По ту сторону Грани

– Тирон, – выступил вперед темноволосый мужчина, явно представитель Дома Вечной Ночи. Он был выше меня на полголовы, взгляд имел весьма суровый и в целом смотрелся грозно. Должно быть, авторитетный дядька среди своих…

Знаете, в чем явный плюс моего происхождения и полнейшего одиночества? Иногда можно сказать гадость, не волнуясь за окружающих. Ну, тут даже не гадость, а скорее просто накипело. Возникала странная ассоциация, словно я хозяйка двадцати болонок, которые вообразили мои ноги объектом своего вожделения и просто меня уже достали! Они терлись и терлись об меня, прощупывая мой блок, энергетический баланс, то, насколько я сильна. Сначала охаживали аккуратно, но теперь, решив, что я, по всей видимости, ничего не замечаю, атаковали всем скопом. Конечно, я понимала, что они в замешательстве от того, что не могут просмотреть мою юную сущность, но это не причина. Кто они такие, в конце-то концов?

– Тирон, – тихо сказала я, мечтая поскорее отвязаться от этой толпы, – угомоните своих людей и угомонитесь сами. Ваши ментальные потуги доставляют почти физический дискомфорт.

Сказала и тут же едва не пожалела об этом, увидев, как ошарашено смотрит на меня мужчина и его подчиненные.

– Простите… – сказал он, несколько стушевавшись. – Мы не знали, что вы…

– Ощущаю? – подсказала я ему. – Да, и мне это не нравится.

«Что значит, не знали они?» – подумала я, между тем давая знак Каа’Лиму, что пора идти искать место, где, наконец, можно будет выспаться и поесть!

«Конечно, они не знали, что ты это почувствуешь», тем временем сказал Каа’Лим, подходя ближе ко мне. «Такая способность есть не у всех, обычно проявляется с возрастом и только у наиболее сильных представителей расы. Дэйурги чувствуют любое проявление ментального воздействия, поскольку именно в ментальной магии мы сильны. У демонов иначе: вы чувствуете силу, ее энергетическую составляющую, почти интуитивно. Они прощупывали тебя не столько потому, что им это интересно, скорее это черта хищной натуры. Увидеть противника, оценить его, определить потенциал. «Чего?» – переспросила я, не понимая, что конкретно он имеет в виду.

«Ну, отпусти этих лоботрясов и пойдем, я постараюсь объяснить», – выразительно посмотрев на все еще ждущих распоряжений демонов, сказал Каа’Лим.

– Тирон, – вновь посмотрела я на демона, что отвечал за весь отряд. – Я знаю, зачем вы здесь. И поскольку мы оба понимаем, что к чему, наблюдайте на расстоянии. Я не люблю, когда меня тревожат и лезут в личное пространство. Ступайте. И еще кое-что… – все же решила сказать, прежде чем они побегут с докладом к Главам. – По-хорошему я говорю один раз, не стоит обременять меня своим присутствием.

Сказала я это не из-за желания доказать свою значимость или показать, что тут я самая главная, конечно нет. Сегодня я чувствовала себя вымотанной и разбитой как никогда. Усталость, такое странное ощущение для совершенного тела, легла на плечи тяжким грузом. Сейчас я хотела покоя и одиночества, а не слежки и навязанного внимания. Я понимала, что следить они все равно будут, но пусть делают это так, чтобы я хотя бы не замечала.

«Идем, – обратилась я уже к Каа’Лиму, не дожидаясь ответа от Тирона. – Так, что там с «градацией»?

Ступая рядом по широкому коридору, которому, казалось, не будет конца и края, мы оба игнорировали двадцать пар глаз, что смотрели нам вслед. О чем думали они, мне было неведомо. «Ах, да, – спохватился дэйург. – Ты же понимаешь, что по природе своей все мы хищники, потому будет понятнее, если я объясню попроще. Представь, каждый Дом – это стая, где есть свой Альфа. И есть охотники, самки, щенки, представила?»

Невольно улыбнулась, согласно кивнув.

«Ну так вот, в стаю приходит новый вожак, например, и каждый член этого примитивного сообщества начинает принюхиваться и присматриваться к нему, чтобы уже наверняка знать, что из себя представляет новая особь. Насколько сильна и опасна. То есть такое “обнюхивание” как бы в порядке вещей», – заключил Шаи, довольный приведенным примером.

«Не хочешь ли ты сказать, что меня еще не раз “укусят”, проверяя на прочность?»

«Ну… вероятно, что так и будет. Тут это нормально, пока ты не сумеешь каждого ухватить за загривок, это будет повторяться. Только не стоит размениваться на низших, только сильнейшие противники, и никак иначе».

Мы уже почти скрылись за поворотом, когда я не выдержала и засмеялась во всю силу. Только вот, скорее, то был смех отчаянья, нежели искреннего веселья. Должно быть, потому даже мне стало жутко, когда его отголоски отразились от высоких стен, эхом разносясь по древнему замку угасающей династии.

