Огос. Ночи бордовых лун. Часть первая

Под внимательным взглядом Риплай, Орфею вдруг захотелось вдруг стать мышью… или лучше тараканом и уползти куда-нибудь. Куда угодно, лишь бы подальше…

– Энрик… – строго произнесла она. Орфей отвел глаза и залился краской.

– Юджин? – Риплай перевела внимание на девушку, надеясь хоть от кого-то добиться объяснений.

– Я не думала, что папа выпьет настойку…

– Понятно. Эксперементики в неучебное время плохо пахнут…

– Рипли, – примирительно пробормотал орфей, – я… ну, понимаешь… мы с Юджин… ну… короче…

Энрик поднял глаза на старушку, которая явно намеревалась выслушать всю историю до конца. Его немая просьба о помиловании не была принята.

Юджин тяжело вздохнула, прежде чем заговорить.

– Благородный вир Борди, мой дорогой папулечка, вбил в свою небритую голову, что я создана для брачного союза с неким страшилищем. Как его там? Мелони Диней… кажется. Нет. Дилун. А кто его знает? Никто 6его не знает! Знают только, что он живет ни на Бравике, ни на земле Рыцарей. Знают, что у него нет своего дома. И души, говорят тоже нет.

– Зря ты так о Мелони. – Риплай поправила очки. – Ну и…

– Что «ну и»? тетя Рипли, что бы вы сделали на моем месте? Папа решил нас сегодня представить друг другу.

– А что он ищет на Бравике? Мелони здесь не появлялся уже невесть сколько!

– Мой шибко умный папуля мотался к Норису. Он-то и сообщил (за кругленькую сумму, конечно же), что это страшилище сегодня объявиться здесь.

– А причем тут настойка кардии?

– А притом, что, если бы он меня такую увидел, то вся охота жениться разом отпала бы.

Риплай усмехнулась наивности этой девочки. Если бы Мелони задумал жениться… но скорее небо упадет на землю, чем Мелони решит связать себя брачными узами.

– Ладно, – тяжело вздохнула она, – посмотрим, что тут можно захимичить.

***

Мелони сковал ужас – он потерял Нору. Несмотря на все его усилия, она оторвалась во время разряжения сознания. Он лежал на ледяной корке какого-то озера и судорожно пытался сделать первый вдох. На небе была всего лишь одна луна. И она была не бардовой, а белой. Сначала Мелони списал это на нарушение зрения из-за полета, но шло время, а луна оставалась белой. Воздух наконец-то вошел в легкие. Жутко холодный. После третьего вдоха Мелони пронял кашель. Силы возвращались. Дилун подавил приступ. В голове кружились как назойливые мухи только две основных мысли: «Нора» и «Одна белая луна. Только одна. И белая».

Мелони сел и глаза его едва не вылезли из орбит: прямо перед ним возник вихрь фиолетовых светящихся крупинок. На земле широким кругом вспыхнуло голубое пламя. Оно постоянно росло. Не было музыки ветра, которая чаще всего сопровождала Мелони. Все происходило совершенно беззвучно, если не считать шелеста взметнувшихся снежинок и хруста льда, который лучился трещинами, бегущими в разные стороны от голубого огня, выросшего в человеческий рост. Крупинки сформировали силуэт, который тут же пришел в движение – подплыл к голубому краю и вытянул руку. За пределами пламени она выглядела вполне человеческой.

У Мелони отвисла челюсть: рука убралась назад. Силуэт (Дилун был уверен, что это женщина) вернулся к центру круга, из которого, спустя мгновение, галопом выбежали два серых, в яблоках коня. Жеребцы смачно фыркали и постоянно вставали на дыбы. Огонь померк и растворился в воздухе. Навстречу Мелони, смущенно улыбаясь, шла преобразившаяся Нора. Вместо прежних остатков одежды, на ней была преотличнейшая туника и широкие белые брюки, обвивающие правильные, длинные ноги при каждом шаге. Черные волосы, чуть длиннее плеч, держал серебристый обруч с алым камнем на лбу.

Мелони поперхнулся. Он был в совершенной растерянности: похоже, этот самородок может оказаться намного, очень намного дороже такого отшлифованного камушка, каким был он сам.

– Нора?

Она улыбнулась еще шире.

– Ну, как лошадки?

Мелони почувствовал, как волосы на загривке встают дыбом.

– Это ты их нашла? Где? Как?

– Там. – Нора неопределенно пожала плечами, – я подумала, что пригодятся лошадки. И услышала, что они рядом. Потом ты куда-то пропал, и появились эти красавцы.

– Ты хоть понимаешь, что сделала? – Мелони поднялся на ноги и, отчаянно жестикулируя, пытался объяснить Норе, что она все-таки натворила.

– Подожди, но ведь это ты вывел меня из камеры!

– Но завершила ты все самостоятельно. Кроме того, вот эти, – он кивнул на жеребцов, – появились тут по одной лишь твоей прихоти.

Кони явно нервничали. Они прекратили вскакивать на дыбы и метаться, но постоянно закладывали уши и беспрестанно беспокойно ржали.

– У меня в голове настоящая каша. – Обреченно вздохнула Нора и потерла виски.

– Не у тебя одной. Подожди-ка… – Мелони обернулся к лошадям. На этот раз он более внимательно их разглядывал. Между густых бровей залегла складка. Выражение лица становилось все более мрачным. Он схватил Нору за руку и потащил к заснеженному берегу.

–Что случилось?

– Молись, женщина. – Мелони всматривался в разбитый трещинами лед, который надсадно скрипел под их ногами. Он мог в любую минуту расколоться. Именно это не давало животным успокоиться.

Лед захрустел еще сильнее и перепуганные жеребцы во весь опор понеслись к берегу. Лед треснул и разошелся. Лошади успели перескочить провал, но корка под их тяжестью продолжала трескаться. Кое-как, по грудь в воде, они все-таки выбрались на пологий берег, тяжело дыша.

– Плохо молилась. – Мелони с грустью пнул маленькую льдинку. Расстояние между их льдиной и льдиной берега начинало расти.

– А если переплыть? – Предложила Нора, но осеклась, наткнувшись на суровый взгляд Мелони.

– А какого лысого черта, разрешите спросить, мы вообще тут делаем?

–Стоим. – Нора наивно хлопнула ресницами.

Мелони указал рукой на черное ночное небо. – Видишь?

–Вижу, – согласилась она.

–Луна?

–Луна.

–Одна?

–Одна.

–А должно быть две!

–Две?

–А ты думала сколько?