Фантомные боли

Ей не слишком понравилось, как он отзывался о своей предыдущей девушке, но она предпочла пропустить его грубость мимо – мало ли, может, незнакомая ей девица и правда была редкой сукой. Случается же и такое.

Обратила внимание потом – через время, – и поняла, что за всеми этими обвинениями в адрес бывшей, за всеми дурными словами скрывается самая настоящая обида и… любовь – единственная на миллион.

Но это случилось гораздо позже. В то время, наставшее после дачи, она верила, что именно она – единственная, и это их любовь – одна на миллион.

И самой себе Марта вряд ли смогла бы объяснить, что заставляет ее снова и снова вспоминать дни, когда все между ними только начиналось, прокручивать в голове, копаться в деталях, смаковать. Эдакий мазохизм – в сравнении, что имелось изначально и что получилось на выходе.

Сегодня она чувствовала себя особенно уставшей. Истинной усталостью – не физической, от которой можно отоспаться, а умственной, мозговой, когда голова отказывается соображать, сознание словно покрывается мутной пеленой, и вертится и вертится где-то на уровне среднего уха единственная строчка – фразочка из песни или стихотворения – обязательно рифмованная, обязательно со своей ритмикой – такое невольное шаманство.

«А вот и фото, где мы с тобой

На фоне большой любви.

Я раньше тебе говорил: не плачь,

Теперь говорю: не реви.

А ты талдычишь тот же припев

Под старый аккомпанемент:

Это хэппи-энд, это хэппи-энд,

Это хэппи-энд, это хэппи-энд»[1 - Кирилл Комаров «Хэппи-энд».].

Она пропевала, проговаривала снова и снова, уже даже отчет себе в этом не давая. Словно мантру. Задумываясь вдруг, одергивая себя, криво усмехалась – насколько точная формулировка, ведь их отношения с Игорем, вся их динамика, целиком вкладывается в одну строку: «Я раньше тебе говорил: не плачь, теперь говорю: не реви». И не добавишь ничего от себя.

Сегодня муж был на работе, и она вроде как отдыхала. Хотя ее собственную работу никто не отменял, но дышалось свободней, не нужно было все время оборачиваться, думать, чем он там занят, доволен ли, не хочет ли чего. Можно было постараться расслабиться на полчаса, посидеть в тишине с закрытыми глазами – тогда усталость чуть отступала.

Марте всегда, сколько она себя помнила, было необходимо одиночество. В нем она исцелялась, приходила в себя, зализывала раны, обретала новые силы. Люди – это хорошо, это замечательно – люди: друзья, приятели, родственники, знакомые, но когда общение можно дозировать, когда от него можно ограждаться бетонной стеной, за которую убегаешь, и выбегать по собственному желанию.

Марта была букой, сколько себя помнила, с самого детства. И всегда мечтала о человеке, от которого прятаться не придется – такой вот вечный внутренний конфликт. О человеке, который будет даже не другим, а ею самой, неотделимой частью.

Алхимическая сказочка про андрогинов. Переизбыток в подростковом возрасте произведений немецких и прочих романтиков.

Как Марта ни старалась, все равно мироощущение частично оставалось прежним, почерпнутым в нежные годы из книг. Но разве по ней об этом скажешь? Так ведь нет! По отзывам окружающих, на вид она настоящий Терминатор – человек без слабостей, твердый, как базальтовая скала. А что плачет иногда – так скалы тоже плачут, и слезы их, говорят, лечат страждущих от многих болезней.

Еще лет пять назад Марта особо не задумывалась о том, как выглядит и как ее воспринимают окружающие. Не хотелось красиво одеваться, ярко краситься, вызывающе себя вести – всего этого ей хватило за годы на сцене. В жизни она позволяла себе ходить в удобном, из косметики пользовала только пудру да тушь для ресниц, длинные волосы безжалостно собирала в объемную дулю на затылке. От массовых мероприятий, народных гуляний и тусовок держалась в стороне.

Была у Марты единственная подруга, да и та сплыла в счастливые времена начала их с Игорем отношений, заявив, что ей – человеку с не сложившейся личной жизнью – тяжело видеть чужое счастье. Хотя Марта своим счастьем в лицо никому не тыкала, да и вообще не в ее правилах было делать акценты на себе и своем личном.

Тогда она впервые осознала, что тоже умеет обижаться. До этого-то была уверена, что обидчивость – это не про нее.

Даже по истечении серьезного срока восстанавливать контакт Марта не стала – то ли из природного упрямства, то ли воочию узрев, наконец, пропасть, их с подругой разделявшую.

И теперь ее телефон, год назад ежедневно выдававший по несколько сообщений, вечерами надрывавшийся от трелей, преимущественно молчал. Звонили только работодатели, – когда нужно было срочно написать очередную статью или записать бэки в чей-нибудь музыкальный проект.

Впрочем, со студии с бэками звонили редко, а вот гонорары со статей пропасть не давали.

Только одно было плохо в работе Марты – и родители, пока она жила с ними, постоянно об этом напоминали – она работала дома, за своим письменным столом, в своей тишине, сутками никуда не выходя.

Конечно, так было не всегда. Но Марта не любила вспоминать времена, когда жила иначе – эту память она с радостью бы из себя изъяла. Слишком тошно и неуютно. Слишком ярко и остро. Как фантомные боли.

Из журнала пользователя Fly

Sunday, January 29, 2012

Накаркал. Теперь у нас тоже морозы. И снег. Настоящее событие для местных жителей.

Зашел в обед в кафе – все обсуждают! Прямо паника!

Пожалуй, галерея Уффици в снегопад – одно из самых красивых зрелищ, которые я наблюдал. Ощущение полной нереальности происходящего – особенно если задрать голову к небу и глядеть, как сыплются хлопья.

…Она всегда так делала – замирала под фонарем и смотрела во все глаза…

Домой идти не хотелось, но погода заставила. Замерз так, что зуб на зуб не попадал.

Включил обогреватель, сварил кофе, сел на подоконник.

Снег падал и падал. Жалко, не ложился – таял у самой земли.

Это детское ощущение, что во время снегопада, как и во время дождя, мир становится сказочным, пространство сдвигается до размеров комнаты, за окном которой буйствует стихия. И больше ничего не существует, только ты, комната и кусочек мира за окном.

Не помню, как назывался этот фильм – там героиня просит героя вспоминать о ней, когда идет дождь. Мы смотрели его вместе, еще ржали над чем-то, как лошади. Вот бы вспомнить название, я бы пересмотрел!

Она тогда примеряла роль на себя, дурачилась: «Думай обо мне, но только когда град с куриное яйцо». Нам было очень смешно.

Проклятье! И я думаю. Во время града, во время снега, дождя и даже солнца. Не проходит дня, чтобы я не думал! Веду с ней бесконечные внутренние диалоги, мысленно вписываю ее в эти стены, в этот город, в эту жизнь. Не могу перестать.

И все успокаиваю себя: может, так – воссоздавая подробно, записывая – для себя – я смогу, наконец, попрощаться?

Оставить комментарий:

Princessa_krovi:

Наверно, если я спрошу, где она сейчас, это будет не моим делом?

Fly:

В Москве. Живет своей жизнью.

Princessa_krovi:

Прости. Мне по тону записи показалось, что она умерла.

Fly:

Не так уж далеко от истины.