Последняя из Рода Серебра

– Это не просто подарки, а еще и очень полезный для вас в будущем атрибут, – хитро прищурив глаза, сказал гном.

– Открывайте же. – Маг ободряюще улыбнулся.

Я поднесла коробочку ближе к лицу и, нажав на специальную кнопочку, открыла ее. Внутри, на черной бархатной подушечке, лежал медальон на цепочке из белого металла. Даже не особенно разбираясь в ювелирных украшениях, я все равно могла с уверенностью сказать, что он прекрасен. На лицевой стороне красовался ярко-синий прозрачный камень в виде слезы, заключенный в объятия металла. Дрожащими руками я прикоснулась к слезе, и на мгновение мне показалось, что сияние камня усилилось и вновь пропало.

– Посмотри, что с другой стороны, – почти шепотом сказал Элфи.

Я взяла подвеску в руку и перевернула. Оказалось, что сзади камень был прикрыт металлической пластинкой, на которой было выгравировано: «Марами Аррели Канэри, дочь рода Канэри», под гравировкой с моим новым именем красовался фамильный герб рода, нанесенный тончайшей паутинкой на поверхность металла, – орел, раскинувший крылья. В одной лапе он держал лилию, а в другой – меч.

Я подняла полный недоумения взор на Кима. Брат держал в руках перстень из белого металла с таким же синим камнем и был так же растерян, как и я.

– Это официальный знак того, что вы теперь – члены моей семьи, – тихо заговорил Орэн. – Элфи изготовил эти символы принадлежности к роду специально для вас. Кроме того, что это означает мое признание вас как родственников, эти вещи являются еще и универсальными накопителями энергии.

– В хозяйстве пригодится, одним словом, – сказал Элфиральд. – Я использовал здесь сапфир, причем раньше он был цельным. С его помощью (благодаря Орэну, конечно) вы сможете чувствовать друг друга на любом расстоянии. Ну как, нравится?

Должно быть, мы улыбались, как два идиота, так как даже Элфи не выдержал и начал хихикать в кулак.

– Кстати, Ким. Можешь надеть свой перстень, – сказал маг, заметив, как я поспешно застегиваю цепочку у себя на шее.

– Но, – брат немного покраснел, – он слишком большой....

– А ты надень, попробуй… Такие вещи носят на указательном пальце, кстати.

Ким еще раз растерянно покрутил украшение в руках и послушно надел перстень. Камень, как и мой несколько минут назад, полыхнул, и колечко, словно живое, затянулось вокруг пальца брата.

– Потрясающе, – зашептал Ким.

– Магия, – отмахнулся Орэн. – А теперь давайте уже поедим.

Завтрак оказался действительно праздничным, настроение было превосходным. Да еще десерт… Пожилой слуга Дерек внес в столовую огромный шоколадный торт с двадцатью восьмью маленькими свечками. Поставив его на стол, Дерек коротко поклонился и вышел за дверь.

– Зажжете? – весело подмигнув, спросил Орэн.

Мы коротко кивнули и по очереди зажгли свечи.

Сыто откинувшись на стуле и забыв про все правила этикета, мы с Кимом пребывали в превосходном состоянии духа и тела.

– Как же хорошо, – промурлыкала я.

– Ага, – подтвердил мои слова брат.

– А теперь обсудим и мой подарок, – деловито начал учитель. – Я много думал и решил, что вы достигли неплохих успехов, а значит, пора сдержать данное обещание и отправить вас на каникулы домой. – Орэн еще не успел закончить предложение, как мы с оглушительным воплем бросились его обнимать. – Ну, ну, спокойнее, бегите наверх, вам нужно переодеться.

Дважды повторять нам не требовалось, и уже через пятнадцать минут мы снова были внизу, теперь уже в дорожных костюмах и с сумками наперевес. Весело вбежав в библиотеку, где нас ждал Орэн, мы уставились на мага. Старый хитрец, словно не замечая нашего нетерпения, лениво водил пером по бумаге, сидя за широким столом из мареного дерева.