Прошло восемнадцать лет, и больше всего из произошедших перемен в его Резиденции Лео угнетало то, что милый сердцу кабинет стал почти неузнаваем. С остальным он готов был примириться ненадолго. Но вот то, что его детище, его любимое место во всем доме превратили в эту «детскую комнату для мальчика», бесило невероятно! Что это за сабли и кинжалы на стенах, совершенно идиотский голубой цвет стен, полное отсутствие книг и огромный стол, на котором нет даже письменных принадлежностей! На кой этому придурку понадобился бар на рабочем месте и целая коллекция крепкого алкоголя и наркотических смесей? Что это? Бордель с детскими игрушками в одном месте? Еще и софа в нише у окна. Несложно догадаться, зачем она тут! И чем он занимался за его столом, если не работой?

– Надо продезинфицировать, – брезгливо сморщился Лео, разглядывая идеально отполированную поверхность стола из красного дерева. – Даже трогать не буду, пока все тут не почистят, – прищелкнул он языком, отходя к входной двери. – Пэм, милочка, будь любезна, уже заняться моим рабочим местом, – сказал он словно в пустоту, но тут же в углу комнаты возникла фигура белокурой эльфийки с ярко-голубыми глазами. То, что Пэм не меняла личину вот уже около месяца, Лео не особенно волновало. Он порядком устал натыкаться в собственном доме на бывших пассий, которых в большинстве своем и не помнил толком, если бы не ее постоянные напоминания, что за женщины были в его жизни. Вот и сейчас он лицезрел белокурую красотку почти месяц, но даже примерно не мог вспомнить, что это за дама и как ее зовут…

– Господин, – глубоко поклонилась «эльфийка» в ожидании дальнейших распоряжений.

«А в этом что-то есть», – подумал Лео, разглядывая своего Духа, столь покорного его воле.

– Верни планировку восемнадцатилетней давности, перенеси сюда все мои вещи из «кармана». Ах да, протри стол, – брезгливо взмахнув ладонью в сторону указанного объекта, кивнул он.

– Куда убрать эти вещи? – тихо поинтересовалась Пэм, все еще склонившись перед хозяином.

– Не надо убирать, просто выкинь.

Уже спустя несколько минут пространства в кабинете словно стало больше. Стены приобрели мягкие пастельные оттенки. Вдоль них расположилась богатая библиотека, на столе появилось несколько инфокристаллов, стилосы для письма и инфопленки. Единственное окно в комнате стало шире, заняв собой всю стену так, что теперь был виден сад, что раскинулся около резиденции Золотого Дома.

– Мою папку, – скупо бросил он, садясь в широкое кожаное кресло и извлекая из кармана черного камзола маленький фиал с серебристым содержимым. Теперь, когда были решены все организационные вопросы, отданы распоряжения вторым лицам Дома, улажено несколько вопросов относительно политики, что проводил Илай в его отсутствие, можно было заняться тем, что занимало его уже так долго. Конечно, он ступал по тонкому льду. Оберон мог бы справиться с этим на порядок лучше него, все же читать, о чем поет кровь, его умение, но что толку, если после он все забудет. Ведь Владыка-то уже перешла порог взросления. Потому придется немного пострадать самому за правое дело в поисках истины.

Подойдя к противоположной стене, где сейчас расположился небольшой высокий шкаф, он достал пиалу из белого фарфора, острый маленький нож и маленькую же серебряную ложечку. После чего вернулся на свое место за столом и разложил предметы перед собой.

– Меня не беспокоить, – скупо кинул он Пэм, открывая фиал. Взял ложечку и перевернул на нее емкость, позволяя маленькой капельке серебристой жидкости сорваться и упасть прямо в центр. Параллельно шепча слова древнего, как их цивилизация заклятья. Слова срывались с его губ и, словно напитываясь силой, оплетали одну крошечную каплю крови. Когда он сказал последнее слово, резко перевернул ложечку прямо над заготовленной заранее пиалой. И будто не тяжелая кровавая капля падала на самое дно чаши, а легчайшая пушинка медленно опускалась, паря и неспешно кружась в воздухе. Сноровисто подхватив кинжал, что лежал рядом, он резко полоснул по запястью, позволяя нескольким каплям собственной золотой крови упасть вниз. После чего вновь поднял пиалу и, вращая ее против часовой стрелки, продолжил шептать древнюю песню магии крови, темной и давно запретной. Мало кто знал эти слова, мало кто помнил об этом в их мире. Кровь на дне пиалы, будто противясь оказываемому воздействию, с неохотой смешивалась, постепенно наливаясь мерцающим белоснежным сиянием.

Когда же золото и серебро слились воедино, он аккуратно подхватил маленькую капельку мизинцем правой руки и положил под язык, откинувшись на спинку кресла и прикрыв в миг отяжелевшие веки.

Открыв глаза, он не сразу понял, что происходит. Здоровая тетка явно человеческого происхождения, ухватив его за лоб широкой ладонью и нахмурив брови, сердито сказала:

– Ешь, – поднося ложку с непонятной субстанцией прямо ко рту.

