Хроники Сэнгоку. Сказание о Черной Цитадели

– У донжона разливают рыбную похлебку, – обратился юноша к ним с высоты своего наблюдательного пункта. – Идите, угоститесь.

Солдаты смотрели на него так, словно генерал говорил на чужом языке, и удивленно хлопали глазами, приняв предложение за проверку их стойкости.

– Я настаиваю, – улыбнулся Сабуро, опустившись на крышу со скрещенными ногами. – За вашим постом послежу я.

Все еще вопрошая друг у друга молчаливым взглядом, дозорные медлили, пока Сабуро не замахал на них рукой, будто отгоняя назойливого комара. И вот, наконец, оставшись наедине с самим собой, его усталый взгляд долго всматривался в темный горизонт, куда час назад в сопровождении Адзаи Нагамасы и свиты уехала сестра. За последние месяцы пропасть между ними так разрослась, что преодолеть ее казалось теперь невозможным. Не подавая вида, не позволяя сердцу диктовать свои порывистые и эмоциональные правила, Сабуро нацепил на себя непроницаемую маску хладнокровия и безразличия, не допуская привычных взглядов и улыбок в направлении Оити. Для нее так будет лучше – убеждал себя. Для нее это прекрасная возможность реализовать себя как женщину. Она этого достойна. Кроме того, таким образом она будет отрезана от военных действий, и Сабуро не придется переживать за ее безопасность.

Он понимал это головой, но не признавал сердцем. Тут же, из темного уголка сознания подвывали последние слова Корвуса. Что он хотел этим сказать? К чему подобные предостережения?

Юноша попытался перечислить у себя в голове причины, которые служили бы веским основанием доверять Адзаи Нагамасе, и таких нашлось немало. Он рассудителен, не лишен смелости и чести, в его руках сосредоточена немалая военная сила, а провинция клана Адзаи процветает. Затем Сабуро вспомнил улыбку на уставшем лице сестры, когда ее супруг прибыл в крепость этим вечером. Не давая себе отчета, юноша с хрустом переломил курительную трубку в своей руке.

– Эге, – донесся голос Сато со спины. – Вот и дари тебе подарки после таких выходок, – забурчал обиженно и опустился подле друга с натужным кряхтением.

Сабуро устало выдохнул и с сожалением уставился на обломки кисэру, которую подарил ему Сато на двадцатилетие.

– Сделаю выговор лекарям за то, что плохо следят за тяжело раненными. Тебе ведь положен отдых.

– А нечего лазарет было устраивать окнами на главный двор. Пьяное веселье там в самом разгаре, вот я и выбрался, надеясь присоединиться к попойке бок о бок с генералом Цитадели, но мне сказали, что ты там даже близко не появлялся. Так что винить в моем бродяжничестве можешь только себя.

Сабуро вяло улыбнулся, все еще глядя куда-то сквозь непреодолимые дали.

– Интересно, что же тебя так разозлило?

Сабуро медлил с ответом, не желая обсуждать сестру и ее супруга даже с Хисимурой, а потому решил направить все свои мысли на другую, но не менее волнительную тему:

– Может ты был прав? – спросил. Сато удивленно обернулся. – Может не стоило ввязываться в эти политические игры? После сегодняшней победы обстановка вокруг Цитадели начнет накаляться с чудовищной скоростью и, боюсь, что вырваться из этого водоворота уже не удастся. Справимся ли мы?

– Я уже говорил прежде: куда ты – туда и я. Но в действительности тебя же тревожит совсем другое. Тебе словно перекрыли кислород с тех пор как Оити уехала жить в Одани.

Сабуро всем нутром содрогнулся, удивленный такой проницательностью Сато, и тут же забурчал:

– Не начинай.

– А ты не давай мне поводов своей кислой рожей. На-ка. – И он пихнул Сабуро локтем, буквально всучив горлянку с саке. – Сегодня празднуем великую победу над двумя надоедливыми тараканами. Никто не верил в нашу удачу, но она, похоже, все еще хранит тебе верность, – хохотнул рыжий. – Ну что ты молчишь? Расскажи хотя бы свои мысли о Такэде и Уэсуги. О том, что они такие же, как и ты, например.

А ведь правда, задумался Сабуро. На холме события происходили слишком хаотично, чтобы успеть переварить факт того, что его враги обладают демонической силой, как и он сам. Кроме того, мальчишка Мацудайра тоже заключил сделку с демоном, и теперь нужно во что бы то ни стало заполучить его в союзники.

– Сегодня мы нажили себе серьезных врагов, Сато. Поэтому я и задался вопросом: может не стоило лезть так глубоко и напористо.

Сато моментально подхватил мысль и теперь не смог смолчать:

– Когда шлюха уже оплачена – глупо отказываться от удовольствия, – ухмыльнулся. – Идя войной на Имагаву ты знал, чем это обернется. Падение такого дома просто не может пройти бесследно. Но разве когда-то было иначе? Разве выбранные нами пути оказывались легкими?

