Хроники Сэнгоку. Сказание о Черной Цитадели

Кто-то грубо пихнул плечом, вырвав юношу из философских раздумий, он едва не завалился в сугроб, обернулся. Все лица были ему хорошо знакомы – каждый из пяти мальчишек не упускал возможности пихнуть, пнуть или подразнить Нобунагу. Теперь же все пятеро устремили на него порицающие взоры, будто это их толкнули мгновенье назад. Юнец не успел и рта раскрыть, как самый здоровый ухватил его за ворот кимоно, грубо пихнул в сторону, намереваясь сбить с ног, что непременно станет увеселительной картиной, но объект издевательств на зло всем удержал равновесие, удрученно вздохнул.

– Мне не нужны неприятности.

– Неприятность – твое второе имя, Нобубу-ки.

Они дружно расхохотались. Нобунага чувствовал, как тошнота затяжными волнами подкатывает к горлу, как ноги опутала слабость, но бежать, тем не менее, не собирался. Он знал, что его будут дразнить стандартными фразочками, возможно даже собьют с ног и будут окунать головой в ближайший сугроб. Они стояли на дороге в сторону жилого квартала, пролегающей меж стройного ряда туй, а вокруг ни души. Заводила шайки ступил вплотную, нахально и вызывающе вперившись в глаза Нобунаге, а затем, как бы в шутку, закинул руку ему за шею, но сдавил так болезненно, что мальчик осознал, что, если другие четверо перейдут к действиям, ему нипочем не вырваться.

– Да ладно тебе, Нобубу-ки, мы же друзья, да?

Нобунага не отвечал, уперев обе руки в предплечье обидчика и стараясь ослабить натиск.

– Но знаешь, как-то не по-дружески во время поединка бить в спину, а. Ты ведь прикидываешься мямлей, верно? А сам вон как Кинрю отделал. Теперь ему грозит мешок на голову и путешествие по лесу Дзюкай в компании волков.

Нобунага молчал, плотно стиснув зубы и выдыхая сквозь них клубы пара, не оставлял попыток вырваться. Заводила подался вперед всем корпусом, заставил свою жертву согнуться, свободная рука начала действовать. Удар под дых выбил весь воздух из легких. Нобунага охнул от боли, согнулся, как вдруг всплеск белой краски залил все вокруг. Он чувствовал соленый привкус крови во рту, нос, куда угодило колено обидчика, пульсировал жаром и онемел. Мальчик опустился на колени, рассматривая карминовые кляксы на белоснежном снегу; за шипящим гулом в ушах доносился гогот обидчиков.

«Помогите. Я не сделал ничего плохого. Помогите».

– Что, Нобубу-ки, начнешь звать сестру на помощь?

Хулиганы снова грохнули со смеху. Зачинщик схватил Нобунагу за волосы, с силой окунул его лицом в сугроб. Это было даже к лучшему – ледяной снег, словно обезболивающее, подействовал на расквашенный нос.

– Ну, дай мне сдачи! Давай же!

Хулиган вдруг отвлекся, заметив, что его подручные притихли, увидел, как испуганно пятятся. В тот же миг до ушей донеслась быстрая и стремительная поступь. Зачинщик невольно отпустил свою жертву, кинулся прочь. Нобунага весь сжался, закрыв голову руками и надеясь, что на этом экзекуция закончится. Он расслышал возню за спиной, приглушенные звуки ударов, хриплые вскрикивания. С опасением приподнявшись с земли, осмотрелся. Один из обидчиков лежал ничком, двое других торопливо пытались тащить его прочь от неприятностей, заводила получил по лицу так, что вместе с кровью потерял зуб. Мальчик рассмотрел пламенно-рыжую голову, мелькающую то тут, то там, словно ожившую комету возмездия. Нобунага поспешил было встать с земли, но споткнулся на ровном месте и вновь завалился в снег. Хулиганы, бранясь и таща друг друга под руки, поспешили отступить, изрыгая ругань и угрозы.

– И чтоб духу вашего не было рядом с Нобунагой! – яростно закричал им вслед рыжий, пригрозив напоследок кулаком.

Он упер руки в боки и задорно рассмеялся. С разодранных костяшек кулаков в снег шлепнулось несколько капель крови, затем обернулся и по-доброму улыбнулся Нобунаге, блеснув белыми зубками. Тот все еще вздрагивал от дрожи, что неумолимо била его тело, трясущейся рукой утер кровь под носом, который опух и стал напоминать перезрелый помидор. Рыжий протянул руку и только тогда юнец пришел в себя, робко ухватившись за его ладонь.

