Легенда о вороне и лотосе. Тень крыла

Я знал ее: стоит протянуть руку, и она убежит. Я должен был убедить ее. По-другому.

– Сейчас твой дядя взял власть над всем Учением Ворона. Твой брат у него, и только наши воины могут дать ему отпор. Но мы не можем так просто вмешиваться в борьбу за власть в твоем Учении. Поэтому твой отец хочет, чтобы ты стала частью семьи Бай. Твой отец потерял много сил, и вряд ли он когда-нибудь сможет полностью оправиться от ран. Сейчас мы не можем медлить. Либо однажды твой дядя утопит в крови нас всех.

Я был честен, я не врал ей. Она должна была знать. У нас не было времени отворачиваться от правды.

– Если мы начнем действовать сейчас, у нас появится шанс вернуть все на свои места малой кровью.

Я хотел сказать ей, что мне жаль. Все должно было произойти не так. Но я не успел найти нужных слов, она решилась первой.

– Как вы спасете моего брата?

Наши сожаления ничего не значили. И не было времени сожалеть. Она просила не сожалений, а правды.

– У Баолин прислал гонца, завтра он будет готов обменять твоего брата на меч Трехлапого Ворона.

– Вы отдадите меч?

– Меч нельзя отдавать ему, разве ты не знаешь? Меч твоего отца – символ власти Главы, только сила этого меча может открыть вход в Запретные Залы Ворона. Мой отец спрячет его в Павильоне Ледяных Стрел.

– Тогда как вы спасете Синфу?

– Мы застанем У Баолина врасплох.

– А если он не придет сам? Пошлет других?

– Придет. Он не позволит никому другому коснуться меча.

– Хорошо, я сделаю все что нужно.

Я наконец мог подойти к ней так, чтобы она не убежала дальше, глубже, куда-то, где будет еще холоднее.

Я хотел ей сказать так много, но из всех слов нашлись лишь эти:

– Не бойся.

Я ошибся, ее глаза вновь смотрели как стеклянные, но все же она взяла мою руку.

– Я не боюсь.

4

Наши красные наряды были нам велики. Слишком быстро, слишком рано. На секунду я почувствовал сомнение. Я не должен заставлять ее проходить через это.

– Я рад, что у меня благородный сын.

Отец застал меня врасплох. Он думал, что я решился на это ради него и Учения. Он думал, что я защищаю его. Я не был так благороден. Я не был так благороден, как он – великий воин, превыше всего ставящий правду. Я видел, что одной правды будет недостаточно.

Когда тетя Цзюань подвела ко мне Минчжу, я больше не сомневался.

Брачное вино обожгло горло, но показалось мне сладким. Если бы я мог, я бы выпил его за нее.

Минчжу с трудом держалась. Эта ноша была слишком тяжела, но она несла ее, не прося о помощи. Я хотел сказать ей, что не дам ей упасть. Я хотел сказать ей, что она может опереться на меня. Я не сказал. Я просто подал ей руку. Я просто пытался защитить ее от ветра и острых камней. Я просто хотел, чтобы она была в безопасности. Я хотел, чтобы она уснула и проснулась уже к нашему возвращению. Я хотел прийти к ней со счастливыми вестями. И потом, может быть, потом я сказал бы ей все, что хотел.

– Ни о чем не беспокойся, ты должна отдохнуть.

Она сидела неподвижно. Я был не уверен, что она расслышала меня.

– Чжу-эр.

Она кивнула, и ее убор все же не удержался. Я не хотел открывать ее лицо в ту странную темную ночь. Я хотел сделать это потом, сделать это как подобает, когда она станет старше, когда ее глаза вновь обретут цвет, когда эта ночь станет лишь страшным воспоминанием. Но судьба решила иначе.

– Замри.

Я аккуратно распутывал ее волосы, боясь причинить боль. Но я был неосторожен: когда я увидел ее лицо, она зажмурилась. Она все еще не хотела смотреть на меня.

– Спи, скоро придет рассвет.

Я хотел сказать ей, что мне не жаль. Я хотел сказать ей, что через несколько лет я бы все равно прислал в ее дом письмо с просьбой о браке. Я бы все равно пришел за ней. Я хотел сказать ей, что теперь никто не увезет ее, теперь я смогу защищать ее сам. Но тогда я был слишком юн. Я знал, что сражения не ждут, но не подозревал, что все слова, идущие от сердца, подобны цветам – пока ты медлишь, боясь сорвать их, они уже начинают увядать.

Часть I

1

Шаг, прыжок, удар. Меч пронзил воздух, увлекая меня за собой. От пальцев, крепко держащих рукоятку, к запястью по тонким венам начал струиться жар. С криком я перевернулась, заканчивая движение, и направила острие в землю.

Слишком сильный. С каждым днем его сила лишь возрастала. Все эти годы Божественный Лотос только подавлял его энергию, но не мог ее рассеять. Стоило моей крови коснуться меча, его лезвие пробудилось пламенем, вспыхивающим черными перьями. С тех пор его сила только росла, заставляя мою кровь разгораться вместе с ним. Я знала, что лишь техники девяти Воронов могут усмирить его и полностью подчинить. Но отец никогда не учил меня им, считая, что мне слишком рано брать меч в руки, или вовсе надеясь, что я никогда не коснусь его темной силы. Теперь же клинок был в моих руках, но свитки с техниками надежно прятались в Учении Ворона. Я рисковала, соединяя силу меча со своей Техникой Сводящих Шагов, но у меня не было другого выбора.

Стоило моей руке остыть, я вновь коснулась рукояти и вытащила лезвие из земли.

Я с трудом дышала. Меч восемь лет пролежал в том холодном озере, а я нырнула в него лишь раз, но до сих пор чувствовала, что моя энергия не восстановилась полностью.

Я закрыла глаза, пытаясь контролировать огонь меча, сжигающего мою силу. Шаг, еще один. Я вошла в ритм, одновременно усмиряя пламя и атакуя. В этот раз я выдержала тридцать шагов, прежде чем вонзила меч в землю и закашляла кровью.

Я устало опустилась рядом с ним и закрыла глаза. Надо мной ветер пел сливовыми ветвями. На кухне гремела посудой сяо Хуа. Рядом дышала река, успокаивая мою клокочущую кровь.

Я нащупала рукой кувшин, оставленный под сливой, и поднесла к губам. Одна холодная капля, и та с привкусом крови.

– Сестрица, я приготовила ужин!

Голосок сяо Хуа пытался заставить меня подняться.

– У нас еще осталось вино?

– Сестрица, только то, что ты сказала ни за что тебе не давать!

Я вздохнула и махнула рукой. Сама была виновата. Три кувшина я строго-настрого наказала сяо Хуа сберечь для лучших времен. Остальные я выпила слишком быстро.

– Сестрица, тебе нужно поесть…