Потерянные в лабиринте

Клеон всегда считал уж этот процесс – принятия информации из внешнего мира через органы чувств и поступление информации в мозг – настолько незыблемым и естественным, что не мог себе и представить, что это может как-то нарушиться. Но то, что он видел и слышал во время своего видения, нельзя было назвать привычными терминами и словами. Мозг просто оцепенел и отказался полностью воспринимать все увиденное и услышанное.

Сознание просто отказывалось принимать то, что находилось извне, и захлопнулось, не позволяя не только обдумать или проанализировать, но и даже воспринять, поместить это вовнутрь. Не было ни слов, ни терминов в человеческом сознании, чтобы хоть как-то обозначить, чтобы хоть как-то описать первобытный мир, существующий до прилета Эонов.

Однако это он и был – исконный мир самого начала. Мир, который так хотел найти Клеон и проклял день, когда нашел…

Царство Авадона…

Преисподняя Авадона…

Бездна Авадона…

Какой-то задней мыслью пришла цитата перевода Аваддона – уничтожение, прекращение бытия, синоним смерти и преисподней.

Но уникальным было то, что это не была смерть. Это была сама Жизнь! Первородная, первозданная жизнь, зародившая сама себя, развивающая сама себя, и до безумного остервенения отстаивающая свое право на существование.

Порождения живой пульсирующей Материи в непреодолимой тяге к жизни постепенно совершенствовались и трансформировались, адаптируясь к окружающей действительности. Инстинкт само-выживания был изначально мощнейшим по своей сути, но он усиливался еще больше в каждом существе, отделявшемся от протоплазмы в результате постоянных перевоплощений.

Сила жизни этих порождений первородной материальной субстанции была изначально неимоверной, но становилась еще сильнее по мере развития и естественного отбора. Даже запечатлевать это мозг отказывался. Горы движущейся плоти, распадающейся и снова возникающей в других формах. Постоянная смена форм и соединений, поглощение субстанцией других ее же частей приводило к аномальному слиянию и размножению. Просто горы омерзительной, копошащейся, движущейся аморфной массы, перетекающей из одного состояния в другое.

Одно можно было сказать с абсолютной уверенностью. Инстинкт к жизни самозарожденной Материи был первичным и, доведенный до своего апогея, породил инстинкты тотального размножения и распространения.

Клеон, конечно, осознавал, что у плоти в ее бесконечных трансформациях не было и не могло быть ни интеллекта, ни сознания, ни чего-либо другого, что есть в любых обитателях современной планеты. И если до этого он всегда сожалел, что стопроцентный потенциал человечества снизился до ничтожного уровня, что люди стали похожи на загнанных крыс в лабиринте общественной Системы, то теперь он отчетливо понимал, что будет, когда ни сознания, ни интеллекта не будет в принципе.

Очень часто люди в разговорах или писатели-фантасты описывали подобный процесс, называя его условно низшим, животным существованием. Но сейчас, стоя перед видом ужасающей бездны, наполненной копошащейся и постоянно движущейся материей, Клеон понимал, что данный термин не передавал и одной сотой доли того, каким может быть существование без привычных для человечества порядка и гармонии.

Твари, живые, мутирующие Твари, становились все сильнее и могущественнее. Клеон не мог применить никаких слов, чтобы хоть как-то обозначить весь этот процесс движения и размножения.

Мелькнула когда-то прочитанная фраза – земля же была безвидна и пуста, и дух Божий носился над водою…. Никогда над этой фразой Клеон не задумывался всерьез, никогда не думал, что это может означать на самом деле. Только сейчас где-то в глубине оцепеневшего сознания он вдруг понял, что это означало – Дух, отделенный от плоти.

Свет, носившийся сам по себе, отдельно от того, что находилось на планете. В самой материальной субстанции и в порожденных ею тварях не было ни крупицы космического Света, а значит, не было и намека не гармонию, порядок или сознание. Это была чистая плоть, без каких-бы то ни было примесей, существовавшая только на импульсах и инстинктах.

Движение ради движения.

Размножение ради размножения.

Тотальное всепоглощающее царство импульсов и инстинктов.

Мелькавшие в сознании воспоминания и образы различных древних форм и объектов, которые так пугали Клеона при изучении некоторых древних цивилизаций, казались невинными картинками из детской книжки. Когда Клеон изучал различные образы «древних богов» и их ужасающие изображения в виде змей, драконов, морских чудовищ и рептилий, он все время невольно содрогался, думая о том, как человеку или группе людей могли вообще прийти в голову подобные образы. Сейчас эти воспоминания, мелькающие в воспаленном, застывшем в диком страхе мозге, вызывали лишь горькую улыбку. Потому что ничто, абсолютно ничто, не могло сравниться с действительностью. Ни один образ (даже самый древний), ни одна форма, ни один самый страшный фильм и ни одна самая страшная книга из серии фантастики и ужасов не могла передать и сотой доли того, что было тогда на планете – во времена ее исконного начала.