– Может это потому, что легких путей попросту не существует, – задумался Сабуро, приложившись к горлышку красной бутылки. – Нам потребуется заручиться поддержкой влиятельных даймё – иначе не выживем.

– Как думаешь, кроме Такэды и Уэсуги есть другие самураи с подобной силой? Вот было бы здорово собрать целый отряд таких воинов! – тут же придался мечтаниям Сато.

– Вряд ли обладая подобной силой кто-то захочет служить, – подметил Сабуро. – Однако, – тут же задумался, – именно это и случилось с Мацудайрой. Зачем ему было прислуживать Имагаве, обладая способностью крушить армии в одиночку?

– Ты сейчас утверждаешь, что Мацудайра Мотоясу из «твоих»? – удивился Сато, выпрямив спину и тут же шикнув от боли в стянутых перевязкой ребрах.

– Корвус так сказал, но предупредил, что этот союз может оказаться как поддержкой, так и проблемой для Цитадели. Если бы я еще внимал его советам, – усмехнулся с иронией генерал.

Сабуро по сей день удивлялся, как друг так быстро свыкся с мыслью, что в мире существуют люди, способные держать в своих руках разрушительную мощь стихий, ведь сам он до встречи с Корвусом не верил в потусторонние силы. Не верил в духов и ёкаев, в честь которых возводили алтари по всей японской земле, не верил в перерождение, не верил и в Дзигоку, а уж про демонов, подобных Корвусу, не верил и подавно. Но Сато был другим. Когда он впервые лицезрел силу ветра в руках Татсусиро, вопросы и восхищение сыпались из него, точно рис из прохудившегося мешка. И тогда друг делился всем доступным фольклором, который так нравился ему в детстве, в который их с братом и сестрой погружала кормилица, рассказывая удивительные истории про ёкаев и добрых духов.

– А я бы, если заключал договор, то исключительно с демоном бездонной бочки, – рассмеялся Сато. – Чтобы всегда под рукой была выпивка!

– Необязательно расплачиваться своей душой ради такой-то цели, достаточно связать себя брачными узами с женщиной из дома Сатоси. – Улыбнулся Сабуро, отбирая у друга горлянку. – Их семья уже много столетий делает саке по какому-то особому рецепту, который передается из уст в уста от наследника к наследнику.

– А в чем же тогда разница, если в таком случае мою душу выпотрошит вместо демона Такахико?

Оба заулыбались, приканчивая напиток финальными глотками.

БИТВА ДЕСЯТАЯ

Сломанные крылья

Черная, будто после пожарища, земля; камни, напоминающие своими силуэтами людей, что кричат в муках, распластались по всей пологой местности. Всюду высились одинокие мрачные строения, схожие очертаниями с фантастическими иглами на панцире некого древнего чудовища. Их темные шершавые поверхности кое-где захватил алый ядовитый плющ, выделяясь из этого монотонного пейзажа кровавыми пятнами. Если было бы возможным задержать взгляд на пару минут, можно было заметить, как тонкие вьющиеся ветви шевелятся подобно змеям, как листья сворачиваются в трубочки от легкого дуновения ветра, как редкие розоватые цветы с острыми лепестками испускают ядовитые миазмы в воздух.

Но будучи живым, наблюдать этот холодящий кровь своей мрачной красотой пейзаж не представлялось возможным. Обветренная безжизненная земля где-то растрескалась и извергала пар, по краю горизонта же высилась бесконечными дюнами серого и черного песка. Небо здесь всегда было глубокого карминового цвета, где замерли черные как деготь облака, порой меняющие свои формы без намека на ветер. Они, то двигались в сумбурном направлении, то замирали тяжелыми – прямо-таки фантастическими – фигурами. Мир без солнца и луны, без дня и ночи.

Царство тьмы, или как привыкли это место называть люди – Дзигоку.

Дзигоку – мир, где рождается, обитает и властвует истинное Зло. Ходят поверья, будто души умерших, что оказываются здесь, перерождаются в зловещие сущности; другие утверждают, что боги создали людей, а демоны родились из человеческих эмоций и пороков.

Сказания про Дзигоку слагались с незапамятных времен, и ни одно не могло приблизиться к истине. Еще бы. Чтобы говорить на языке истины – требуется побывать в Царстве Тьмы и умудриться вернуться.

Дзигоку – не просто место, куда после смерти можно попасть за те или иные «заслуги», это мир со своей системой иерархии, где каждый из огненных и ледяных уровней живет энергичной жизнью. Работа здесь бурлит раскаленным котлом, а представители Дзигоку – хмурые или веселые бесперебойно осуществляют всю эту кипучую деятельность, столетие за столетием безустанно распределяя души умерших по разным уровням в зависимости от сотворенных деяний при жизни. Но с некоторых пор здесь было мертвецки тихо. На разных уровнях подземного мира, будь то верхний Токацу или лежащий в самых недрах Мукэн, не было ни души – в прямом смысле слова.