– Не будю, – против воли вырвалось из его рта.

– Ешь, сказала!

– Неть, – отчаянно затряс он головой, а перед глазами замерцали белоснежные волосы, длиной почти до плеч. Он сидел на лавке в короткой домотканой рубашке, на крошечных ножках были теплые шерстяные носочки, а лицо его было как раз на уровне стола.

– Посмотри, как Ким ест! – кивнула тетка в сторону пухлощекого смуглого карапуза, что уминал угощение из деревянной миски так, что казалось, будто не кормили пацана лет сто.

– Вот он вырастет и будет сильным, а ты будешь маленькой и слабой! Никто с тобой дружить не будет! Ешь, кому говорю!

Не успел Лео возмутиться происходящему, как вновь затряс головой.

– Не будю! – заупрямился он, приправляя возмущение надрывным ором.

Сколько он так орал, осталось для него загадкой. Картинка перед взором неожиданно поплыла. Вдруг кожу обдало беспощадным холодом, и он оказался на улице. Не сразу до него дошло, что одет он так, что не в состоянии даже нормально пошевелиться. Тяжелая шубка до колен, на голове шерстяной платок, кончики которого замотаны вокруг шеи, на ногах валенки, которые явно ему велики, потому под ними еще две пары шерстяных носков. Он бежит по заснеженной улице, еле переставляя ноги и задыхаясь морозным воздухом.

– Не беги! – раздается ему в след. – Вспотеешь и заболеешь! Ходи спокойно! – кричит, кажется, все та же тетка, а он смеется и продолжает убегать от нее, пока крепкие руки не сгребают его поперек талии и не подкидывают в воздух. От восторга, что наполняет его сердце, он уже не смеется, а визжит. После его осторожно берут на руки, и здоровый мужик, тоже человек, улыбается, смотря на него.

– Почему мамку не слушаешь? – вопрошает он, целуя его в щеку (!).

– Не хочу дома сидеть, – вместо того чтобы съездить по роже этому… этому… жалостливо шепчет он.

– Ты только выздоровела, опять заболеешь, – печально говорит мужик, в то время как Лео обнимает его за шею маленькими ручонками.

Перед глазами сменялись сезоны: была и дождливая весна, и удушливое жаркое лето, но, по сути, мало что менялось. Он лепил куличики вместе с толстым румяным мальчиком, которого время от времени называл Кимуся, с ним же играл в догонялки, часто падал, разбивая колени в кровь. Тогда же приходила толстая тетка, уговаривала не реветь, а он, безвольно наблюдая за происходящим, не мог остановиться и заткнуться, в конце концов! Но самым запоминающимся эпизодом было то, как он едва не утонул, спасая пухлого Кимусю. И что взбрело в голову этому малолетнему придурку, когда он полез в озеро, Лео не знал. Находясь на странной грани между сном и явью, он с трудом отделял свое «я» от происходящего вокруг. Было собственное мнение о происходящем, но в то же время его поступки и слова совершенно расходились с мыслями. Как и эмоции. Странное дело: мысленно он ненавидел этого жирного братца и в то же время обожал всей душой! И когда увидел, что пухлый пошел камнем ко дну, прыгнул следом. Тысячи ледяных кинжалов вспороли кожу, стало нечем дышать, руки и ноги просто не слушались, но он тащил этого недоделанного, захлебываясь ледяной водой. И в этот самый момент едва не взвыл от бессильной ярости, почувствовав, что делает энергетическую привязку, лишь бы этот… выжил! К слову сказать, пухлый выжил, а он свалился на месяц от энергетического истощения и воспаления легких. Лежа с высокой температурой, задыхаясь от приступов кашля, он думал о том, что что-то с ним не то, и надо было пустить братца рыбам на корм, и в то же время очень радовался, что спас его.

Давненько ему не было так паршиво, если не никогда. Он и не помнил, что означает иметь физический недуг. И то, сколько раз он болел за время, проведенное в этой странной реальности, было если не шоком, то каким-то откровением! Он даже примерно не представлял, что подобное может происходить с его телом. То есть не его? Постепенно Лео начинал путаться в происходящем с ним. Все чаще он переставал понимать события вокруг себя, пока не прикрыл устало глаза, а очнулся уже в собственном кабинете. За окном занимался алый рассвет нового дня, и все, что он смог сказать в то утро:

– Бездна меня раздери, я умею играть в чехарду…

Еще около получаса ему потребовалось, чтобы избавиться от желания поплакать, потому как хотелось спать или позвать «тетку», которую называл «мамой», чтобы та отнесла его в кровать.

Ухватившись ладонями за виски, он тщательно отстранялся от пережитых воспоминаний, что «пели» в чужой крови, осознавая, что все это не он. Он глубоко задышал, борясь с паникой и ужасом того момента, когда едва не утонул. А после тяжело выдохнул и сказал:

– У меня так крыша поедет окончательно…