Борьба за выживание и инстинкты саморазвития и размножения породили не просто сильные и могущественные соединения. Это была настоящая эволюция, не подлежащая ни восприятию, ни описанию. Бесконечно спариваясь, рождаясь, отмирая и поглощая друг друга, первородная Материя совершенствовалась, и каждое следующее порождение было сильнее предыдущего. От протоплазмы отходили не просто какие-то формы, отделялись уже полностью сформировавшиеся образования, закрепившие свое право на существование и уничтожившие тысячи более слабых форм и соединений.

Здесь эволюционисты были правы – Материя не имела ни сознания, ни интеллекта. Но для существования первозданной материи, зародившейся вопреки всем космическим законам организации и порядка, было достаточно нескольких инстинктов, доведенных до совершенства. Твари, сумевшие сохранить хоть какую-то целостность и пробившие путь собственного отделения от протоплазмы, отходили все дальше.

Процесс саморазвития и трансформации при этом не прекращался ни на секунду. Да он и не мог прекратиться, так как постоянные транс-мутации были основой материальной субстанции. Ни на секунду не прекращался и процесс поглощения одних тварей другими, более сильными и сформировавшимися.

Результат развития Материи был намного страшнее и омерзительнее, чем само созерцание изначальной копошащейся и размножающейся протоплазмы, пребывающей в кромешной тьме и хаосе. И если видение самой субстанции приводило в омерзительный ужас, то результат этого бесконечного эволюционирования приводил к тотальному оцепенению.

«Сверхъестественный ужас…» [3 - Здесь и далее идет упоминание Г.Ф. Лавкрафта и его описание древних, чужеродных Земле и всему человечеству сущностей] – продолжала звучать в затуманенном сознании Клеона фраза известного писателя-фантаста.

Хотя сама фраза отражала лишь десятую часть его состояния. Перед его внутренним взором уже были не просто горы бесформенной изменяющейся плоти. Это были Твари. Твари, сформировавшие сами себя, развившие в себе инстинкт самосохранения и саморазвития до его крайней точки, излучавшие мощнейшую силу самим фактом своего существования.

Драконы… демоны… боги-рептилии… – все эти изученные Клеоном обозначения не могли отразить и тысячной доли первозданной реальности.

Все попытки человечества описать каким-либо образом древних богов планеты были просто детским лепетом по сравнению с тем, кто (или что) это было на самом деле.

Твари, являющие собой результат многотысячных трансформаций и поглощений, создавшие свое собственное существование, не могли отразиться в человеческом сознании. Мозг отказывался принимать информацию, шедшую от органов чувств, особенно от органов зрения, слуха и обоняния. Мозг вообще остановил свою работу и не принимал поступающие в него образы по той причине, что ни принять, ни осознать их было просто невозможно. Даже попытка воспринять реальность с «первородными» обитателями планеты вызывала леденящий ужас. Кричащее безумие.

Бездна Аваддона… Если до этого Клеон с радостью и восхищением погружался в видения Города Света и с блаженством принимал каждое видение, когда как будто находился рядом с обитателями Дворца Эонов, то теперь он проклинал тот день и час, когда даже подумал о том, чтобы увидеть само начало и оказался перед бездной Авадона и ее обитателями.

2.2 Бездна Аваддона

Проблема материальной субстанции была в ее постоянно растущей силе и в быстро увеличивающемся могуществе. То, что только недавно считалось беззащитной клеткой, окруженной точно такими же клетками, очень быстро развивалось, размножалось и адаптировалось к окружающей реальности. Соединения материальных клеток быстро формировались, также быстро распадались и вновь формировались во что-то совершенно другое.

Материя пожирала сама себя, и более сильные и сформировавшиеся формы поглощали более слабые и трансформировались. Все это можно было бы назвать бесконечным клеточным хаосом, который был неизмеримо омерзителен, и не обращать на это внимания, если бы протоплазма все время оставалась в одном и том же состоянии. Но это было не так…

С каждым новым соединением, с каждой новой формой материальная субстанция наращивала собственную силу и могущество, и то, что видел Клеон, выходящим из протоплазмы в результате бесконечных трансформаций и поглощений никак нельзя было назвать беззащитными материальными соединениями. Нет. В процессе бесконечной борьбы за выживание, в результате постоянного движения и размножения от протоплазмы отходили могущественные, сформировавшиеся Твари.

«Порождения бездны» – промелькнуло в сознании Клеона. Он даже не мог назвать «тех, других» существами. Потому что привык считать существами нечто более гармоничное и вписывающееся в общую картину мира. Только сейчас Клеон осознал, что даже самые, казалось бы, уродливые существа, обитавшие на современной планете, можно было считать верхом гармонии и совершенства по сравнению с тем, что порождала первородная протоплазма.

«Гармония… вот что в них совершенно отсутствует – снова пронеслась мысль в голове, – у них нет даже намека на гармонию».