– О, уже собрались, – не отрываясь от своего занятия, спросил маг.

– Да, – одновременно выкрикнули мы.

Тут Орэн поднял на нас с братом лучисто серые глаза, и совсем буднично сказал:

– Спать пора.

– О, нет, – услышала я свой отстраненный шепот, прежде чем сознание полностью меня покинуло.

ГЛАВА 4

– Посмотри, как они выросли, Нима, совсем большими стали, – где-то вдалеке слышался до боли знакомый голос отца.

– Да, Мара становится настоящей красавицей, а Ким так возмужал, – подхватила мама.

– Да, маг держит свое слово. Наши дети – в надежных руках. Пойдем, не будем им мешать.

«Нет, нет, нет! – заструилась мысль где-то глубоко в сознании. – Куда вы? Я так скучала, а вы уходите?». Борясь со сном, я в очередной раз попыталась открыть глаза. С трудом, но у меня все-таки получилось.

– Мама, – прошептала я.

Встреча с семьей была теплой и радушной. Мы все собрались за огромным столом, а мама суетилась по хозяйству. Больше всего нас с Кимом удивил новый член семьи, со скоростью, не уступающей материной, расставляющий на столе тарелки с нехитрыми кушаньями. Тайя, дочь старосты нашей деревни, заметно покруглевшая в области талии, как ни в чем не бывало помогала маме по хозяйству. Они смеялись, радуясь нашему возвращению, и порхали по горнице, искусно лавируя между лавками и нашими спинами так, что казалось: не две дородные женщины накрывают на стол, а самые изящные танцовщицы королевства исполняют замысловатый танец.

– Ох, дети, как же здорово, что маг вас отпустил! – смеясь, говорила мама. – А я-то, грешным делом, уж кляла его! Вы уехали, – как-то нервно усмехнулась мать, – а я стою и понять не могу, что случилось. На отца глядь, а он – белее мела, смотрит на горизонт, растерянный, аки дитя малое! Уж ругала я старика-мага, ругала! Думала: «Увел колдун деточек моих, задурил нам головы – и увел!» Сколько слез с отцом пролили, сколько ночей прорыдали… – не унималась мать.

– Ну будет тебе, Нима! Ты лучше о письме расскажи, – басовито заявил отец.

– Ах, о письме, конечно, – защебетала окончательно сконфуженная мать. – Так мы месяц и провели, в истериках и слезах, а с первым снегом волшебный голубок прилетел с письмом. Читать-то письменные буквы даже отец не может, но вот Рэйна, травница, умеет, мы к ней и пошли. А там полный отчет изложен, что да как у вас, чем занимаетесь, чему учитесь. Маг все очень хорошо написал, сказал, что слово свое сдержит и чтобы мы не волновались, – шумно выдохнула мать. – С тех пор каждый месяц по письму получаем, так что тревожиться за вас меньше стали. Слава богине, что все у моих детей хорошо складывается!!! – всплеснув руками, Нима плюхнулась на лавку рядом с Леонидом. – Да, вот и Карим наш этой зимой женился, – продолжая свой рассказ, мама указала пальцем на Тайю. – По весне им отдельную пристройку сделаем, а к лету у вас племянник народиться должен, – довольно улыбнулась мать.

Тайя, присаживаясь рядом с нашим старшим братом, густо покраснела и улыбнулась нам. Девушка до странного напоминала нашу мать. Такая же шустрая, подвижная, без дела сидеть не станет, видно сразу. Густые каштановые волосы, заплетенные в тугую косу, смуглое лицо с румянцем во всю щеку, большие карие глаза и пышная фигура, скрытая под темно-синим сарафаном. Девушка буквально лучилась здоровьем и энергией. Мне она понравилась сразу, почему-то в душе появилась стойкая уверенность, что с такой женой Карим не пропадет. Да и маме все полегче будет. Поэтому, не раздумывая, я ответила Тайе самой благожелательной улыбкой. Ким машинально повторил за мной.