– Ничего не меняется, – вздохнул Нобунага удрученно. – Спасибо Сато-сэмпай[19 - Человек, обладающий наибольшим опытом в какой-либо области.]. Такими темпами я буду вечным твоим должником. Как ты догадался о происходящем?

– Я знал, что Дзиро-сама вызвал тебя, хотел пойти следом, но задержался у устроителя турнира, выясняя, не ошиблись ли они с подсчетом баллов. И вот иду я, значит, и вижу, как моего друга мутузят целой толпой. Тоже мне герои! – Он брезгливо сплюнул. – Пошли, а то прохладно. О, духи, ты же промок насквозь.

«Он и вправду считает меня своим другом? Сильный, смелый, такой улыбчивый и лучезарный Хисимура Сато считает своим другом плаксу и размазню? В этом месте все только и делают, что шпыняют меня, да косо смотрят. Даже, если я очень захочу стать сильным, у меня ничего не получится. Перед каждым турниром я дрожу, а во время битвы не дерусь, а только бегаю, чтобы меня не побили», – на минуту задумался Нобунага, уставившись в спину своему спасителю искрящимися от слез глазами.

Покачав раздраженно головой и сглотнув ком, что стоял в горле уже длительное время, он догнал своего защитника и хотел что-то спросить, но слова застряли в гортани, так и не выбравшись на волю, и он лишь стыдливо потупился. Ребята вернулись в жилой квартал и двинулись к своему дому. Навстречу им выбежала Оити, радостно размахивая руками, будто они сто лет не виделись. Вокруг шеи улегся пышный красный шерстяной шарф, а сверху кимоно подбитое овечьей шерстью хаори черного цвета с длинными рукавами. Оно казалось на порядок больше, чем сама девочка.

– Братец! – Она налету ухватилась за костлявую руку брата, потянув его на себя, прыгая и крутясь, не прекращая смеяться. – Ой, что это с твоим лицом? На турнире схлопотал? Сильно болит?

– Пустяки, Оити, – улыбнулся Нобунага. – Снова заняла первое место?

– Да, Оити самая сильная! – рассмеялась та, кружа вокруг и эмоционально жестикулируя.

Мальчик улыбнулся и опустил руку сестре на голову, взъерошив иссиня-черные волосы. Та прижалась к нему, обхватив ручонками, не отрывая зеленого взгляда от глаз брата. Сато со стороны наблюдал за ними в легкой озадаченности.

«Одной крови и все же так разняться друг от друга. И как он не понимает, что, если не станет решительней – не сможет быть полезным ей. Да что там. Не сможет просто оставаться рядом с ней, быть ей равным».

Нобунага действительно любил сестру. Она стала для него единственной радостью в этом суровом мире, в который его пихнули пинком под зад. Неважно, что происходило, когда он видел ее – лицо расплывалось в улыбке. Он все прекрасно понимал, знал, что не соответствует и в душе ненавидел себя за то, что слаб и маленькой девочке приходится за него бесконечно заступаться.

Брат с сестрой направились в сторону дома, как вдруг Сато опустил руку на плечо Нобунаге.

– Только что вспомнил, мне надо с тобой кое о чем поговорить, Нобунага.

Оити тоже остановилась, удивленно посмотрев на друга и поднеся указательный палец к уголку тонких губ. Она была невысокого роста и в этой груде теплой одежды смотрелась умилительно забавно.

– Оити, возвращайся, я догоню.

Девочка с оттенком подозрения водила глазами от Сато к Нобунаге, но потом кивнула, пустившись вприпрыжку к дому.

Сато стоял неподвижно, только дыхание его курилось легким паром на морозном воздухе. Глаза неподвижно уставились в точку белеющего впереди переулка жилых домиков, руки безустанно теребили конец длинного рыжего хвоста, тянущегося от затылка.

– Сато-сэмпай? – разбудил Нобунага, пытаясь поймать взгляд.

– Послушай, ты ведь понимаешь, что если не станешь сильней – все закончится крайне скверно?

Нобунага прекрасно догадывался о грозившей ему участи. Именно это и пытался до него донести Дзиро на аудиенции. Мысли об изгнании порой лишали сна, кидали в ужасающую непроглядную бездну. Он думал о своей ничтожности практически каждую минуту свободного времени. Страх ослабляет тело хуже яда змеи, и мальчик был всецело им отравлен.