Только сейчас Клеон понял, насколько гармоничен и совершенен мир, в котором он живет, несмотря на все недовольства и споры по этому поводу. Клеон впервые в жизни увидел полное отсутствие гармонии.

Материальная субстанция обладала неограниченной силой и могуществом; и эта сила, основанная на импульсах и инстинктах, возрастала с каждым новым движением. Но во всех порождениях материи не было даже намека на гармонию. Вот почему невозможно было наблюдать за этим бесконечным развитием без содрогания. Вот почему, несмотря на непомерное могущество, Твари, родившие и развившие сами себя, вызывали такой цепенящий ужас и омерзение. Их нельзя было даже воспринять как зрительный образ, потому что человеческий мозг отказывался принимать нечто настолько бесформенное. Несмотря на свое несовершенство и угасание, человеческий мозг все же был основан на восприятии космической гармонии. Человеческие существа воспринимали мир уже в совершенстве и гармонии. Человеческий мозг не мог даже зрительно воспринимать бесформенное, беспорядочное и хаотичное существование самозародившихся первых обитателей планеты.

Клеон не мог, физически не мог дать порождениям первородной материи хоть какое-то описание, или хоть как-то осмыслить поступающую через зрительные органы чувств информацию.

«Порождения преисподней»… мелькало в воспаленном мозгу, полностью прекратившем процесс восприятия и переработки поступающей информации.

«Порождения хаоса»…

«Порождения бездны Аваддона»…

Самые сильные и могущественные соединения материальной субстанции продолжали постоянно развиваться. Вот здесь эволюционисты были совершенно правы. Материя действительно постоянно двигалась и развивалась (если только это можно было назвать развитием в привычном смысле этого слова). Речь шла о непрекращающихся транс-мутациях и перевоплощениях, которые шли в разных направлениях. Протоплазма продолжала кишеть простейшими соединениями клеток, которые непрестанно распадались и соединялись вновь уже в других комбинациях. Процесс был безостановочен. При этом те, кто прошел первый этап трансформаций, те, кто вышел из протоплазмы, продолжали совершенствоваться, размножаться и развиваться.

Горы сформировавшейся плоти, натренированной в борьбе и поглощении себе подобных. Невообразимые комбинации, соединяющиеся по неописуемым законам первородной Материи. Сущности, соединяющиеся друг с другом не по принципам красоты и гармонии, а по принципу необходимости. Порождения, один взгляд на которых останавливал дыхание и биение сердца.

Несмотря на весь сковавший его ужас, Клеон не мог не заметить, что с каждым новым витком мутации сила этих материальных Тварей возрастала. Постоянная борьба и движение превращали этих Тварей в сильнейших и могущественных обитателей планеты. Формы и размеры материальных порождений (вернее, полное отсутствие формы и отсутствие даже подобия внешнего облика) не могли не вызывать ужаса и омерзения. Но и отрицать их могущество и силу было, по крайней мере, бессмысленно.

Отсутствие в чисто материальном мире какого бы то ни было порядка и гармонии диктовало свои законы существования. Это были жесточайшие и немыслимые законы, но именно они способствовали тому, что к самостоятельному существованию были готовы только самые сильные и могущественные. Твари, наполненные неимоверной силой, заполняли планету и распространялись по ней с невероятной скоростью.

Все, чего «те, другие», хотели (если, конечно, можно было так выразиться), все, что они могли – это существовать. Единственная основа «тех, других» и была – само существование. Теперь Клеон понимал, что вызывало такой ужас и омерзение. Существование ради самого существования. Ни мыслей, ни сознания, ни души, ни сердца, ни целей, ни планов – ничего.

Просто существование. Это было мерзким и бессмысленным. Это не помещалось в сознании, но именно это и наблюдал Клеон в своем видении бесконечной и беспредельной бездны материальной субстанции. В угасающем сознании Клеон видел уже сильнейших, устойчивых материальных Тварей, которые распространялись по планете и обустраивали свое существование.

Теперь Клеон понимал, что его так задевало, когда в изучении древних цивилизаций он наталкивался на непонятные и устрашающие формы и сооружения – неведомые и необъяснимые огромные базальтовые плиты под водой, каменные сооружения огромных размеров и непонятного назначения, образующих целые сети, чем-то напоминающие странные города. Теперь он понимал, что до современного человечества дошли лишь жалкие крохи (слава Богу!) необъяснимых и непонятных конструкций, которые псевдо-научные и альтернативные теории объясняли по-своему. Большая часть находок находилась под водой, под землей или высоко в горах и вызывала множество споров относительно своего происхождения и предназначения. Раньше Клеон всегда внутренне холодел при виде этих странных древнейших сооружений, теперь все свои прежние страхи он воспринимал с горькой улыбкой.

Формы неизвестных и устрашающих существ, подводные и наземные остатки громадных сооружений, теперь не вызывали совершенного никакого страха. Потому что Клеон понимал, что это лишь жалкие и не самые лучшие остатки царствования материальной субстанции.