Величественный, с множеством остроконечных башен, сверкающий в сумраке серебром, дворец Сигояма стоял особняком на отвесной скале, что нависла над бурными водами реки Сандзу[58 - В японской буддистской народной традиции, река, являющаяся границей между миром живых и миром мёртвых.]. Без видимых мостов и дорожек, замок казался непреступной крепостью, а размер его был так внушителен, что с самой высокой башни можно было рассмотреть любой из уровней Дзигоку. Не подающие признаков жизни мрачные окна зияли на теле замка, будто миллион червоточин; статуи неведомых существ были разрушены, от некоторых остались лишь лапы с заостренными, точно мечи, когтями. Самое дальнее крыло этого фантастичного строения давным-давно обратилось в груду камней. Всем своим видом Сигояма изображал место, лишенное какой-либо формы жизни, место давно забытое и всеми покинутое, но это было не так.

Хозяин дворца, а по совместительству и всего Дзигоку – Когараши Тэнгу, уже с тысячу лет провозглашенный владыкой мрачного мира, был правителем жестоким, бескомпромиссным и весьма честолюбивым. Некогда всеми любимый и многоуважаемый, сейчас же жестокий и коварный тиран буквально выживал обителей этих земель, создавая им условия, невозможные для существования, от чего беспризорные души были вынуждены скитаться по просторам Царства Тьмы, безнадежно выискивая выход, то и дело становясь добычей хищных и ненасытных тварей здешних пустошей.

В конце концов, хороший ты правитель или скверный – недовольные всегда отыщутся. Эта участь не миновала Когараши Тэнгу. Даже в лучшие времена его правления настроения среди обитателей зачастую были волнительными и нередко выливались в кровавые бунты, с прилагающимися к ним расправами над прислужниками короля и нападениями на удаленные от замка форпосты. Последние же пять сотен лет замок непрерывно подвергался атакам беснующейся толпы. Повстанцы собирались в обособленные кучки, стремились пробиться сквозь мощный силовой барьер, что словно купол навис над землями вокруг дворца, защищая от незваных гостей.

Однако подобные попытки чаще всего оказывались тщетны; Когараши отлавливал самых отчаянных, жесточайшим образом лишал их силы, обрекая на ничтожное существование. Жалкие клочки этой энергии он преподносил в дар своему ненасытному клинку Амэ-но Рёомо – проклятому мечу, обладающему собственной волей. Подобно любому живому существу клинок с жадностью поглощал чужую духовную силу, видоизменяясь и наращивая мощь. Амэ-но Рёомо оставался единственным верным союзником Когараши, и тот не жалел приносить ему в жертву своих врагов.

Так оно и было: Когараши становился все сильней – ополчение неминуемо слабло. Раз за разом ослабшие и покалеченные демоны уползали во тьму самых захолустных уголков Дзигоку, проклиная и суля рано или поздно расправиться с безжалостным царем. Но то были лишь пустые угрозы, ведь отброшенные и загнанные, они страдали от голода, их демонические силы иссыхали как влага в пустыне, а утратив со временем способность быстрой регенерации, эта безликая толпа недовольных лишилась последней веры в свои силы. Им оставалось лишь принять ту судьбу, что предоставил им жестокий правитель.

Отбрасывая раз за разом армии разъяренных протестантов, Когараши возвращался в стены своего пустующего огромного дворца, заполненного до краев могильной тишиной и поросшего пылью, укутанного вечным сумраком.

Конечно же, так было не всегда.

Некогда окна замка исторгали свет, а при дворе всегда стояла суета, зачастую замок шумел пышными празднествами. Через Сандзу тянулось множество мостов, и к дверям Сигоямы мог прошествовать любой желающий, каждый мог просить у царя аудиенции, и тот был готов с радостью выслушать, а нередко и помочь.

Просящих милости царя было великое множество, но тех, кто жаждал захвата власти – оказалось не меньше. Нельзя представить Дзигоку без подобных персонажей, ведь демоны рождены из человеческих эмоций, а природа людей такова, что им не интересно жить в мире. Они готовы каждый подходящий момент доказывать себе подобным, что они сильнее, умнее и претендуют на власть куда больше, чем нынешний правитель.

Самые сообразительные, не жалея сил и времени, копошились в анналах жизненного пути Когараши, выискивая такую сокрытую за тысячью замков тайну, которая повергнет толпу в гнев, а что может быть хуже разъяренной толпы, будь у тебя даже прислужники со всех уровней Дзигоку и непреступная крепость в виде дворца Сигояма?