?

– Нельзя. Это я только попробовала. Для нормального зеркала стекло получше должно быть. И краска еще нужна.

– Так мало что ли в доме стекол? Найдем и ровное, и краску добудем. Ну пожалуйста, Милочка! Сделай нам зерцало, ты же умеешь!

– Хорошо, – сдалась я без боя. – Попробую. Но не сегодня, мне еще цепку Маликину починить нужно.

– Какую-такую цепку?

Малика зашипела, а я достала из кармана рваную цепочку и собрала весь металл со стекла обратно.

– Это что, оборотнево серебро? – повысила голос Даринка. – Тебе же мать ясно сказала – не якшаться с охотниками! А ну дай поглядеть. Похоже на Даникову работу! Ты, стало быть, подарки от него принимаешь, да какие! Украшения! Уж я тебя…

Малика с ненавистью на меня поглядела, а я что, я откуда знала? Предупреждать надо.

– Я пойду, пожалуй.

– Иди-иди. Нам с сестрицей поговорить надобно. О чести девичьей и о послушании родителям.

Я и сбежала, конечно. Пусть без меня отношения выясняют.

Мне и в самом деле с цепочкой надо поколдовать. Интересно же, на что я способна!

Глава 6. Не дурища

– Дядько Тамир, у меня вот, – я положила перед Тамиром кошелек с золотом. Весь, ни монетки не утаила. Совесть не позволила.

– Что это? – тяжело и грозно спросил трактирщик. – Откуда?

– Студент… целитель… Асур оставил мне.

– Ну оставил и оставил, мне зачем?

– Ты меня в дом свой взял, кормил, оберегал…

– Плохо оберегал, раз тебе кошели такие дарят.

Я опустила глаза.

– Не понесла хоть? Или рано пока?

– Асур… позаботился, – выдавила я, проклиная себя за инициативу. Зачем сунулась, идиотка? Молчала бы, за умную бы сошла.

– И на том спасибо. А деньги забери свои. Ты не задаром у меня жила, а по хозяйству помогала. Как могла, так и помогала, без тебя тяжеленько бы пришлось. Забери, говорю, а то прокляну. Я тебя не за деньги в дом брал! Дело мое доброе по заветам богини не губи.

Я кивнула и забрала кошелек. Ладно, я его понимаю. Он вправе и оскорбиться.

– Стало быть, выросло дитятко. Не целитель помог, это я разумею, но и он зачем-то нужен тебе был. Ну и ладно.

– Он не за это кошель оставил, – мучительно выдавила из себя я, умирая от стыда. – А чтоб я учиться пошла.

– Стало быть, учиться и пойдешь. Или с нами остаться хочешь?

– А что ты посоветуешь, дядько?