– Желаешь вытащить из меня очередные оправдания своей ничтожности? Так вот, я придумал новое: мое тело противится всему, чему его здесь пытаются научить. Смешно, не так ли? – кисло улыбнулся юноша. – Я всегда желал защищать Оити, так ведь поступают братья и мужчины, да? Но все внутри меня перевернуто с ног на голову. – Спазм стиснул горло стальной хваткой. – Кому нужен защитник, который за себя-то не способен постоять?

– Снова пытаешь обмануть сам себя? Я не единожды видел бушующее пламя в твоих глазах. Иногда, во время поединка, ты отвлекаешься от этих дурацких дум – просто не хватает времени – и тогда твое тело кричит: я не желаю проигрывать, я могу сражаться, я готов защищать, наплевав на все вокруг! Но ты словно боишься отдаться сражению целиком. Не понимаю почему. Я могу тебя тренировать.

– Это бесполезно, – грустно вздохнул Нобунага, отведя заискрившийся взгляд.

– Это бесполезно, потому что ты не хочешь думать иначе! Ты никогда ведь не представлял себя кем-то, кто владеет силой, кто способен дать отпор обидчикам? Хватит жалеть себя, перестань жалеть других. Откопай уже гордость на дне своей добросердечности, куда ты ее схоронил. Разозлись! Не бойся, я помогу тебе, мы будем тренироваться три раза в неделю. Главное, держи в себе мысль, пожелай всем сердцем приобрести эту силу. Человек способен сделать себя сильным одним велением мысли, знаешь? Поверь в себя, взгляни на свои способности с другой стороны, – улыбнулся Сато и зашагал в сторону дома, – и все изменится.

* * *

Еще три года затерялись средь черных стен города в чаще леса Дзюкай. Тренировки Сато действительно работали и помогли Нобунаге продержаться в турнирах все это время, но он по-прежнему был недалек от конца списка. Несмотря на эти небольшие, но заметные достижения, Дзиро неведомо почему злился, неустанно вызывая мальчика на беседы, где продолжал выковыривать из глубин его сознания едва-едва затаившиеся страхи. Все чаще в этих аудиенциях проскальзывали слова ненависти к давно почившему отцу юноши, всплывали в них старые обиды и разногласия, которые генерал Цитадели взгромождал на плечи своему подопечному, словно тот должен был унаследовать волю Нобухидэ противостоять Дзиро после своей смерти. Эти разговоры болезненно кусали сердце Нобунаги.

Невзирая на суровое воспитание, юноша любил и уважал отца, всегда хотел оправдать его ожидания, хотел, чтобы он гордился старшим сыном. Из этих бесед становилось ясно, что Куроносукэ и Нобухидэ были кровными врагами, посвятившими противостоянию все время и силы.

Акэти беспрекословно выполнял разного рода распоряжения командира, всячески усложняя мальчишке жизнь. Нобунага отхватывал тумаки за любую оплошность, частенько отстранялся от тренировок, а на турнирах против него выставляли соперников в разы крепче, чем он сам. Но, невзирая на непосильные трудности, вырастающие перед ним подобно сорнякам на грядках, Нобунага упрямо старался не свалиться в «черную» десятку.

Эти три года изменили ребят. Прибавили им мужественности и роста. Бесформенные детские тела окрепли, бугрились мышцами на худосочных телах.

Эти долгие и нелегкие три года невероятно прочно закалили дружбу Сато и Нобунаги. Они повсюду слонялись вместе, и агрессивные нападения хулиганов сократились до нуля.

– В чем дело, Нобунага? – оскалил ухмылку Сато, напирая на свой истерзанный тренировками боккэн всем весом, прижимая Оду к полу с каждой секундой сильней. Тот, обливаясь потом и стиснув зубы, стремился удержать эту невероятную давку. – Только не говори мне, что ты устал.

Нобунаге было не до разговоров, он собрался отпихнуть рыжего ногой, но тот предвидел это движение и отскочил назад собственными на упреждение, закинув меч на плечо. Его противник обтер пот, стекающий по подбородку тыльной стороной ладони и, тяжело дыша, попытался подняться на ноги. Сато видел, что друг практически достиг предела собственных сил на сегодня.

– Давай отдохнем.

– Нет! Я в порядке, продолжим!

Мальчик торопливо вскочил на ноги и принял небрежную стойку, продиктованную усталостью. С каждым разом он все меньше хотел казаться слабым в глазах Хисимуры, он мечтал стать ему равным.

– В порядке, да?