– Это хорошо, что теперь у меня есть сестра, – все еще улыбаясь, просто сказала я.

– И у меня, кстати, тоже, – пихнул меня Ким в бок.

– О, ну конечно же, как же без тебя, надо же везде влезть… – заерепенилась я, начиная нашу обычную перепалку.

А тем временем Элдай наклонился к Бьерну и тихонько хмыкнул:

– Ну, хоть в этом ничего не изменилось.

– Да уж, если бы двойняшки перестали бухтеть друг на друга, как старые склочницы, я бы действительно забеспокоился, – щербато улыбнулся Бьерн.

Середина весны для Пограничья – это средне-суровая зима для остального королевства или аномальный мороз для Эдэльвайса. Свирепые метели только-только сменились ясной, безветренной погодой, и тусклое солнце начинало скромно пригревать землю. Но и это небольшое потепление воспринималось как праздник. Будто бы новое, теплое, дарующее жизнь дыхание природы касается каждого уголка Пограничья. Снежные верхушки гор сияют на фоне голубого неба так, что больно глазам. Только огромное озеро северных гор не спешит открывать своих объятий весне, крепко прячась от нее под ледяным одеялом, сковавшим берега, и лишь к середине лета можно будет увидеть его темные воды.

Выйдя на крыльцо нашей избы, я с удовольствием вдохнула полной грудью морозный воздух. Как же я соскучилась по снежному царству Пограничья, устав от непрекращающегося зноя Эдэльвайса, разбавленного лишь такими же непрекращающимися проливными дождями вместо зимней стужи! Пряный аромат юга притягивал лишь первые месяцы, а потом начинал раздражать, как приторные духи теряющей молодость кокетки. Все-таки север есть север, и каждый житель Пограничья, громко кляня мороз и стужу, в глубине души не мыслит себя без суровой зимы и студеного ветра. Это становится частью характера. Суровость и непреклонность – вот главная черта тех, кто родился в снежных объятиях Соколиных гор и озера Ома. И понимаешь это лишь тогда, когда надолго лишаешься возможности быть здесь.

Я была счастлива вновь вернуться домой. Мне хотелось пройтись по округе, осмотреть каждую улочку, каждый закуток. Заметить, что изменилось за время нашего отсутствия, а что осталось прежним. Подняться в горы и посмотреть на деревню с высоты птичьего полета, чтобы просто запомнить.

Сбежав по ступенькам, я направилась к тропе, ведущей в горы, к пещерам Благости (так назывались укрытия, где можно было спрятаться в случае нападения). Тропку всегда поддерживали в хорошем состоянии, ведь королевские войска из Каргена в случае атаки в лучшем случае поспевали к тому моменту, когда спасать было уже нечего, но дальше дикие орды нападающих не пропускали.

Чем ближе я подходила к намеченному маршруту, тем сильнее меня тянуло в горы. И вскоре, не разбирая дороги, я неслась по направлению к тропе. Кровь стучала в висках, дыхание сбилось, тесемочки, на которых держалась моя шапка, развязались, и теперь она постоянно съезжала мне на глаза. Когда я, не сбавляя темпа, начала восхождение, в боку нестерпимо закололо, а мышцы налились свинцовой тяжестью. В голове слышались слова, адресованные мне. Детский тонкий голосок все время повторял: «Мама, мама, я здесь, мама. Помоги мне, мама!» Не знаю даже, как назвать свое состояние в тот момент. Я была просто одержима маниакальной идеей, что надо идти и найти малыша во что бы то ни стало! Я понимала, что на самом деле сейчас тихое ясное утро, никто не плачет и не молит о помощи, но внутри все буквально кричало об обратном. Я уже не бежала вверх, а скорее, пробиралась на четвереньках, цепляясь руками за едва пробивавшиеся сквозь снег корешки растений, чтобы не упасть и не съехать вниз. Тропка была давно уже в стороне, и я двигалась в совершенно другом направлении, ведомая неясными мыслями и мольбами.